Лев Соколов - Золотой конвой [СИ]

— Гиммер, Гущин, Эфрон, и Овчинников ехали верхом в голове конвоя. Медлявский с Гарткевичем замыкали походную колонну сзади. На них была охрана тыла.

— Я никак не могу вникнуть в суть нашего приказа, — осматривая окрестности, между делом бросил Герткевичу Медлявский. — Такой ценный груз, а людей дали, всего ничего. И сам наш маршрут… Окрестности просто переполнены бандами. Видимо наверху совсем в отчаянии. А вы что думаете?

— Я понимаю приказ. — Лаконично отозвался Гарткевич. — Этого мне довольно.

— Гарткевич! — Раздраженно приподнялся в седле Медлявский. — Нельзя же, право слово, быть таким… бездумным.

— Вы говорите, будто бы я бездумный, только оттого, что подобно вам, я не вхож в досужие домыслы.

— Ох, Гарткевич. Вас бы в лабораторию к профессору Павлову на опыты. Чтоб собак не портить. Дивное дело, человек за всю жизнь выработал только один условный рефлекс, — жать на пуговку спуска. Вы автоматон, гарткевич! Вы бездумный придаток к своей манлихировке и пулемету.

— Лучше быть полезным придатком, чем бесполезным балаболом. — Отбил Гарткевич.

— А, зряшное дело!.. — Махнул рукой Медлявский. Однако, какой мороз…

— Разве? Не чувствую. — Удивился Гарткевич, и самодовольно продолжил. — Видно это из-за моей шубы. Еду в ней будто в персональном вагоне. А? Посмотрите какой мех. Приобрел по случаю в магазине купца Володина в Пинеге. Люблю хорошие вещи. Не зря деньги уплачены.

— Почему Володина? — Удивился Медлявский. — Там же вроде два брата?

— Одного убили. Бандитский налет. Давно уж как было.

— А-а.

Медлявский хотел спросить еще что-то, но его прервали раскатистые звуки далеких выстрелов. Стреляли нестройно, но часто, — впереди был бой.

— Головной дозор! — Воскликнул Медлявский.

Гарткевич перетянул свой пулемет из-за спины, — Ну началось, помогай Боже!

— Твой хозяин выбыл, но и я наездник не из последних, — Азанчеев ласково хлопнул коня Жемчужина по шее, и залез в седло, — вставай малыш!

Он поднял коня уздой, — конь протестующе всхрапнул, дернулся, но буянить не посмел, почуяв над собой твердую руку. Азанчеев развернул коня, и тот пошел, рыхля копытами снег. Выйдя из-за деревьев Азанчеев рывком дал в галоп, и направил коня через дорогу, на ту сторону, откуда они сам недавно помогал выбраться покойному Жемчужину. «Здесь и положат», — мелькнула мысль, но — обошлось. Пара запоздалых выстрелов вспорола воздух за спиной. Войдя в лес Азанчеев дал чуть вглубь, и начал забирать вправо, выходя параллельно дороге и копошившейся в лесу засаде.

Разбегавшиеся деревья вдруг открыли ему человека, в треухе, с японской винтовкой, и тут же — дальше, цепью увидел еще нескольких.

Человек испуганно раззявил рот и начал поднимать винтовку. Пистолет Жемчужина был уже в руке, — Азанчеев направил его в грудь противнику, и выжал спуск. Все перед Азанчеевом заволокло сизым дымом, — револьвер был на дымном порохе — а человек уронил винтовку, и кулем рухнул вниз. В цепи закричали. А конь уже нес Азанчеева дальше. Он неуклюжей в перчатке рукой, снова взвел револьверный курок Смит-Вессона. За что казак любил эту неуклюжую архаичную конструкцию?.. Где-то рядом хлестнул выстрел.

— Вон оне! По правую руку! — Закричали справа. Жемчужин чуть довернул коня, увидел еще одного, — хотел выстрелить, но конь шел, — помешало закрывшее просвет дерево. Миновал ствол и снова вытянул руку, быстро с лету нажал на спуск. Снег рядом с человеком взметнулся белым фонтаном — промах. Снова взвести курок.

Он уже должен был миновать цепь, когда лес, расступившись еловыми ветвями, внезапно вынес ему навстречу еще двоих. Настолько близко, что Азанчееву прочти не пришлось целиться, — ткнув стволом, он закатал пулю в того, что был по правую руку, — тот выронил винтовку и охнув осел на мягко принявшие еловые лапы. Второй, — в полной британской форме, лишь с красной нашивкой на шапке, — («дезертир» мелькнуло в голове поручика) — вскинул винтовку, и сунул ствол в Азанчеева нажал на спуск. Ащанчеева будто ударили дубиной, он разом оглох на левое ухо. Однако не теряя мига, он дал коня на завозившегося с затвором винтовки «британца». Кадровик на месте противника сунул бы коню в морду винтовкой, даром что был штык. Этот, однако испугался, попятился, и свалился на пятую точку, глядя на Азанчеева испуганными глазами. Азанчеев за это время успел наново взвести курок, и — глаза в глаза — всадил свинцовый заряд. «Британец» замер. Азанчеев повернул голову ко первому, — тот еще хрипел и слабо шевелился на еловых лапах. В ухе звенело, левый глаз слезился. Азанчеев поморщился, хорошо прицелился и добавил свинца — замер и тот. Поручик отбросил в сторону опустевший Жемчужинкий револьвер, — (тот зашипел горячим стволом в сугробе) — и вытянул из кобуры свой «испанский Наган». Левой рукой он тем временем щупал по голове, — но нет, пуля прошла мимо, просто слишком близко. «Прошла девица мимо, да не поцеловала — мелькнула мысль в звенящей голове. — Не моя…».

Красные в лесу загудели как растревоженные пчелы. — Там видел!… Справа обошли!.. Раздался выстрел, — бог весть куда стреляли, явно и близко не Азанчеева. Поручик ухмыльнулся.

— Силы не распылять! — Раздался где-то слева поставленный командирский голос. — Все ко мне, и по коням!

Азанчеев осмыслил услышанное. Отряд был конным, летучим. Сейчас красные начнут стягиваться к коноводам. Хаос лесного боя их мало интересовал, значит у них была цель поважнее — конвой. Не случайная засада… Поручик дал пяток коню, и решительно направил его примерно на голос. Он не отпустит мерзавцев. Им не удастся просто повернуться и уйти. Где-то впереди мелькнула спина, другая. Однако, не успел конь сделать и десятка шагов, как дерево рядом с поручиком глухо вздохнуло, поймав пулю. Азанчеев дернул повод, меняя направление — главное, не стоять — и завертел головой, выискивая стрелков. Размытым силуэтом слева меж веток шел всадник, который явно не спешил на сбор, а взялся за самого Азанчеева. Бегут — рубай, бьют — убегай - пробормотал себе под нос Азанчеев старую кавалерийскую мудрость, и развернул коня. Ударил еще один выстрел, осыпая снег и хвою.

Показывать врагу спину, Азанчеев, все же не собирался. В поле еще можно было дать коню волю, и отстреливаться назад. Но здесь, конь мог заехать не туда, а тебе тем временем вставят пулю в спину. Поэтому Азанчеев повел коня вкруговую, «волчьим охватом», забирая влево, чтобы сподручнее было стрелять одесную. Заодно он пока отводил себя от района, где по его представлению сейчас стягивался основной состав красных. Уместно было попробовать свести все к кавалерийской дуэли. Сниму этого голубчика, и… поглядим.

Противник принял игру. Тоже пошел в круг. Мелькал в просветах еловых лап размытый силуэт, и вдруг, на открытом месте поручик увидел врага отчетливо. Конь — изумительный золотисто-гнедой «гунтер» с черными чулками, совершенный во всем, от роговых башмаков копыт, до холки. И всадник на нем, — в офицерском полушубке, сидевший с грацией природного кавалериста. На пути всадника лежал ветровал, и конь с седоком взяли барьер будто девушка платком махнула, — с изящной красотой, безо всякого видимого усилия. Азанчеев искренне восхитился выучкой и красотой этой пары, и поймав в следующий просвет всадника на мушку, нажал на спуск.