Вернор Виндж - Конец радуг [litres]

Глаза отца едва заметно расширились. Потом он кивнул.

– Ну да, эти странные сны… Значит, вы в курсе про мои, гм, личные проблемы?

– Да.

Роберт отвернулся.

– Боб, вокруг шляются странные ребята. Плохие ребята. Таинственный Незнакомец, тот, кто заморочил Зульфи Шарифа… он все время прикрывал меня. И я никогда еще не встречал никого, кто бы мной так умело манипулировал. Можешь себе представить, чтобы у тебя на плече все время кто-то сидел и подсказывал тебе, как поступать?

Ева Боб: И, пожалуйста, не развивайте тему Кролика.

Боб кивнул. Кролик (имя удалось вытянуть из индо-европейцев) – это, надо думать, нечто новое под солнцем. Кролик скомпрометировал ОНА. Сценарии, построенные УВБ и морпехами, были искажены Кролику на пользу. Индийцам, европейцам и японцам за многое придется ответить, а ведь афера могла остаться незамеченной, не запусти они атаку с отзывом сертификатов против этого субчика. Но как удалось Кролику провернуть подобное? И на что еще он способен?

Вопросы, назойливые вопросы, но с отцом-изменником их обсуждать не следует.

– Пап, мы позаботимся об этом. А тебе нужно смириться с результатами и преодолеть последствия.

– Да. Последствия. – Правая рука Роберта нервно мяла тонкую обивку кресла. – Тюрьма? – Он произнес это слово тихо, почти просительно.

Ева Боб: Ни в коем случае. Он нам нужен на свободе.

– Нет, папа, никакой тюрьмы. Официально ты и твои приятели поучаствовали в студенческой демонстрации, которая почему-то вышла из-под контроля. Менее официально… ну мы пустили слух, что вы помогли саботировать террористическую атаку на лаборатории. – Очередное задание для Друзей Приватности, которые всегда рады помочь.

Роберт покачал головой.

– Это Мири придумала – остановить злодеев.

– Да. – Он смерил отца тяжелым взглядом. – В тот вечер была моя смена.

Ева Боб: Осторожней, полковник.

Но предупреждение не имело смысла: стратегия допросов предусматривала, что Роберт должен узнать часть правды. Единственная проблема – как это сделать, не надавав папочке оплеух.

– Здесь? В Сан-Диего?

Боб кивнул.

– Я дежурил по Юго-Западу континентальных Штатов, но вся заварушка развивалась здесь. В тот вечер моим главаналитиком дежурила Элис. – Он помедлил, стараясь подавить ярость. – Ты не догадывался, что это Элис не позволила мне вышвырнуть тебя из дома?

– Я… – Роберт провел пальцами по всклокоченным волосам. – Она всегда казалась такой отстраненной.

– Пап, ты знаешь, что такое ДП-синдром?

Резкий кивок.

– Да. Карлоса Риверу на китайском заглючило. Он в порядке? – Потом старик вскинул голову, лицо его побелело. – Элис ?

– Элис свалилась прямо в разгар ваших похождений. У нас имеются основания подозревать, что…

Ева Боб: Без подробностей.

Боб продолжил, не моргнув глазом:

– …она все еще заблокирована.

– Боб… Я не хотел причинять ей вреда. Я так отчаялся. Но возможно… возможно, это я подстроил ее… – Он посмотрел Бобу в глаза и отвернулся.

– Да, папа, мы это знаем. Это выяснили в ходе дознания. И да, ты подстроил ее коллапс. – УВБ прочесало и дом Гу, и его личный журнал, и все в университете Сан-Диего; даже снимки бота, которого папа запустил в переднюю ванную, нашлись. И мы по-прежнему не понимаем, что именно произошло. Индия, Европа и Япония перекладывали вину на Кролика, а Кролик оставил после себя одни слухи да нечитаемые куски старого кэша.

Ева Боб: Хех. Мы это выясним. Сетевая атака на биологически подготовленную жертву – слишком интересная технология, чтобы ее игнорировать.

Папа склонил голову.

– Мне жаль. Мне так жаль.

Боб резко поднялся. Он ответил спокойным и ровным голосом, что стоило ему немалых трудов:

– Сегодня тебя выпишут. Найди себе что-нибудь из одежды и узнай, что в мире за это время случилось. Пока останешься с нами в Фолбруке. Мы хотим, чтобы… ты продолжал с того же места, где остановился. Я расскажу Мири про Элис…

– Боб, это не сработает. Мири ни за что не простит…

– Вероятно, не простит. Поэтому ограничится кратким содержанием. В конце концов, ты случайно поучаствовал в атаке на Элис. И эта информация спрятана за такими надежными замками, что даже Мири Гу вряд ли пролезет… но я… настоятельно советую… тебе не проболтаться.

На этом миссия подполковника Роберта Гу-младшего завершилась. Теперь он мог позволить себе уйти. Он пересек палату и потянулся к дверной ручке. Но что-то заставило его обернуться и взглянуть на отца.

Роберт Гу-старший следил за ним с безнадежной тоской. Боб уже встречал это выражение на других лицах. За годы армейской карьеры многие его молодые подчиненные проваливали свои задания. Молодым свойственно отчаиваться. Молодым свойственно чудить, дурачиться, проваливаться из-за своего эгоизма – порою с ужасающими последствиями.

Но это же мой старик! В его случае апеллировать к отчаянию и неопытности нельзя.

Тем не менее… Боб помнил, как смотрел видео от группы ЦКПЗ, спускавшейся в указанное Шарифом место лабораторного комплекса. Он видел своих отца и дочь, лежавших на полу совсем рядом с кратером на месте пускателя UP/Ex. Он видел, как вытянутая рука Роберта задержала расплавленный камень в считаных дюймах от лица Мири. И поэтому, несмотря на жуткий провал папочкиного предприятия, он должен был сказать еще кое-что:

– Спасибо, пап. За то, что спас ее.

– Продолжай с того же места, где остановился, – сказал ему Боб. В Фэйрмонтской старшей школе такой совет прозвучал бы почти разумно. Хуан с Робертом уже сдали последние письменные экзамены, потом начались рождественские и новогодние каникулы. Теперь Хуан и Роберт вернулись, и как раз вовремя: к самому страшному, по мнению большинства учащихся, испытанию семестра. Их ждала креативная демонстрация командных проектов в вечер итогового родительского собрания. Вопросы жизни, смерти и унизительной вины блекли перед перспективой выставить себя дураком на глазах детей и родителей.

Как ни странно, Хуан Ороско продолжал с ним общаться. Хуан не знал, что случилось в университетском городке. Его память выскоблили даже тщательней, чем Мири. Он пытался восстановить утраченное по кусочкам, смотрел новости, прилагал все усилия, чтобы отделить правду от вранья Друзей Приватности.

– Я ничего не помню после того момента, когда мы с Мири пробрались в кампус. А мои одежки все еще в полиции. Я даже последние минуты своего дневника просмотреть не могу! – Ребенок всплеснул руками с таким же отчаянием, как в первый день их с Робертом знакомства.