Эмили Бейн Мерфи - Исчезновения [litres]

Девять мальчиков выстроились в линию вдоль края воды, их хорошо видно по красным и золотым лентам на руках.

Из-за желто-оранжевого цвета повязки Уилла его рука выглядит объятой пламенем.

Он перекатывается с пятки на носок и кажется высоким и гибким. Пузырьки соды шипят на языке. Краем глаза вижу, как Том играет кончиками волос Беас.

– Лерой – это вон тот с двумя золотыми лентами, – шепчет Джордж, и я легко его нахожу.

– Гонка начинается через три… – говорит Нелл, – две…

Она дает сигнал. Уилл кидает горсть вариантов на голову и спрыгивает с пристани. Вместе с Лероем они срываются вперед, практически сталкиваясь, когда борются за лидерство. Они идут вровень, рассекая воду в тандеме, и их свет – отражение друг друга.

Они достигают противоположной стороны озера за несколько мгновений, слегка впереди других, и одновременно поворачивают обратно к нам. На какой-то момент становятся единым ярким пятном вдалеке. Потом опять разделяются на четкие линии и несутся назад через озеро.

С этого расстояния Уилл сияет как Марс рядом с безумным Солнцем Лероя. Лерой двигается опасно близко к Уиллу, и я гадаю, падал ли кто-то когда-либо в черные воды озера. Как трудно было бы найти их, если бы их повязки коснулись поверхности воды и погасли. Мой желудок сжимается.

Они сталкиваются друг с другом и разлетаются в разные стороны. По толпе проносится гул, но каким-то чудом ни один из них не уходит под воду.

Когда они приближаются, мы вскакиваем на ноги, и чем ближе они к берегу, тем ближе и друг к другу. Обе группы фанатов орут, все наши попытки вести себя тихо позабыты, а одна из золотых лент Лероя приближается к Уиллу. Но в последнюю секунду Уилл избегает столкновения, отклонившись в сторону, – его движение застает Лероя врасплох.

За миг до того, как они достигают финиша, Лерой теряет импульс движения и с плеском падает в воду. Барахтаясь, он появляется на поверхности, а другие бегуны уходят в сторону, чтобы не наступить ему на голову.

Уилл с триумфом выходит на берег, его руки все еще окружены цветами крови и огня.

Взрываются громкие приветственные крики, и я уверена, что нас слышно в радиусе мили. Уилл дышит глубоко и размеренно, словно его легкие – это крылья, раскрывающиеся под ребрами. Лерой появляется из воды мгновение спустя, его рубашка прилипла к груди. Хмурясь, он принимает от одного из членов команды пляжное полотенце и горсть Угольков.

Я держусь позади Джорджа, когда толпа направляется к Уиллу и окружает его, поздравляя, взлохмачивая ему волосы и хлопая по руке.

Но прямо перед тем, как его поднимают в воздух и уносят, он ищет кого-то взглядом в толпе, пока не видит меня. Улыбается так, что видно его кривой клык. А я думаю, что до конца жизни не забуду эту ночь, когда под пустым чернильным небом мальчик, сиявший ярче звезд, остановился на мгновение, чтобы улыбнуться мне.

Толпа расходится в ночи, оставляя после себя яблочные огрызки, бутылки из-под содовой и порванные копии «Несчастья Макельроев», разбросанные по песку, но некоторые из нас остаются, чтобы спрятать свидетельство гонки.

Джордж собирает оставленные листы о Макельроях, а потом вырывает ямку и поджигает их. Он тушит пламя водой из озера, пока слова не становятся черным пеплом, который смешивается с белым песком.

– Мне лучше пойти, – говорит он. – Не хочу навлечь на себя гнев Агаты Макельрой. – Он желает нам всем спокойной ночи и отправляется к деревьям, словно его ничто не заботит.

Беас и Том присаживаются рядом у кромки воды, застывая на мгновение, рисуя на песке остриями палочек.

– Так когда я тебя снова увижу? – спрашивает Том.

Я пытаюсь не подслушивать, но их голоса все равно слышны.

Беас наклоняется, чтобы нарисовать полдюжины нот на песке, и заправляет волосы за уши.

– Скорее всего, не раньше следующего Дня Исчезновений. Мои родители в последнее время еще больше сходят с ума.

– А когда это, напомни?

Она смотрит на него, словно не может поверить, что он забыл.

– Через две недели.

– Есть идеи… что может исчезнуть?

Она поеживается, потом ищет в кармане еще Угольки, рассыпает их над Томом, потом над собой и качает головой.

– Надеюсь, это не будет что-то значительное, – добавляет он.

– Есть что-либо особенное, что тебе не подойдет? – неожиданно ее голос становится резким и высоким, и это так непохоже на нее. Она кидает палочку в песок.

– Что ты имеешь в виду? – спрашивает он.

– Ничего, – говорит она. – Не хочу говорить об этом сейчас. Такая хорошая ночь была.

– Нет, правда, что ты имеешь в виду?

Она сдувает прядь челки.

– Имею в виду, что произойдет, если это будет что-то значительное. Я буду продолжать что-то терять, а ты – нет. Наши жизни будут становиться все более и более разными, – говорит она тихо. – Я буду становиться все более и более другой.

Он встает позади нее и привлекает к себе.

– Все будет хорошо, – говорит он. – Может, в этот раз будет не так плохо и оно почти не будет иметь значения.

– Тебе нужно найти кого-то другого, Том, – говорит она нежно. – Знаю: в мире есть кто-то, более подходящий для тебя.

– Но я люблю тебя, Беас. Мне не нужна другая. Никто не сравнится с тобой.

Я отхожу от них, вмиг не пожелав быть посторонней в такой момент. Иду к пристани, к Уиллу, но резко останавливаюсь, когда вижу, что к нему подходит Элиза. Она наклоняет голову, проводит руками по длинным сияющим волосам.

– Мои поздравления, – улыбается она. – Помнишь, что ты сказал мне днем семнадцатого декабря, когда нам было четырнадцать?

– Э-э-э, нет, – отвечает он и издает смешок.

– Ну а я помню, – говорит она лукаво и отдает ему что-то в стеклянном шаре.

Потом растворяется в тени деревьев, и я ее больше не вижу.

– Готова? – спрашивает Уилл после того, как мы вернули берегу его первоначальный облик.

– Готова, – говорю. Беас и Том ускользнули, не попрощавшись, и я гадаю, расстались ли они. Но вижу, как они снова целуются в тени, когда мы с Уиллом проходим мимо, и улыбаюсь, опустив взгляд на ботинки.

Уилл делает глубокий вдох.

– Мятный воздух.

– Что это?

– В детстве, когда было так холодно, я обычно говорил, что у меня в горле ощущение мятного леденца.

– Мятный воздух, – повторяю. – Здорово. – Ветер растрепал мою косу, и я начинаю расплетать ее. – Каково было выиграть? Думаю, Клиффтоны теперь – и правда золотая семья Стерлинга, – говорю, встряхивая головой, чтобы волосы рассыпались по спине.

Он застенчиво улыбается.

– Должен признаться: не думаю, что на меня когда-нибудь так смотрели. То есть я видел такое выражение лица и раньше, но оно всегда было связано с моим отцом.

– Он когда-либо видел гонки?