Эмили Бейн Мерфи - Исчезновения [litres]

– Нет гарантий, что варианты будут найдены для всего, что исчезнет. Иногда на поиск уходят годы. А кое-что никогда не находят. – Она делает паузу. – Не хочу просить Тома делать выбор.

– А ты когда-нибудь думала уехать отсюда ради него?

Она коротко смеется и смотрит на скомканную в руке салфетку.

– Хотела бы сказать, что да. Но здесь у меня, по крайней мере, есть шанс вернуть что-то с помощью вариантов. А если уеду, то по-настоящему это потеряю.

Яростно хочу с ней поспорить, убедить ее, что, может, Том этого стоит.

– Тогда нам просто придется найти способ остановить Исчезновения, не так ли? – говорю беспечно.

– Конечно, – соглашается она и хитро улыбается. Разворачивает последнее пирожное и передает его мне. – Я думала, ты здесь за этим.

29 октября 1942 года

День Исчезновений

В половине третьего в День Исчезновений я надеваю красное пальто и стучу в дверь Майлза. Он сидит, скрестив ноги на полу, и рисует.

– Готов? – спрашиваю.

На нем перчатки, слишком большие для него, они свободно собираются вокруг его пальцев ниспадающими складками, когда он держит вариантные карандаши.

– Разве они тебе не велики? – спрашиваю я.

– Это Уилла, – отвечает он. – Он дал их мне, – добавляет настойчиво Майлз, и не могу не почувствовать холодок в его голосе.

– Все нормально? – Напряженность между нами исчезла после открытия вариантов Снов, но сейчас Майлз встает и проходит мимо меня, не удостоив ответом.

Я вздыхаю. Он прямо как мама со своими невозможными перепадами настроения. Может, он слишком волнуется, как и все остальные, из-за того, что принесет этот день.

– Чересчур тягостно быть сегодня вечером дома, – говорит миссис Клиффтон, когда мы забираемся в машину. Она посыпает вариантами пудреницу и наносит темно-красную помаду на губы. – Так что благодаря Ярмарке урожая мы превращаем это в праздник, поднимаемся, чтобы встретить его.

В этом году Ярмарку устраивает Стерлинг, поэтому мы паркуем машину и присоединяемся к очереди, заходящей в здание старшей школы. Доктор Клиффтон несет свой футляр от телескопа, а Уилл – тарелку миссис Клиффтон с сыром. Огромный знак с внушительными буквами висит на входной двери. Написано «Ярмарка урожая. СТРОГО ТОЛЬКО ПО БИЛЕТАМ». Миссис Клиффтон легонько толкает Уилла, ее волосы полыхают как корица на фоне осеннего неба, а в уголках глаз собираются морщинки.

– Мятный воздух, – говорит она, вдыхая.

Мы отдаем билеты и проходим в длинный школьный коридор, наши шаги отдаются эхом в темных классах, и мы оставляем пальто на нескольких пустых партах. У темно-голубого платья миссис Клиффтон с поясом на талии пышная юбка, развевающаяся у колен. На мне лучшее платье цвета мха, с короткими рукавами и высоким воротником, которое раньше идеально скрывало ожерелье мамы. Я пытаюсь привести в порядок хохолок Майлза, но он отталкивает мою руку и сердито смотрит на меня.

– Что? – спрашиваю.

Он он сжимает челюсти и не отвечает.

Доктор Клиффтон посыпает нас Угольками, и мы выходим на улицу. Бумажные фонарики висят на ветках садовых деревьев, и ноты живой музыки долетают откуда-то издалека. По краям дорожек стоят стеклянные банки со свечками и цветы. Мы проходим мимо стайки куриц, клюющих семена, горы тыкв, детей, которые играют в «катание на возу с сеном». Настроение более праздничное, чем я представляла, здесь чувствуется поток энергии или, возможно, облегчение, оттого что этот день наступил, что неизвестное почти стало известным.

– Здесь есть твои друзья, Уилл, – говорит миссис Клиффтон, показывая на ребят. – Хочешь к ним присоединиться?

Уилл здоровается с ними, а мое сердце взмывает от радости, когда он говорит:

– Найду их попозже.

Вместе мы оставляем еду и направляемся к озеру. Лодки-понтоны разрезают воду, у которой сегодня совершенно другое настроение: она неспокойная и голубая, а не стекольно-черного цвета той ночи. Люди сидят за столиками для пикника или лежат на одеялах на траве, едят золотисто обжаренные пончики с корицей. Светловолосая девушка, читающая книгу, устроилась между корнями дерева. Очки у нее слишком большие, она все время поднимает лицо к небу, чтобы улыбнуться. Дети помладше лазают по веткам над ней, посылая вниз дождь из кроваво-красных листьев, и собирают оставшиеся на самых верхних ветках яблоки.

Доктор Клиффтон оставляет нас и присоединяется к трем мужчинам, которые ловят рыбу у соседнего причала. Ему трудно идти с тростью по песку, и те спешат освободить ему место на прибившейся к берегу коряге. Кто-то говорит то, что заставляет доктора засмеяться, и рыбаки предлагают ему свежую рыбу, еще шипящую в масле над огнем, разведенным в песочной яме. Несколько моих одноклассников жарят маршмеллоу «Бетти Лу», пока оно не становится хрустящими подушечками. Маленький мальчик с огромными карими глазами сидит рядом на песке, просеивая его между пальцами, и периодически дует в свисток. В любую другую ночь, думаю, кто-то постарался бы его остановить. Но сегодня никто и не пытается.

Мы оставляем доктора Клиффтона и продолжаем идти дальше. Повсюду стоят столы, ломящиеся от еды: яблочное масло на толстых печеньях, кабачковый суп со свежими сливками, вкусные мясные пироги с корочкой, которые понравились бы маме, лимонные и лавандовые кексы, посыпанные лепестками цветов, бутылки с вином и кружки с пряным сидром, а также темный горячий шоколад. Майлз так и не снимает перчатки, однако тянется, чтобы коснуться всего: коры на деревьях, свисающих кисточек скатертей, радужных китайских колокольчиков, вырезанных из перламутра. Растаявшее мороженое пятнами растекается по его перчаткам, как след кометы.

Даже посреди этого излишества видно, что припасы всех жителей были собраны для этой ночи. Когда доктор Клиффтон устанавливает свой телескоп, чтобы предложить посмотреть на планеты, пробегает группка маленьких детей с наполненными корзинами и рубашками, подвернутыми, чтобы удержать набитые в них конфеты. Одна маленькая девочка падает, ее запасы рассыпаются, как стеклянные шарики, по земле, и тогда все наклоняются и помогают собрать их.

Я выпрямляюсь, услышав треск конфеты, разлетевшейся осколками под ботинком.

– Малкольм, – произносит чей-то голос.

Доктор Клиффтон встает с места, где он сидел на корточках, изучая в угасающем свете дня покрытый сахаром миндаль девочки.

– Виктор, – доктор Клиффтон коротко кивает мужчине перед нами. Рядом с ним стоит мальчик, который кажется смутно знакомым. У них обоих резкие черты лица и острые подбородки, хотя у сына нет маленьких усов, из-за которых его отец очень похож на крысу.

– Думаю, сегодня снова будут гонки, – говорит Виктор доктору Клиффтону, и его слова возвращают мне память. Теперь я узнаю мальчика. Лерой Ларкин. Тот, с которым соревновался Уилл в ночь на озере. – Нам двоим нет отдыха, когда Исчезновения продолжают приходить, – продолжает Виктор. Он улыбается, но только показывает зубы, теплоты в этой улыбке нет.