Жан Рэй - Красноглазый вампир

Он покраснел, но тут же взял себя в руки.

Я и сейчас так считаю, — сказал он.

Миссис Болланд недовольно посмотрела на своего советника.

— Я не знаю никого, кто бы выиграл от исчезновения прелестной Флоры Картер, — сказала она.

— Не только деньги являются выгодой для преступной руки, — злобно возразил Стенли Бэнкс.

— Конечно, нет, — произнес мистер Рокснифф, — но куда вы клоните?

— Я? Никуда, мой дорогой. Я адвокат, а не констебль. Тем более не сыщик! — рявкнул мистер Бэнкс.

— Ревность… — начала Эвелин Джакобс.

Странное безмолвие сгустилось над всеми этими людьми, охваченными одними и теми же страхами, одним и тем же желанием узнать… Все взгляды забегали по комнате в поисках кого-то, кто отсутствовал в гостиной.

— Мисс Дора Маркхольм наверняка в соседней комнате? — как бы равнодушно спросил мистер Рокснифф.

Миссис Болланд встала.

— Пойду посмотрю, — сдавленным голосом сказала она.

Было слышно, как она открывала двери, поднималась по лестнице. Из прихожей, потом из сада донеслись неясные голоса. Наконец миссис Болланд вернулась. Она побледнела, и глаза у нее были мрачными.

— Ничего не понимаю, — пробормотала она, — ее нет в доме.

— Вы сказали, что она приехала в своем автомобиле? — спросил Гарри Диксон.

Миссис Болланд вздохнула и отдала приказ слугам.

— «Моррис» должен быть в гараже в глубине сада, — разъяснила она. — Я отправила слуг проверить.

Ответ пришел очень скоро.

— Ворота гаража открыты, а автомобиль отсутствует.

— Что это значит?! — вскричал мистер Рокснифф. — Мой приказ был категоричным: никто не имел права покидать дом.

Тед Селби угрюмо глянул на наручные часы.

— Я не видел ее уже двадцать минут, — сказал он.

Не сказав ни слова, Стенли Бэнкс злобно заулыбался, что стоило ему гневного взгляда молодого Селби.

Главный констебль вновь завладел телефоном и связался с первым дорожным постом Кингстона.

— Сообщите немедленно новости о мисс Доре Маркхольм или ее автомобиле! — приказал он.

Мистер Бэнкс снова заговорил:

— Разве вы не говорили об ужасной ране, господин Диксон, что унесла жизнь нашей дорогой приятельницы? Если позволите выражение… как бы не совсем научное: распорот живот. И не сказали ли вы, что это, быть может, дело рук хирурга или мясника?

— Действительно, я сказал это, — ответил Диксон, в упор разглядывая Бэнкса.

— Мисс Маркхольм не только ассистентка в кингстонской больнице, но, насколько я знаю, ей оставалось сдать всего один экзамен, чтобы получить степень доктора медицины.

— Бэнкс, замолчите, или я вам разобью морду, грязное животное! — закричал вышедший из себя Селби.

Гарри Диксон утихомирил собравшихся несколькими словами.

— Мы здесь, чтобы пролить свет на происшедшее, — спокойно сказал он. — У мистера Бэнкса есть подозрения, он вправе высказать их, как и все остальные. Его подозрения по трем пунктам касаются мисс Маркхольм.

Действительно, по трем пунктам, — подтвердил адвокат, не сводя глаз с сыщика.

Первое, позднее ее прибытие в гости: она прибыла последней. Затем, ее хирургические познания, третье…

Говорите же! — воскликнул Тед Селби, заметив колебания сыщика.

Она была в вас влюблена! — грубо бросил адвокат.

Через мгновение Тед Селби держал его за ворот и тряс, как крысу.

Я засуну ваш язык гадюки вам в глотку, Бэнкс! — рычал Тед. — Дора — истинный ангел, пример прямоты, самый благородный характер, какие я знаю…

Телефонный звонок прервал ссору, которая была готова перерасти в боксерский поединок. Мистер Рокснифф жадно выслушал сообщение, потом разочарованно и удивленно вскрикнул.

— Этого я никак не ожидал! — выкрикнул он.

— Что случилось?

Мистер Рокснифф выждал несколько мгновений для значительности, кашлянул, чтобы придать веса своим словам, готовым сорваться с его языка.

— Мне сообщили, что «моррис» мисс Доры Маркхольм стоит с погашенными огнями перед мастерской покойной мисс Флоры Картер. Дверь мастерской была распахнута, мои люди вошли внутрь. Ателье буквально разгромлено. Шкафы открыты, ящики сломаны и валяются на полу.

— А Дора? — спросили все хором.

— Никаких следов! Исчезла! Сбежала!

— Что я и говорил, — пробормотал Стенли Бэнкс, холодно оглядывая беднягу Теда, у которого от отчаяния выступили слезы на глазах.

Главный констебль подошел к сыщику и тихим голосом спросил:

— Мне кажется это очень серьезным, господин Диксон. А вы как думаете?

Гарри Диксон пожал плечами, словно всё это его не касалось.

— Эта женщина никогда не носила очков и лорнета, — возразил он. — У нее прекрасные глаза, которые не требуют никаких приспособлений для улучшения зрения. Оставьте ее в покое, мистер Рокснифф.

Прошло две недели, принеся если не забвение, то небольшое спокойствие в Кингстон. Преступление в Буши-парке, привлекшее внимание Гарри Диксона, потом преступление на кингстонской дороге так и остались тайной. Первые вечера люди закрывались в своих домах, но потом немного набрались храбрости и снова осмелились высунуть нос на улицу.

Только полиция, обеспокоенная сходством двух преступлений, была настороже, ожидая продолжения кровавой серии. Дора Маркхольм так и не появилась. Несмотря на равнодушие, проявленное Гарри Диксоном к ее персоне, на ее имя был выписан ордер об аресте. Ее портрет красовался на первых страницах газет и был вывешен во всех полицейских участках Великобритании. Во все морские компании, чьи суда готовились к отплытию за границу, были разосланы предупреждения. За вокзалами и портами вели постоянное наблюдение.

Но молодую женщину найти не удавалось.

Если обитатели Кингстона, вернее, любители ночных прогулок вернулись к своим привычкам и посмеивались над своими первыми страхами, совсем иначе чувствовали себя супруги Флитуинч, владельцы виллы «Тритоны» в Комб-Вуд.

Действительно, вилла находилась вдали от дорог и жилых кварталов. Тропинка, змеящаяся среди зарослей кустарника, вела к крошечной и смешной лужайке у дома. В сотне ярдах от садовой изгороди начинался мрачный, враждебный лес.

Из экономии Флитуинчи всегда обходились без слуг. Друзья миссис Флитуинч за глаза ехидничали, что даже святые не согласились бы прослужить целый месяц у этой заносчивой и скупой дамы, если бы им пришлось пройти испытания на земле.

Теперь супруги ощущали эту изоляцию, как проклятие. Они даже на три дня покинули свое лесное убежище и устроились в семейный пансион в Кингстоне, но их скупость оказалась сильнее. Безумные расходы на это вынужденное пребывание вдали от дома заставили супругов вернуться в родные печальные пенаты.

И они жили там, испытывая животный страх, поставив на внешние двери дополнительные замки и засовы, а с наступлением вечера баррикадировались в своей спальне.