Мехтильда Глейзер - Эмма, фавн и потерянная книга

Шарлотта слишком хорошо меня знала. Она понимала: чем охотнее я рвусь заниматься школьными делами, тем хуже обстоят дела в семье. А ведь мы с мамой даже не ссорились ни разу.

– Нормально, в общем. Только…

Я на миг задумалась, почему на душе остался такой осадок от испорченных каникул. Скука – это не конец света, и все равно…

– Думаю, я просто поняла, что теперь должна сама справляться со всем и больше не ждать помощи от родителей. Вот так, – наконец объяснила я.

Это, собственно, не стало для меня каким-то революционным открытием. Честно говоря, я была готова к этому уже лет пять, с момента развода родителей. Папа слишком много занимался самим собой и своей работой – он занимал в нашей школе пост директора, – мама же уехала в Англию, одурев от любви. Я с одиннадцати лет, когда мы еще жили в Гамбурге, сама стирала свои вещи, делала уроки без напоминаний и решала, какую еду приготовить.

Нет, осознание ситуации скорее пришло потому, что я поняла: положение вещей, которое я до сих пор считала временным, скорее всего, не изменится никогда. Отец всегда будет слишком занят, как сейчас, а мать всегда будет погружена в поиски самой себя. А мне уже шестнадцать, и я точно больше не ребенок. Только я могу привести свою жизнь в порядок, и займусь я этим прямо сейчас. Вот так просто. Отныне я буду человеком действия.

Шарлотта дернула меня за косичку:

– Ну и ладно. Тогда давай сделаем этот школьный год лучшим в нашей жизни, а библиотеку – нашей штаб-квартирой.

Мы улыбнулись друг другу и принялись за уборку. Вдвоем перетаскали ящики и стопки бумаги, трехногие стулья и помятые абажуры в одну из комнат напротив по коридору. На них мы взгромоздили глобусы с устаревшими границами стран, изъеденные молью подушки и положенные теннисные ракетки. Почти два часа таскали все это ненужное барахло. Посередине комнаты еще остался старый комод, сдвинуть с места его не получалось, сколько мы ни старались. Эта развалина весила центнер! Мы навалились всем своим весом, уперев ноги в пол, толкали и дергали этого монстра изо всех сил. Но громадина не поддалась ни на миллиметр!

У нас не вышло подвинуть комод и втроем, когда на помощь пришла Ханна, моя новая соседка по комнате, для которой это был первый день в Штольценбурге.

– Может, он к полу прикручен? – простонала Ханна, пока мы втроем тянули комод изо всех сил.

– Или врос в него, – проговорила я сквозь крепко сжатые зубы. – Тянется в недра земли. Может, весь замок просто построили вокруг этого комода.

Ханна хихикнула.

Мы с ней понравились друг другу. Я почувствовала в девушке родную душу, когда она просто взяла и запихнула содержимое своего чемодана в шкаф, потому что считала, что укладывать одежду не имеет смысла – все равно каждое утро придется рыться на полках в поисках нужной вещи.

Моя прежняя соседка Франческа закончила школу, и мне, конечно, больше хотелось, чтобы со мной жила Шарлотта. Но Шарлотта уже годами терпела наказание в виде принцесски Штайн, ведь госпожа Бредер-Штрауххаус, учительница биологии и математики и распределительница комнат, выказывала полное отсутствие отзывчивости в вопросе любых изменений в школе (нелепым обоснованием этого она называла что-то связанное с социальной компетенцией).

Повезло, что Шарлотта была самым терпеливым и добродушным человеком, которого я знала, и переносила перепады настроения Хелены фон Штайн без единой жалобы. А Ханна, в отличие от нас с Шарлоттой, к счастью, не боялась пауков и принялась снимать один экземпляр за другим с плюща, обвившего стены замка.

Шарлотта стала подметать дощатый пол, я же снова занялась комодом в центре комнаты. Решила очистить его. Тяжести в нем точно поубавится, и подвинуть его станет проще. Я зарылась в ящики. Сперва обнаружила коллекцию страшно уродливых венков из высохших цветов, потом стопку расписных фарфоровых тарелок, которые были еще ужаснее. Следом шли какие-то светильники, раскрошившиеся куски мыла и пожелтевшие платки.

А потом… да, тогда я и нашла книгу.

Она лежала засунутой во что-то вроде тайника за дощечкой в нижнем ящике комода, которую я чуть было не проглядела. Щель в дереве было почти не разглядеть, я вообще обнаружила ее только потому, что задела левым запястьем и в первую секунду испугалась, что посадила занозу. Но, снова проведя рукой внутри ящика, я нащупала края прямоугольного отделения. Сунула ноготь в зазор, поковырялась немного, стараясь подцепить тонкую деревянную крышку, и наконец сдвинула ее. В потайном отделении, словно сделанном специально под нее, лежала книга.

Старая-старая. Это я поняла сразу – по видавшей виды темной полотняной обложке. Уголки книги обтрепались, обложку покрывало столько пятен, что я не могла понять, какого же цвета она была изначально. Серая? Коричневая? Голубая? Я осторожно вынула книгу из тайника. Она оказалась теплее и тяжелее, чем я предполагала.

«Живее», – подумала я и сама испугалась.

Я обтерла обложку рукавом, и в воздух поднялось облачко пыли. Тонкие линии на полотне стали заметнее. Не буквы. Название отсутствовало, на полотне был изображен только какой-то неясный силуэт. Мужчина? Или… Да, фигура действительно не выглядела человеческой. На голове угадывалось что-то похожее на изогнутые рога, и ноги выглядели до странного кривыми.

Я провела пальцем по обтрепавшемуся полотну. Что же внутри этой книги? Почему ее спрятали? От кого?

Вдруг в воздухе раздался шепот, такой слабый, что я скорее почувствовала его, чем услышала. Тихий-тихий голос, от которого волоски у меня на руках стали дыбом, прошелестел что-то похожее на мое имя.

Мое имя!

Э-э… да, точно.

– Эмма, – шептала Книга вопреки здравому смыслу. – Э-э-э-эмма-а-а-а-а!

Я вздрогнула… и яростно закачала головой. В самом деле, что за бред?! Вот мне уже мерещится всякое.

Но ведь сегодня был действительно долгий день. Слишком долгий. Возвращение из Англии в Германию, путь из аэропорта в замок, а потом мы с девушками еще освобождали комнату от хлама. Я столько часов на ногах, неудивительно, что начала засыпать на ходу. Сил уже никаких; ясное дело, книга не произносила моего имени, она вообще ничего не произносила. И конечно, не была живой. Надо взять себя в руки. Или поспать. Я зевнула.

– Давайте доделаем все в другой раз. Думаю, на сегодня хватит, – сказала я и наконец нашла силы отвести взгляд от фигуры с обложки.

Тут я заметила, что Шарлотта и Ханна уже закончили свои обязанности по уборке. Щетка стояла в углу, а девочки, облокотившись на подоконник, смотрели во двор замка.

– А вон те – тоже ученики? – как раз спрашивала Ханна.

Она встала на цыпочки и высунулась из открытого окна так сильно, как могла, чтобы не выпасть.