Дамир Берхеев - Исповедь жертв [СИ]

Они только въезжали в улицы города. Разбросанный мусор и обрывки газет развеивал пахучий ветер, разрисованные в граффити сатаны и обнаженных девиц облезлые кирпичные стены нагоняли чувство отстраненности и безысходности, попрошайки сидели на бордюрах попивая молоко, которое лилось мимо рта, от этого город всей жизни Митча Томсона становился омерзительным. Тут явно не трудились над соблюдением порядка. Картина за окном дорого автомобиля была идеальным визуальным фоном словам пассажира.

А потом они еще изобрели науку… — с унылым лицом начал было детектив, но Митч его остановил. Приятель, может уже заткнешься! Еще никто не дослушал мои суждения насчет так называемого социума. Моя любимая тематика «экономика» ни разу даже не была затронута, — тут он замолчал словно впал в транс, а затем более живым голосом добавил. — Да ну и черт с ней.

Худощавое лицо полицейского из Луизианы вызывало подозрение. На секунду Митч даже подумал, что такой способен не только убить человека, но и изучить внутренности жертвы.

«Псих чертов! С этим чокнутым нужно держать ухо в остро. Ни то самого может порешить при осмотре места преступления… Везет же мне с напарниками — тот хоть по делу все говорил…»

Черный «RangeRover» только коснулся начальных улиц «большого яблока» и уже снова колесил по дорогам загородных пустырей. Вековые сосны стеной стояли вдоль дороги, огромной тенью прикрывая и без того пасмурное небо. Митч даже взглянул на часы, так как казалось, что за окном уже смеркается. Но циферблат точно указал четверть двенадцатого дня. Автомобиль снова остановился у автострады. На этот раз пассажиры не стали спускаться к месту преступления на машине, а оставили ее на обочине.

Снова высокая трава, лес и, судя по звуку, недалеко протекает река, — бормотал, спускаясь с дороги к пустырю, детектив. — Это последнее место преступления? Угу, — коротко ответил Митч, который все меньше хотел поддерживать беседу с новым напарником. То самое, где обнаружили Фитцжеральда? Да, неделю назад.

Они подошли к вырытой яме. В глаза сразу же бросились еще не убранные флажки с нумерацией.

Эксперты еще собираются сюда вернуться? — удивился Курт. Обычно они работают в течение двух недель. А у вас что — не так в Луизиане? Просто не вижу логики зачем затягивать до двух недель. Если польет дождь, а это, как я вижу уже случилось, то про следы, к примеру, ног можно забыть. Больше того, все что нужно экспертам — это дактилоскопический анализ и вещественные доказательства, которые в принципе можно собрать за три-четыре часа. Остальное — наша работа. Хорошо, — угрюмо сказал лейтенант. — Появятся эти засранцы — прогоню их к черту.

Детектив вынул свой блокнот и молча начал вносить пометки. Казалось, его маленькие глаза застыли и смотрят в никуда, не фокусируясь ни на блокноте, ни на вскопанной яме. Его тонкие длинные пальца правой руки нервно и быстро подергивались, прорисовывая флажки, яму, внимание было уделено даже высокой траве.

Я конечно понимаю, что ты будущий ван Гог и прочая ерунда, но что ты, мать твою, делаешь? Фиксирую все нюансы, которые могли упустить полицейские и эксперты. Может понадобится любая информация. Ясно, — Митч отошел от детектива и так же начал пристально изучать местность, но как бы он не старался — его взор не мог поймать ничего необычного. «Да и как тут увидишь — степь, как степь, вон там было обнаружено тело. Следы, как сказал этот дотошный тип были стерты дождем. Вот такое расследование — это не мое. Есть подозреваемый — расколол его, допросил свидетелей, если нужно по жестче — не вопрос. Но искать примятую траву на окраине загорода — это уж увольте».

Детектив Брэдли закрыл свой большой блокнот, который больше походил на тонкую энциклопедию в жестком переплете и произнес:

— Думаю, тут точно такой же случай, как и в прошлом месте преступления. Думаешь он и его кончил неподалеку от места захоронения? Наверняка, лейтенант.

«Как же тут тихо. Настоящая колыбель земли. Почему такие места не считают чудом света? Гармония души, тела и мыслей… Нужно будет вкинуться методоном, как приеду домой», — только детектив из Луизианы подумал об этом, как среди рыже-серого океана высокой травы он увидел девочку.

У нее были большие глаза, поблескивающие лазурью даже в этот серый день, она в виде видения неоднократно появлялась в его сознании. Возможно это результат употребления наркотиков на протяжении столько лет или психологическая травма из-за того драматического дня, но Элизабет навещала его все чаще и чаще… Поначалу это пугала детектива, но в скором времени он смирился с мыслью, что дочь просто на просто помогает ему…

— Нам сюда, — не отводя взгляда от голубых глаз девочки, он направился в ее сторону. Опять твое пятое чувство заиграло? — пробурчал Митч и двинулся следом.

Детектив своими длинными руками подобно пловцу отодвигал заросли и продвигался за маленькой спутницей. Она была подобна горизонту, идти можно было за ней хоть всю жизнь, но достичь ее было нереально. Курт все же надеялся, что когда-нибудь она останется на месте и, он прижмет призрак дочери к своей груди. Пройдя в быстром темпе порядка полумили, видение испарилось. Детектив взглянул под ноги и понял, что обнаружил место убийства. Даже капли крови остались на колосках келерии.

Он посмотрел на настигшего его Томсона и добавил:

— Лейтенант, нужна помощь от экспертов. Он убивал их в радиусе мили от места захоронения. Нужно будет снова прочесать места захоронения. За этим дело не постоит, — оглядывая место борьбы, проговорил Митч. Еще один вопрос, — он повернулся лицом к напарнику и пристально посмотрел ему в глаза, перед тем, как задать вопрос. — Нам нужно раскрыть это преступление?

«За столько лет я сменил множество мест пребывания: двухкомнатная квартира на Бродвее, двухэтажный особняк в районе Манхэттена, просторный департамент полиции с многочисленным персоналом, уединенный офис частного детектива, в начале карьеры… У каждого места имеется своя энергетика. Я это заметил даже при расследовании. На кладбище всегда тоскливо и мрачно, на вокзалах людно и шумно, на автострадах одиноко и быстро, в библиотеках витает атмосфера поиска чего-то нового, в дорогих бутиках человека переполняет гламур и чувство шика…

Эта энергетика так и остаются там всегда. И человек начинает приобретать то или иное чувство, когда попадает в эту самую атмосферу. Он никогда не будет бежать, как сумасшедший, находясь в пристанище усопших, или ехать медленно, когда все вокруг выжимают максимум из двигателей своих автомобилей.

Тюрьма или, как в моем случае, психиатрическая лечебница по своей атмосфере не уступают даже кладбищу. Признаться честно, тут хуже. Дело не в том, что человек здесь содержится против своей воли, а именно в энергетике, о которой я говорил. В четырех стенах всем плохо, некоторых раздражает запах чьего-то гниющего тела, кто-то устал от однообразия: подъем, принятие лекарств, групповая терапия, обед… третьи потеряны в этом мире и не видят продолжения своей жизни, но слишком слабы, чтобы оборвать ее. Хотя, как мне кажется, наоборот нужно быть слабаком, чтобы так просто распрощаться с проблемами…»