Дамир Берхеев - Исповедь жертв [СИ]

Кровавый эльф поднял руку. Во всех войсках мира этот жест означал одно и тоже. Всем остановиться и притаиться.

Тишина перед бурей всегда кажется идеальной. Даже падающие капли кажутся пустыми и тихими. И вот они, те самые пальмы — сочные-зеленые, наполненные соком жизни. Сейчас они были маскировочным элементом американских солдат, нас послал сам дьявол для ликвидации деревни. Наш отряд проделывал подобные операции десятки раз. Но почему-то именно перед последним заданием душа не на месте. Проклятье! Нужно сосредоточится и сделать тоже самое, что мы делали и раньше… Мои братья со мной! Плечом к плечу мы обогнули пол света, но ни как путешественники, а как терминаторы. И остался последний шаг… Господи, хоть бы все прошло гладко… Хотя, когда такое было? Поднятая рука опустилась и указала три направления. Снайпер остался на этом же месте, три группы в быстром темпе веером начали огибать небольшую деревню. Кто-то сверху включил дождь на полную, и водяной занавес стал еще одним союзником, ведь именно в таких условиях проходили все тренировки в военных академиях. Никто не проронил ни слова. Что-то из поэзии — гении творят в тишине. Ровно 113 секунд. К этому времени все должны были занять свои позиции. Еще мгновение до начала.

Кого мы стираем с лица земли? Зачем это нужно? Какая от них угроза? К черту все эти вопросы… Еще немного и домой!

По звуку можно было определить какой калибр пули пустили в ход. 7.62 летел, прорезая воздух и ливень. Спустя мгновение послышался женский истерический крик, будто сирена завыла на полную мощь! Стратегия неожиданности и выгодного месторасположения являлась ключом завершения любой войны, что уж говорить о мелких столкновениях. Начался переполох. Все жители деревни начали бежать подальше от начавшегося ада, хотя ад даже не открыл свои врата. Кто-то обняв младенца, кто-то схватив заранее заготовленный сверток, кто-то быстро, кто-то хромая… Похожие на мелких насекомых, чей муравейник начали засыпать отравленной жидкостью, они спасались. Будто и впрямь веря в положительный исход. И вот тут и началась заветная часть операции, которую по праву называет «Преисподней».

Ракеты, пущенные из базуки, влетали в соломенные хижины. Ближайшие дома поджигались из огнеметов. Возможно, если вы сидите в кинотеатре и наблюдаете эту картину, то она до ужаса прекрасна: проливной дождь, перемешанный вместе с горящей соломой и кусками тростника. Что может быть прекрасней, когда две противоположности объединяются. Вода и огонь — заклятые враги, но сейчас делают одно и тоже дело — помогают убивать. Но они находились там и чувствовали обжигающую боль огня и терзающую словно лезвии ножей капли тропического ливня. Хижины горели подобно факелам.

Хватило трех минут для завершения и этой части операции. Дальше по плану «Чистка». Огнеметы прекратили пускать языки пламени, взрывы гранат затихли. Это могло означать только одно — кульминация битвы прошла. Сейчас нужно прочесать деревню и добить оставшихся. Крики и рыдания мирных жителей постепенно затухали. С каждым выстрелом с каждой секундой. В тот момент мы были предвестниками смерти, всадниками апокалипсиса в военных камуфляжах. Тогда я и увидел их. Мальчика лет пяти и девочку лет четырех.

Они сидели, обнявшись в углу хижины, которая чудом не полыхала, хотя была расположена в центре деревушки. Слезы на их лицах еще не высохли, прокладывая влажную дорожку на загорелых и грязных азиатских лицах. И эта картина была куда страшнее ада. Если я даже попаду в преисподнюю, то у меня есть рассказы, от которых даже у самого Дьявола волосы на дыбы встанут. В этом маленьком доме пять на пять метров не было ни кишащих чудовищ из фильма ужасов, ни серийных маньяков с бензопилами… Единственным чудовищем здесь был я. Может кто-то и ощущает власть, когда его боятся. Я же в тот момент чувствовал себя настоящим зверем, которому уготована лишь клетка. Этого зверя нельзя любить, так как он не способен ответить взаимностью. А если решите угостить его из рук, то он откусит руку по самый локоть. Чудовище … Это я!.. Вы понимаете это?!! Тогда я пытался успокоить детей. Я сложил автомат за плечи и протянул руку…

Ввалившийся Сэм пустил очередь. Какая-то яркая вспышка ослепила военных. Спустя мгновение послышался раскат грома. А тела детей больше не излучали боль или ненависть.

— Ты что творишь?! — вскрикнул офицер. — Это же дети… — Приказ ликвидировать всех. Я не хочу из-за мелкой оплошности еще месяц заниматься этим. Пошли!

Я уже служил не первый год, но эта была последняя капля… Во мне что-то сломалось. То чем мы занимались не было защитой страны от врагов, не было святой миссией. Мы творили зло. Отстрелить себе половину черепа — не вариант. Это слишком простой способ решить проблему. Как перейду на гражданскую жизнь — все оставшиеся дни буду искупать грехи за эти багровые реки. Клянусь!

Прекрасная осень. Детектив даже не знал почему, но это время года ему нравилось по-особому. Здесь и завораживающее золото листвы, какая-то неопределенная грусть в закатах и рассветах, дни с каждым календарным листом становились короче, запас летней энергии иссякал, но еще не испарился полностью. Дни данные нам сверху, чтобы подвести итог года.

Черный кофе ароматом Бразилии опоясал скромный столик. Часы своими стрелками гнали солнце к закату, а автомобили, не прекращая своего шествия, украшали картину города за витриной кафе. Говорила в основном она. Он с самого начала разговора просто отмахивался растянутыми ответами вроде: «хорошо», «да», «нет», «наверно», погрузив свои мысли расследованием, но все же особа напротив все больше и больше поглощала его внимание.

— Я очень переживала за тебя. В «Ломпак» я ездила каждый день, но меня ни разу не пустили. И причем ничего не объясняли. — Я был под подозрением в убийстве 9 человек. Наверное, из-за этого. — Это мне известно…

Последующие ответы он не слышал. Алекс так соскучился по Милене, что старался рассмотреть каждый участок ее тела, каждый пигмент ее лазурных глаз, самый тонкий шов в ее бежевом плаще, самую тонкую нить на цветном шейном платке, каждый локон ее черных волос. Когда не видишь врага по нескольку лет, при встрече ты все равно протянешь ему руку и это будет искренне, когда не видишь лучшего друга несколько недель ты обнимешь его самой крепкой хваткой, если же ты в разлуке с любимой, то день встречи с ней — словно первое свидание. И любовь, и волнение, и ожидание бурной ночи.

— Ты вообще меня слушаешь? — наконец, обратилась она, видя, что собеседник витает где-то в облаках.

— Дддаааа, — неуверенно протянул Алекс.

— И о чем же я говорю тебе уже десять минут?