Пальмира Керлис - Бесконечно белое [litres]

Отмыв кухню, я вернулась в свою комнату, достала из комода блокнот, уже растерявший половину листов, и старый школьный пенал, похожий на плоскую коробочку. Бабушкин. Она подарила мне его давно, когда я пошла в школу. Особый пенал, предмет тайной зависти первого «Б» класса – ни у кого не было такого. Не современное поролоновое чудище, а очень удобный, пластмассовый, белый, с розовой откидной крышечкой, на которой уместились маленькие счеты и игрушечные часы. В трех нижних секциях аккуратно лежали ручки, карандаши и полосатая стирательная резинка. Ничего не пачкалось, не смешивалось и не каталось…

Зажатая между пальцев ручка, чистый лист, сероватый, в крупную клетку. Итак, что нужно купить из продуктов. В первую очередь – кофе. Кончик стержня беспомощно мазнул по бумаге, оставив едва заметную вмятину. Я потрясла ручку и принялась старательно черкать в уголке. Распишется, никуда не денется. Беспорядочные зигзаги, царапины, штрихи. Я надавила сильнее, будто на автопилоте вывела круг. Незамкнутый, с завитушкой волны внутри. Смутно знакомый… Точно, символ с песка в первородном мире. Шестой. Ничейный. В ушах тонко зазвенело, к горлу подкатила тошнота. Пальцы дрогнули и нарисовали этот знак снова, еще один, и еще. В ряд. Потемнело, блокнот расплылся грязным пятном. Резко запахло чернилами, словно их был разлит океан, к горлу подкатила тошнота. Следом – безысходность, привкус сомнений. И тишина.

…молчание царапает, в руках догорает свеча, смотрю на нее, не поднимая глаз. Все сказано, все решено. Обратного пути нет.

– Ты будешь жалеть, – наконец доносится голос.

Он прав. Знаю, чувствую. Это цена. И я ее заплачу…

Захлестнуло тоской. Горькой, беспросветной, такой настоящей! Я через силу вдохнула, судорожно смяла лист. Отброшенная ручка, клочки, обрывки… Всюду: безобразные, мелкие, ни буковки не разберешь. И отлично! Но бардак… Я сползла со стула на ковер, усыпанный остатками несчастного блокнота. Что сейчас со мной было?.. Видение из прошлого? Наверняка Хранитель с его мистическими прикосновениями постарался. До сих пор аукается, только спровоцируй чем-нибудь. Ясно одно – эти знаки лучше не трогать. Не рисовать, не представлять, даже не думать о них! В конце концов, я понятия не имею, зачем они нужны.

В ванной я долго плескала в лицо ледяной водой, пока не замерзли руки, потом проскользнула обратно в свою комнату. Из детской Артема доносился монотонный бубнеж – шло очередное занятие, по коридору дробно простучали каблучки, раздался смех – Арина вернулась из школы. У Нины было тихо. Дом жил своей жизнью, и плевать ему было на меня и на мои проблемы. Обставленные в стиле родной квартиры двенадцать метров отдавали фальшивым уютом, бедными родственниками казались тяжелые шторы с ламбрекеном, бабушкин резной комодик для рукоделия и музыкальная шкатулка с балериной. Я завела ее на полный оборот – сама не знаю зачем, и под знакомый перезвон прилегла на застеленную кровать. К черту список, к черту покупки и готовку. Не я здесь хозяйка, и не моя это семья. Меня лишь терпят, пока я нужна Артему. Пока нужна, а что потом – неизвестно.

Мысли вертелись по кругу вместе с тоненькой фигуркой балерины, рядом с подушкой упорно молчал телефон. Не могу больше… Устала…

Мне снился холод. Густой, колючий, неотвратимый. Тысячи острых снежинок облепили со всех сторон, кусались, врезались под кожу, проникая все глубже, метя в самое сердце. Казалось, должно быть больно, но нет. Чувства словно притупились, замерзли вместе со мной. Не было ничего, даже страха. И вокруг только снег – белый и бесконечный. Неумолимый в своем мощном натиске. Он падал, а я тонула, тонула… Еще немного – и растворилась бы в нем без остатка, вся. Что-то удерживало. Мешало. То ли ощущение твердой земли под ногами, то ли теплота объятий. Крепких, цеплючих. В носу защекотало, я чихнула и проснулась окончательно.

Открыв глаза, увидела улыбку. Прикрытые веки с пушистыми ресницами, россыпь веснушек на носу. Рыжие, модно нечесаные вихры лезли мне в лицо, маленькая рука ремнем безопасности придавливала к кровати. Артем заворочался, уткнулся лбом мне в плечо.

– Ой, – сонно пробормотал он. – Кажется, я уснул…

– Еще бы, Влада спозаранку по комнате гонять, любой притомится.

Артем чуть отодвинулся. Глаза у него были серьезные и совсем не детские.

– Я не знаю что, – сказал он отстраненным голосом, – но я должен что-то сделать. И это очень важно. Веришь?

Сердце пропустило удар, на секунду замерло, глухо стукнувшись о ребра, и заколотилось как бешеное.

– Верю, – кивнула я, потому что знала наверняка – так и есть.

– Я не обижу, – продолжил Артем тем тоном, каким обычно дают обещания, – тех, кто этого не заслуживает.

Специально – нет. Но контролировать себя получается не всегда. Ошибешься хотя бы раз и… Кто-то может пострадать. Кто-то близкий.

– Лейка… – потрясенно протянул он уже обычным голосом и приподнялся на локтях. – Клевый у тебя бардак, даже у меня такого не получается. Это точно ты? Ущипни меня! Ай… Я просил один раз! Не щипайся!

Он упал обратно на подушки, повизгивая от смеха и дрыгая ногами.

– Я понял, это ловушка…

– Нет, – я сгребла его в охапку – хохочущего, брыкающегося, – и крепко прижала к себе. – Я пыталась съесть шифровку, но она оказалась невкусной!

В животе мальчишки подозрительно забурчало.

– Вспомнил! Я шел позвать тебя обедать и… уснул.

Нина сварила щи из топора? Артем сорвался с кровати и потянул меня за руку.

– У нас новый повар, готовит офигеть!

В кухне пахло уютом и домашним теплом, в тарелках исходил паром наваристый куриный суп, присыпанный крупно порезанной зеленью. Пять часов – поздновато для обеда, но нашим желудкам было все равно. Артем проворно орудовал ложкой, довольно жмурился, отхватывая полукружья от куска хлеба с маслом – три «ама» на ломоть. На столе пискнул сообщением телефон. Влад! Соня ответила, все поняла и даже в шпионском стиле кое-что уточнила. С души словно камень свалился. Значит, ночью она будет в Потоке у водопада. Увижу – прибью, но сначала назначу встречу. Сразу. Чтобы больше не потеряться.

Навернув добавки, Артем отодвинул тарелку и сыто выдохнул. На веснушчатом носу блестели капельки пота, из-под серой футболки выпирал плотно набитый живот. По коридору процокали каблучки, в дверях появилась Нина – в облаке духов и хорошего настроения.

– Арина принесла чудесные мультики. Пойдемте смотреть.

Я приглашена? Да этот повар просто кудесник. Интересно, что он добавляет в суп? Надо спросить.

Близился вечер, за окном плескались сумерки, в приоткрытое окно струился осенний холод, шевелил шторы с ламбрекеном, смешивая запах прелых листьев с ароматом кофе. Из коридора долетали веселые мультяшные звуки и смех – приглушенный Арины, бархатный, грудной Нинин и задорный Артема, взахлеб. Что это опять с ним было недавно? Уже второй раз. Будто не он вовсе со мной говорил… Мне до сих пор известно о Вестниках мало. Откуда они берутся, почему рождаются именно раз в сто лет? Особые способности, Поток вне правил, тьма… Да и тьма ли это вообще. И что было со мной? Те странные мысли, вывернутые наизнанку чувства и выматывающая душу тоска, они мои, или… Так. Бабушка всегда говорила: «Дьявол любит пустые ручки». Вот и займу их, благо есть чем. Чтобы духу не осталось ни от дурацких знаков, ни от бумаги, на которой они были написаны.