Андрей Прокофьев - А. А. Прокоп [СИ]

— «Что если заявится Резников. Он не имеет привычки предупреждать о своем прибытии. Он же говорил о Соне. Они враги. Хотя это там, какая разница там или здесь. И что может быть? Она простая девушка. Она хочет быть со мной, кем бы она ни была».

Соня заметила тревогу на лице Степана.

— Степа что-то не так? Скажи мне не бойся. Ты думаешь о них?

Её слова произвели обратное действие. Степан испугался ещё больше.

— Да Соня. Если честно, то о них. Они могут появиться в любой момент.

— Не бойся вся сила в твоих руках, и я с тобой — простодушно произнесла Соня.

— Вчера, в общем, недавно я испугался по-настоящему, ко мне явились две очень мёртвые и очень жуткие женщины. Но сейчас мне кажется, что это всё же был сон, как-то всё расплывчато.

— Сёстры? — спросила Соня.

— Да сёстры — разные и похожие.

— И что? — спросила Соня.

— Меня спасла шашка и твой голос Соня. Ты видела их?

— Я чувствовала. Шашка и есть твоя сила. Пока она с тобой тебе они нестрашны, но ты должен быть к шашке, как можно ближе. В крайнем случае, она должна быть в твоей руке.

— Откуда ты всё это знаешь? Значит, Резников был прав.

— Резников не может быть прав. Он исчадие ада, к сожалению, набирающее всё большую и большую силу.

— Получается шашка его собственность.

— И да, и нет Степа. Трудно объяснить — она проводник.

Степан не так представлял себе их встречу, от этого выглядел растерянным, взволнованным. Соня же не хотела, чтобы их разговор так быстро скатился к неизбежному, но то, что вышло, то уже вышло. Она старался говорить, как можно убедительней, только Степан заметно отличался здесь, от того Степана, который был хорошо знаком ей в несколько иных обстоятельствах.

— Степан я хочу спросить тебя. Не обижайся на меня, но я снова на эту тему.

— Нам всё равно не избежать этого — произнёс Степан, подчеркивая своим голосом, что он совсем не против её вопроса, а напротив понимает важность, ещё до конца не сказанного между ними.

— Шашка была обернута в материю. Где эта тряпица? Ты не выкинул её?

— Тряпица? Да была — серая и старая. Я не помню, но, кажется, я не выкидывал её. Я всегда помню, когда что-то выкидываю. Ну, за исключением привычного мусора. Зачем она тебе?

— Если ты её сейчас найдешь, обернешь в неё шашку, то Резников и его соратники нам сегодня точно не помешают.

Соня не стала объяснять значение тряпки. Того, что она сказала было достаточно, даже больше чем достаточно, и Степан напрягая память сразу же бросился в правильном направлении. Он открыл дверцы тумбочки, и старая тряпка тут же оказалась в его руках.

— На месте всё — сказал он Соне.

— Хорошо Степа — промурлыкала Соня…

…Успокоение пришло быстро. Собственный дом уже не казался таким неуютным. Соня тоже сразу стала ближе. Пропали мысли о словах Резникова, о словах самой Сони. Хотелось просто быть с ней и быть, как можно ближе.

Степан открыл бутылку с вином. Долго до этого подбирал нужные бокалы.

— Пойдут и такие — помогла ему Соня.

Дождь всё продолжался. С его помощью вечер наступил на два часа раньше, и Степан зажёг в комнате освещение, за ним загорелся экран телевизора, но звук Степан предусмотрительно отключил. Маленький журнальный столик хорошо вписывался в обстановку, ещё лучше вмещал он на свою поверхность содержимое их ужина.

Бутылка белого сухого вина, колбаса, сыр и на скорую руку сделанный Степаном салат из свежих овощей.

— Теперь можно спокойно — сказал Степан, наполнив бокалы вином.

— За нашу встречу, у тебя Степа — произнесла Соня.

Они дотронулись бокалами, раздался тихий звон хрусталя и Соня прошептала.

— Что-то прохладно.

— Давай затоплю печку, через летний дымоход — предложил Степан, не поняв намека Сони.

— Нет не нужно. Лучше обними меня. Я сегодня не хочу быть сильно скромной.

У Степана перехватило дыхание. Он ещё и не думал о том, как приступить к главному. Желание было, но держалось пока на заднем плане. Но Соня сама подтолкнула Степана к себе, и он тут же откликнулся на её просьбу.

Сердце стучало громко. Повысилось кровяное давление, вместе с ним Степан чувствовал прилив жара по всему телу.

— Я сильно волнуюсь — произнёс он, приблизившись к Соне вплотную.

— Ненужно волноваться — сказала она.

Степан обнял её. Следующим движением начал искать своими губами её губы. Она помогла ему в этом, и долгий поцелуй стал реальностью. Сейчас им никто не мешал. Они продолжали целоваться. Степан обнимал её, двигал свою руку по её спине.

— Подожди — сказала она.

Степан отстранился. Она демонстративно сняла с себя тонкую кофточку, выразительно, не скрывая интимной интриги, посмотрела на него, затем аккуратно поправила длинные, распущенные волосы.

— Ты такая красивая — прошептал Степан.

Соня ничего не ответила, потянулась к нему. Он, набравшись смелости начал гладить рукой её ноги, немного приподняв к верху юбку. Ладонь ощущала несказанное блаженство, передавала его во все остальные клеточки тела. Другая рука добралась до её груди. Температура между ними повышалась, всё чаще и чаще становилось дыхание. Степан пытался что-то сказать, но напряжение погасило его порыв, а Соня, через какие-то секунды, отстранив его от себя стала помогать ему избавиться от футболки.

— Я не совсем уверен в себе. У меня бывают проблемы — всё же произнёс Степан.

— Не волнуйся и не будет проблем — ответила она вторя его страстному шёпоту.

— Сними с меня юбку — продолжила она ещё более напряженно.

Степан, тяжело дыша с трудом ощущая собственное положение в пространстве, снял с Сони, что она просила. Она осталась лишь в нижнем белье, а Степан без её помощи избавился от джинс. Эрекция, без всякого сомнения, превысила всё те ощущения, которые когда-либо испытывал Степан до этого.

— Расстегни — Соня повернулась к нему спиной.

Он очень долго не мог справиться с простой застежкой. Соня легла на спину, и он чувствуя лишь стук собственного сердца снял с нее последнее из одежды.

— Целуй меня.

Такого блаженства со Степаном ещё не было. Незримая скованность присутствующая где-то между головой и страстным дыханием исчезла в долю мгновения, и он с жадностью бросился целовать, ласкать её красивые груди, упругий живот, очаровательную шею, и ни с чем несравнимые плечи, ключицы. Через пять минут он вошел в неё. Начал быстро, но затем сбавил темп, чтобы целовать её губы, мочки ушей и шею. Надолго его не хватило, он снова начал ускоряться, пока не стесняясь, ни себя, ни её, ни закричал от бешеного экстаза…

— Не вериться, что я был вместе с такой девушкой. Мне не вериться в это — произнес он, обнимая её.

Они лежали полностью голые. Им было жарко, а телевизор, не обращая на них никакого внимания, беззвучно вещал что-то своё.