Кристина Эрман - Пожирающая Серость [litres с оптимизированными иллюстрациями]

– Сделай это еще раз! – кричала толпа.

Генрик поднял стог сена.

– Думаешь, у тебя получится?

Айзек фыркнул:

– Да легко!

Через секунду на кроссовки Генрика посыпался пепел. Но на сей раз толпа почти не хлопала. По их лицам ясно читалось – таким их уже не удивить.

Мать Джастина однажды предупреждала его о хвастовстве, еще до того, как он провалил ритуал. «Наши силы – это не какой-то дешевый, глупый трюк, – сказала Августа. – Они – вопрос жизни и смерти. Никогда не забывай об этом».

– Это все, на что ты способен? – спросил мальчишка, в котором Джастин смутно узнал чьего-то младшего брата. Ему было не больше четырнадцати, но он стоял в первом ряду толпы, широко улыбаясь; внимание привлекала щербинка между зубами. В его руках извивалась испуганная кошка – тощее рыжее создание делало все возможное, чтобы впиться когтями в шею мальчика. – Если ты действительно такой могущественный, как говорят, почему бы тебе не избавиться от этого?

– Эй, – вмешался Джастин, но Айзек уже ковылял к мальчишке, на его пьяном лице начало проступать беспокойство.

– Я не стану причинять боль тому, кто этого не заслуживает. Я… благородный.

Последнее слово прозвучало совершенно невнятно. Джастин был почти уверен, что еще никогда не видел своего друга таким пьяным.

– Серьезно? – спросил мальчик. – А о твоей семье говорят другое.

Руки Айзека задрожали, медальоны на запястьях тускло засияли в свете гирлянд. И Джастин увидел то, чего прежде никогда не замечал на лицах людей, которые за ними наблюдали. Отвращение. Он задумался, что спровоцировало такую дерзость: алкоголь или что-то другое? Но нет. Алкоголь просто позволил им выразить то, что уже давно просилось наружу.

– Да! – крикнул кто-то еще. – Где же Салливан, о котором мы столько слышали?

– Могу поспорить, ты не настолько силен. Твоя семья наверняка выдумала эти слухи, чтобы запугать нас.

– Да, если ты такой сильный, то почему Хэп Уитли мертв?

– Что насчет Ванессы? И Карла?

– Разве ты не должен предотвращать подобное дерьмо?

Джастин чувствовал, как толпа начинает свирепеть. Нужно было что-то делать.

– Хватит, – сказал он, но мальчишка его проигнорировал.

– Или что? – обратился он к Айзеку. – Ты зарежешь нас, как твоя семья зарезала друг друга…

– ХВАТИТ! – проревел Джастин. Один шаг, и он уже стоял нос к носу с мальчиком. Джастин выхватил кошку из его рук, вручая ее Генрику, и дернул наглеца за воротник, пока между ними не осталось места. – Убирайся с этой вечеринки.

– Но это не твоя вечеринка! – заныл тот.

Джастин был не из тех, кто угрожал людям. Но он не мог позволить этой ситуации вылиться во что-то большее.

– Готорны не забывают оскорблений. – Он позволил толпе услышать это и убедился, что они слушали. – Как и Салливаны. Ты действительно хочешь оказаться на плохом счету у основателей?

Джастин отпустил мальчишку. Тот убежал. И когда толпа вокруг них рассеялась, заскучав без ссоры, Джастин повернулся к Айзеку.

– Кошка, – сказал тот, лихорадочно осматриваясь. – Она в порядке?

– В порядке, – ответил Джастин, оглядываясь: кошка грелась на груди у пьяного Генрика, который что-то ласково ей нашептывал.

– Хорошо, – еле слышно произнес Айзек. – Черт, хреново, что тебе пришлось им угрожать.

– Согласен.

Его мать и сестра наслаждались той реакцией, которую порождала их фамилия у жителей города, но то, как Джастин использовал ее сегодня, вызывало у него тошноту. Как и выражения лиц людей в толпе. Готорны теряли уважение, теряли вес, и станет только хуже, когда жители поймут, что у него нет сил. Он уже потерял Вайолет. С его стороны было глупо даже пытаться добиться ее помощи. Последнее место, где ему хотелось сейчас находиться, – так это на людной вечеринке. Мир закружился, от алкоголя все размывалось перед глазами. Временное отрезвление от стычки Айзека прошло.

– Пошли, друг. – Джастин закинул руку ему на плечо. – Давай уведем тебя отсюда.

– Это было бы так просто, – сказал он, когда они шли к выходу из амбара. – Если бы я прикоснулся к тому мальчишке, то заставил бы его просто… исчезнуть.

– Не думай об этом.

– Я бы смог.

– Но не стал.

Айзек взглянул на него – его безжизненные глаза напоминали потухшие свечи. Джастин внезапно заволновался, что он увидит все мысли, каждую мерзкую подробность его сомнений и неудач. Рука Айзека, безвольно свисающая с плеча Джастина, сомкнулась на его запястье.

– Ты всегда так поступаешь. – Его слова звучали уже вполне разборчиво. – Появляешься, когда нужен. Как ты это делаешь?

Айзек выглядел напряженным, лицо покрылось пятнами и исказилось от света новогодних гирлянд. Джастин ощутил непонятный прилив смущения. Айзек не хотел, чтобы его когда-либо таким видели. Казалось неправильным смотреть на него, когда он так беззащитен. А затем он вновь увидел вспышку розового и сбросил руку Айзека – момент прошел, и Джастин был готов сказать Мэй, что пора возвращаться домой. Но Мэй тоже было что ему сказать.

– Слава богу, я вас нашла. – Она подняла телефон. Ее бледное лицо было тревожным. – Вайолет прислала нам сообщение. Что-то случилось.

Чувство вины из-за разговора с Джастином Готорном продержалось ровно до того момента, как Харпер поделилась с отцом своими успехами.

Она ворвалась в мастерскую Мориса Карлайла, чтобы рассказать о Вайолет. Помещение находилось в бывшем сарае, расположенном в конце сада статуй. Последние полтора века Карлайлы использовали его для совершенно иного вида домашнего скота – того, который был создан из оживленного камня.

Открыв дверь, Харпер сразу же поняла, что отец недоволен, судя по его нахмуренному морщинистому лицу. Вход в его мастерскую почти всегда был под запретом, даже для других Карлайлов.

– Готорны пытались переманить на свою сторону Вайолет Сондерс, – выпалила Харпер. – Но она приняла нашу. Я только что встречалась с ней у озера.

Поскольку она унаследовала отцовские темные волосы и густые, выразительные брови, ей было даже приятнее видеть, как хмурое выражение сходит с его лица.

– Я знал, что ты боец, – похвалил Морис Карлайл, хлопая ее по плечу. Его испачканная в глине ладонь оставила след на рубашке, но Харпер было плевать. Она была слишком занята подавлением слез от неподдельной гордости в его голосе.

Джастин заслуживал каждую крупицу ее гнева. И она искренне хотела помочь Вайолет. Для чувства вины не было причин. Абсолютно никаких.

– Значит ли это, что я могу встретиться с остальными? – спросила она.

Морис прислонился к двери, густые брови сдвинулись к переносице. На потолке позади него висели колокольчики всех форм и размеров, едва видимые в тусклом свете мастерской. Отец Харпер всегда говорил, что ему легче работалось в темноте. Мол, глина лепилась лучше, когда он действовал на ощупь, и сама показывала ему, какую хотела принять форму.