Кристина Эрман - Пожирающая Серость [litres с оптимизированными иллюстрациями]

– Значит, ты вспомнила?

– Да.

– Ты злишься.

– Само собой, я злюсь! А чего еще ты ожидала?

Вот почему Готорны врали своей матери. Почему жители казались поглощенными ими – ведь они не знали о тех случаях, когда их любимая семейка ошибалась.

Неудивительно, что Джунипер ничего не помнила о Четверке Дорог. Неудивительно, что история Харпер с Готорнами была такой запутанной.

Это Августа. Все дело в ней.

Сколько еще людей пострадало, как Вайолет? Сколько всего забыл этот город?

– Так она забирает воспоминания людей, – сказала Вайолет, ее голос пульсировал от гнева. – И ты можешь их возвращать. Но не делаешь этого.

Тени на шее Мэй углубились, когда та опустила голову.

– Я прошла ритуал всего полгода назад, – тихо ответила она. – Я даже не знала, сработает ли это. Ты первая, кому я попробовала вернуть память.

– Ну, теперь ты знаешь наверняка, – сказала Вайолет. – И должна просто…

– Нет! – Так громко Мэй еще никогда не говорила. Все ее тело заполняла паника. Глаза расширились, одна рука потянулась к Вайолет, словно в мольбе. – Не могу. И если ты кому-то об этом расскажешь, я буду все отрицать.

– Почему? – тихо поинтересовалась Вайолет. Она по-прежнему злилась, но Мэй Готорн, несмотря на страх, несмотря ни на что, только что спасла ее от неведения. Ей не хотелось спугнуть ее.

Мэй сглотнула.

– Мама придет в ярость, если узнает, что я тебе помогла. Она никогда меня не простит.

– Тогда зачем ты это сделала?

Вайолет терпеливо ждала, пока Мэй ерзала, ее взгляд бегал в разные стороны. Девушка подняла руку к голове, и на ее коже заплясал солнечный свет. В ухе блеснула золотая сережка в виде крошечного листика.

– Я не знаю, – наконец ответила она. Вайолет слышала правду в ее голосе так же четко, как видела ее на лице Мэй. – Просто это было неправильно. То, что мама с тобой сделала.

В уголках ее глаз собрались слезы, но Вайолет не успела убедиться в их реальости: Мэй вскочила на ноги.

– Мне пора, – сказала она, прижимая колоду Предзнаменований к груди. – Я не могу тебя заставить, но, пожалуйста… не говори никому.

А затем она поспешила к двери, ее сандалии тихо застучали по деревянным половицам.

Вайолет быстро поднялась.

– Стой!

Она была уверена, что Мэй не послушается. Но та остановилась всего в паре сантиметров от двери.

Вайолет не знала, сердится она на нее или нет. И возможно ли в их ситуации подобрать правильные слова.

Но в конце концов она хрипло сказала:

– Спасибо.

Мэй быстро кивнула головой, как птичка. Через пару секунд входная дверь в поместье Сондерсов захлопнулась, и пораженная Вайолет осталась стоять одна в золотых лучах закатного солнца. Она не знала, что делать дальше. Ей хотелось позвонить Джастину и Айзеку, накричать на них за то, что врали ей. Но Мэй была так напугана. Вайолет не хотела предавать ее доверие. Но она нуждалась в ответах. А значит, ей просто придется найти их самой.

Наверняка она что-то упустила о своих провалах в памяти и ритуале.

Девушка побежала к себе в комнату и провела следующие несколько минут, суетливо собирая все имеющиеся сведения. Фотография Стивена, Дарьи и Джунипер. Фотография гравюры на телефоне из дома Готорнов. И наконец, дневник Стивена Сондерса – по крайней мере, половина, которую ей удалось найти.

Глядя на свой запас улик, Вайолет размышляла, как связать их между собой. Внезапно о лодыжку потерлось что-то мягкое и пушистое.

– Полагаю, ты тоже сойдешь за улику, – сказала она, почесав Орфея между ушами. Кот мяукнул, как бензопила, и ткнулся головой во что-то, прикрытое кардиганом на полу.

Пульс Вайолет ускорился, когда она узнала гладкий коричневый тубус, подаренный Дарьей.

– Может, ее убили из-за того, что она что-то знала, – тихо произнесла девушка, доставая цилиндр из-под кардигана и поднимаясь на ноги. Вайолет сняла крышку, и ее взгляд зацепился за что-то на боку футляра.

Темное дерево потускнело и было шероховатым. Вайолет поднесла тубус к свету и прищурилась, а затем улыбнулась, когда ее глаза разобрали едва видимый круг, вырезанный в дереве. Круг с четырьмя линиями, пронзающими его края, и кусочек дерева, слегка выпирающий над основной поверхностью.

Она прижала палец к центру символа основателей, и тот с щелчком погрузился внутрь. Как оказалось, цилиндр делился на два отсека.

Вайолет перевернула футляр, и на ее ладонь выпал тубус поменьше. Внутри него оказалась свернутая бумажка.

Еще одна страница с чертежом одной комнаты. В углу бумажки был поблекшими чернилами нарисован символ основателей, а под ним значилось одно-единственное слово: « шпиль ».

– Ну, разумеется, тут есть жуткий чердак, – пожаловалась Вайолет Орфею, глядя на тонкий квадратик камня, встроенный в потолок. – Ведь с чего бы нашей семье хранить свои тайны в шкафу или чем-то подобном, как нормальные люди?

Поместье Сондерс имело три шпиля, но Вайолет сразу догадалась, о каком шла речь. О том, что был в центре, прямо над прихожей. О том, который она рассмотрела над верхушками деревьев, когда была заключена в ужасных объятиях Серости – единственный шпиль, который построили сто пятьдесят лет назад. И, естественно, она там обнаружила рыжевато-бурый камень, не сочетающийся с остальным потолком.

Люк.

Вайолет встала на стул, чтобы изучить его поближе. Джунипер сказала, что пойдет работать в ближайшую кофейню, так что Вайолет не пыталась вести себя тихо, пока разбиралась, как открыть люк. Он был на пружине – она чувствовала механизм с другой стороны, но его заклинило. Девушка поддела пальцами край камня и давила на него, пока тот не поддался; поржавевшие металлические петли заскрипели, и люк скользнул в сторону.

Перед ней предстал решетчатый металл, в котором Вайолет узнала нижнюю часть складной лестницы. Но она крепилась к потолку кодовым замком. Вайолет нахмурилась и дернула. Он выглядел грязным, но не очень старым. Такие же замки висели на шкафчиках в раздевалке ее старой школы.

Но хоть и сам навесной замок был крепким, дуга, на которой он держался, безнадежно проржавела. Девушка снова дернула за замок, тот не поддался. Вайолет сбегала за молотком из древнего набора инструментов, хранившегося в шкафчике в коридоре, и била им изо всех сил, пока дуга не треснула.

Замок с грохотом упал на пол, запачкав ржавой трухой ее черные джинсы, но люк можно было открывать. Вайолет засунула молоток в задний карман штанов – на случай, если ей потребуется что-нибудь ударить, и схватилась за металлические уголки лестницы, потянув на себя.

Лестница со скрежетом уступила, от него захотелось заткнуть уши. Она разложила ее, насколько было возможно, и закашлялась от потока затхлого воздуха с чердака.