Джозеф Финк - Исчезающий город [litres]

– Ваш приход, Памела, всегда приятный сюрприз, – произнес Карлос. – Однако боюсь, что сегодня у нас выдался суетный день, так что…

Памела вздернула бровь. Потом чихнула. Звук отдался хрипом через портативный усилитель.

– Вот черт! По-моему, вздернутая бровь действует сильно, но от этого я чихаю. Каждый раз.

– И все-таки она возымела эффект, – предположила Ниланджана.

– Не надо снисходительности. Так вот, я здесь от имени мэра и Городского совета. Вам было приказано не обращать кое на что внимания и прекратить кое-что делать. Похоже, вы продолжаете кое-что делать и кое на что обращать внимание. Это недопустимо.

– Это за пределами компетенции Городского совета… – начала Ниланджана.

– Компетенция! – крикнула Памела. Не злобно, а просто очень громко. – Какое милое словечко. А вы знали, что оно происходит от греческого «компет», что означает «свиноматка на половине срока»?

– Нет, не знала, это восхити…

– Конечно же, не знали. Потому что я только что это выдумала. – Памела насмешливо посмотрела на лекционную доску Карлоса, исписанную уравнениями. – Вот чем мы тут занимаемся. Придумываем всякую всячину, а потом все, что мы придумали, считается истиной, пока никто к ней не приглядится. У меня случаются судороги в ногах. Есть какие-нибудь продукты, вызывающие судороги в ногах?

– Да! – с готовностью воскликнул Карлос. – Я только что это изучал, позвольте принести результа…

– Не перебивайте. Это был риторический вопрос. Это также могло быть метафорой. Я не уверена, что такое метафора, и не позволю никому мне это объяснять.

На аппарате Карлоса замигал огонек (этот огонек отмечал, имеет ли происходящее отношение к науке), и Памела посмотрела на него, нахмурив брови.

– Вы игнорировали наши предупреждения. Мне от этого грустно.

Земля начала чуточку вибрировать.

– Когда мне становится грустно, может произойти масса событий. Мне как-то раз взгрустнулось в «Бургер Кинге». Вы знаете, что произошло с «Бургер Кингом»?

– Нет, Памела, а что с ним произошло? – спросил Карлос.

– Я там расплакалась. Я плакала в «Бургер Кинге». Захлебывалась бурными рыданиями, пока мышцы груди не заболели от напряжения и ослабления. Всем, кто был в «Бургер Кинге», стало чрезвычайно неловко. Вот что произошло. А чуть позже мне стало грустно в «Лучшей покупке». Вы знаете, что там случилось?

Памела не стала дожидаться ответа. Вибрация земли превратилась в ощутимую тряску. Пол безо всякой причины начал нагреваться.

– Я заточила всех работников в заброшенной шахте за городом и наняла бригаду, чтобы превратить «Лучшую покупку» в огромный и бесполезный дом. Я теперь живу в той «Лучшей покупке». Я называю его «Лучшей закупкой», но это бессмысленная игра слов, к тому же побочный эффект моей грусти.

Тряска переросла в сильную качку. Обеспокоенные Карлос и Ниланджана начали потихоньку пробираться к двери.

– Если вы продолжите заставлять меня грустить, кто знает, что может случиться? Кто сможет сказать, какими последствиями это обернется для всех вас?

Стены затрещали от сильных сотрясений. Пол сделался невыносимо горячим.

– Даже я не могла бы этого сказать, – продолжала она. – А я могу сказать практические все что угодно. Например, «моим ногам очень горячо и больно, но это помогает вылечить судороги в ногах».

Снаружи раздался хлопок, шипение или треск – ужасно громкий, бьющий по ушам. Тряска тут же прекратилась. Через пару секунд послышался другой звук – крик Марка.

Карлос и Ниланджана бросились бежать из кабинета через лабораторию, пол которой был усеян обломками упавших с полок и столов предметов, выскочили на автостоянку, где Марк и Луиза напряженно что-то разглядывали. Луиза выглядела гораздо более разочарованной, чем обычно, и это разочарование граничило со скорбью. Марк прикрывал рукой рот, лицо у него побагровело.

Ниланджана проследила за их взглядами и увидела жуткую сцену. Пиццерия «Большой Рико» исчезла. На ее месте зияла глубокая яма, окруженная обломками тротуара.

– Что они сделали? – только и смогла спросить Ниланджана, глядя на развернувшуюся перед ней глубокую яму и прижав пальцы к губам. Ей было трудно дышать.

Ниланджана привыкла к тому, что трагедия всегда предстает на экране, заранее записанная и готовая к воспроизведению в любое удобное время. Теперь, видя своими глазами, как все разворачивается в реальном времени, она по-прежнему ощущала, что смотрит фильм и в любой момент может нажать на «паузу», чтобы взять себя в руки, или перемотать назад, чтобы рассмотреть какую-то деталь, которую сразу не заметила.

Там, где когда-то стояла оживленная пиццерия, теперь зияла глубокая воронка. Тротуар, словно медленно тающее мороженое, стекал туда, где совсем недавно был ресторан, а вокруг образовалась паутина потрескавшегося асфальта.

– Как они смогли все это проделать? – спросил Карлос, и Ниланджана не знала, какой аспект его больше интересует – практический или моральный. Возможно, оба одновременно.

Позади них стояла Памела, бесстрастно наблюдая, как остальные лихорадочно выискивают уцелевших.

– Какие интересные вещи происходят в этом мире, – произнесла она. – Даже грозы, если хорошенько подумать. Или деревья. Деревья тоже поражают.

Карлос обернулся к ней, и Ниланджана с изумлением заметила на его лице отвращение. Он был из тех людей, кто редко демонстрирует гнев или ярость, ограничивая проявления эмоций добротой, участием, озабоченностью или научной увлеченностью (что равнялось выражению полного восторга). Но сейчас он весь сморщился, словно учуял запах от стоящего под жарким солнцем мусорного бака.

– Памела, вы слишком далеко заходите.

– Я понятия не имею, о чем вы говорите. Вообще говоря, я понятия не имею, о чем кто-то говорит, потому что меня это особо не интересует. Запомните, что вам сегодня сказал совет, Карлос. Надеюсь, нам не придется все повторять. А теперь прошу меня извинить. Мне необходимо созвать чрезвычайную пресс-конференцию. – Она кивнула в сторону зияющей ямы, словно приветствовала знакомого на другой стороне улицы, потом аккуратно положила портативный усилитель на пассажирское сиденье машины и уехала.

Карлос смотрел вслед удалявшемуся автомобилю.

– Просто невообразимо, – пробормотал он. – Это… ну… поверить не могу, чтобы кто-то, не говоря уж о Памеле…

Он умолк, и Ниланджана коснулась его спины. Он вздрогнул. Ему не нравилось, когда его трогают. Она убрала руку.

– Забудьте вы о ней, – сказала она. – Надо посмотреть, сможем ли мы чем-то помочь. А когда все окажутся в безопасности, давайте сделаем все возможное, чтобы изучить это место, пока тут все… – Она хотела сказать «свежее», но слово это применительно к разыгравшейся на их глазах трагедии казалось отвратительным, поэтому она лишь махнула рукой в сторону дымящейся ямы.