Джозеф Финк - Исчезающий город [litres]

Терри Вильямс тоже видел, как исчез ресторан. Ему было всего семь лет, и он не понял, что именно увидел. Он еще мало что понимал. Его мозг лишь складывал модель устройства мира и того, как все в этом мире происходит.

Исчезновение пиццерии и все последовавшие за ним события не оказали на него сильного сиюминутного воздействия. Он играл с друзьями. Делал бумажные самолетики, но не запускал их, а выписывал ими фигуры, держа в вытянутой руке и бегая по двору. Ему хотелось стать летчиком. Он даже не помнил тот день, когда пиццерия «Большой Рико» исчезла в поджидавшей ее земле, как какой-то предмет, быстро схваченный вором.

Он все-таки стал летчиком. Это произошло после того, как он окончил школу и колледж. Как и Басима, он решил уехать из Найт-Вэйла, чтобы поступить в колледж и посмотреть мир. Для этого ему потребовалось более десяти попыток, однако в конце концов он сумел вырваться из Найт-Вэйла. Он даже проучился один семестр в Европе, в Швейцарии, где закон разрешал говорить об облаках с восемнадцати лет. Он провел много долгих ночей – больше, чем следовало, – до самого рассвета споря об облаках и испытывая сильное возбуждение. Но, вернувшись в Соединенные Штаты, он немного пожалел о том, что не очень хорошо узнал Швейцарию как страну или как культуру, и жалел об упущенной возможности по-настоящему проникнуться ею, поскольку потратил время на восторженную болтовню об облаках там, где говорить о них можно было на законных основаниях.

Больше он не покидал пределы Америки, даже когда стал пилотом на коммерческих рейсах. Он летал лишь по внутренним маршрутам, и его это устраивало. Невозможно успеть все, и он это знал.

Он почти забыл Найт-Вэйл. Это было странное место для взросления, но многим людям выпадает странное детство, и у него не было возможности сравнить, было ли его детство более странным, чем у других. И уж точно он не помнил день, когда вот так, прямо у него на глазах, исчезло здание.

Но в свой сороковой день рождения, направляясь в местную пиццерию и по совместительству пивную, чтобы встретиться с друзьями, он вдруг заметил, что у него дрожат руки. Он стоял на парковке совсем один, друзья ждали его внутри за столиком, предвкушая праздник, а руки у него не переставали трястись. А потом он заплакал, опустился на колени и испортил брюки, намочив штанину в луже. Он не знал, почему плачет и трясется, но по какой-то причине, глядя на пиццерию, где собирался отметить свой день рождения, он вдруг ощутил абсолютную зыбкость собственной жизни. Он чувствовал, как она ускользает от него. Он стоял на коленях, вспоминая без воспоминаний, плача, сам не зная почему. Тридцать три года назад ему преподали урок, который он только сейчас начал осознавать.

Они несколько часов разбирали то, что нашли в яме. Это была обычная земля, хотя было в ней нечто странное: частично она была совершенно сухой, частично оплавленной, а в остальном – влажной и размытой. Они так и не смогли понять, как сухая земля соседствовала с влажной, не впитав даже малого количества воды. Червяки оказались земляными червями, примечательными лишь своим необычным количеством.

Ниланджане нужно было рассмотреть проблему в другой плоскости, в человеческой. Памела им угрожала. А потом исчезла пиццерия «Большой Рико».

Гипотеза. Все это дело рук Памелы и Городского совета.

Ниланджана вспомнила стенд у церкви и слово «Поглощенный». Она также вспомнила встречу Словотворца с Городским советом и его «предупреждение ему», что бы это ни значило. Она вспомнила и витраж с появляющейся и поглощающей многоножкой.

Гипотеза. Церковь тоже каким-то образом в этом замешана. Она помогает городу. Или же город помогает ей.

В любом случае то, с чем они здесь столкнулись, было, скорее всего, не природным явлением, а преступлением. А когда расследуешь преступление, всегда неплохо поискать мотив.

Первый и самый очевидный мотив – попытка помешать Карлосу и дальше исследовать пустынный параллельный мир. Но зачем, вместо того чтобы нанести удар прямо по нему или по его лаборатории, проглатывать целые здания с ни в чем не повинными людьми, не имеющими к его исследованию никакого отношения?

Ниланджана сказала Карлосу, что для установления истинного мотива преступления ей необходимо побольше узнать о его жертвах – Большом Рико и Ларри Лерое – и о том, имелись ли у города, церкви и кого-то еще причины обрушиться именно на них.

– Это больше похоже на журналистику, а не на науку, – заметил Карлос.

– Они, возможно, дадут мне больше информации о том, что заставило эти здания полностью исчезать в провалах.

– Хорошо, отправляйтесь и займитесь разговорами. А я здесь займусь наукой.

Ниланджана направилась к тому месту, где стоял дом Ларри Лероя. Первое, в чем она убедилась, – в этой яме червей не было. Ни в ней, ни вокруг – никаких признаков жизни. Только мусор. Старые счета за электричество. Пустые коробки из-под хлопьев – много таких коробок с вырезанными фигурками. Она осмотрела одну из них и увидела, что из нее были вырезаны рука и голова. Интересно. Рядом стояла картонная коробка побольше, Ниланджана проверила, что вырезано из нее, но ничего не нашла. А перевернув коробку, она обнаружила миниатюрный мир. Внутри оказалась диорама, изображающая знаменитую концовку «Волшебника страны Оз», где плачущая Дороти летит над Канзасом в гондоле военного аэростата, сбрасывая на землю зажигательные бомбы и превращая ее в стерильную пустошь. Это была одна из самых известных сцен в детской литературе, и диорама передавала весь ее природный драматизм. Здесь была тетя Эм, спасавшаяся от огненного ада, неся на спине бесчувственное тело дяди Генри. Здесь была Дороти со склоненной головой и чуть приоткрытым ртом. Ниланджана почти слышала, как та шепчет вошедшие в историю слова: «Больше нет ничего лучше родного дома. Больше нет ничего лучше родного дома».

Это было поразительное произведение искусства, к тому же сделанное из простейших материалов. Ниланджана не очень-то много знала о Ларри Лерое, кроме того что он исчез в яме, и сделанное ею открытие – о том, что всю свою скромную жизнь он создавал работы такой высочайшей техники и внутренней силы, – потрясло ее. В жизни бывают моменты, когда мы вдруг осознаем, как плохо понимаем окружающее.

Она тщательно обследовала прилегающую территорию, но больше никаких произведений искусства не обнаружила. Зато нашла рваные конверты, все адресованные «Ларри Лерою, на Краю Города», с обратным адресом «Мэрия». Ни одного письма, вложенного в них, она не обнаружила. О чем Ларри переписывался с городской администрацией?

Размышляя над этим, Ниланджана почувствовала, что на нее кто-то смотрит. Не Тайная полиция или ее вертолеты. Не черный седан со служащими неназванного, но грозного правительственного агентства, снимавшими ее телеобъективами и тайно фиксировавшими все ее передвижения. Высокое черное существо с множеством глаз и почти таким же количеством крыльев наблюдало за ней из двора дома Старухи Джози, располагавшегося чуть дальше по улице.