Джозеф Финк - Исчезающий город [litres]

Мартин по-прежнему видел вытянутые темные фигуры по углам дома и за окнами. Они прятались за шапками теленовостей. Когда он разогревал суп, он увидел в окошке микроволновки отражение одной из них с вытянутой длинной тонкой рукой. Всякий раз при этом он вскрикивал и хватался за грудь. И всякий раз через мгновение забывал, что видел их.

Мартин ощущал сильный стресс, не понимая почему. Он пытался успокоиться, вернувшись к своему давнишнему увлечению рисунком и живописью, но фигуры постоянно появлялись в его работах. Рисунки вызывали у него беспокойство. Он их выбрасывал, испытывая отвращение к своим усилиям.

Однажды, через три года после того, как он ел куриный салат и планировал работу летнего лагеря, и через полтора года после того, как ушел из церкви, потому что она так и не помогла ему справиться с его проблемой, Мартин случайно оставил один из рисунков на столе вместо того, чтобы его выбросить. Увидев его несколько дней спустя, он нашел его менее тревожащим, возможно, даже интересным с эстетической точки зрения. Он повесил его на стену и стал рисовать еще. Рисунки начали ему нравиться, и вскоре стены его жилища украсились пейзажами и натюрмортами из чаш с фруктами, все с длинными, человекоподобными тенями на заднем плане. Но прежнего стресса он больше не ощущал. В реальной жизни он больше не видел прятавшиеся фигуры, и поскольку даже не помнил, видел ли их вообще, то не осознал произошедшие перемены. Он лишь заметил прилив энергии и радости от жизни. Он отнес эти перемены на счет физических упражнений и книг об обретении уверенности в себе, которые он читал, но их эффект оказался второстепенным. Он редко выходил из дома. В узких коридорах, увешанных жуткими рисунками, Мартин чувствовал себя счастливым, как никогда.

Карлос знал бы, что делать. И ему также пришлось бы признать, что внедрение в церковь стало верным шагом, каким бы ненаучным он ни был. Он отправился на повторное открытие пиццерии «Большой Рико», и Ниланджана вышла из квартиры, чтобы там с ним встретиться. Она сменила пропотевшую одежду на чистую, села в машину и включила кондиционер на полную мощность. Пытаясь выбросить из головы настойчивые мысли о том, что Дэррил ее предал, Ниланджана включила радио.

Городское радио являлось важной частью жизни Найт-Вэйла. Сесил Палмер, его постоянный ведущий и, конечно же, симпатичный муж Карлоса, служил своего рода рупором городского сообщества. Он информировал жителей, а также выражал их страхи, печали и радости, так что все могли ими поделиться. Когда Ниланджана включила радио, он как раз читал сводку новостей («Городской совет объявил о планах расширения спортивного центра, включающего секретный аварийный бункер, запасной и еще более секретный бункер, две вертолетные площадки и детскую игровую комнату. Дети не допускаются в игровую комнату, чтобы исключить блокировку путей эвакуации к бункерам или вертолетным площадкам».) вместе с ситуацией на дорогах, представлявшей собой серию сонетов о носороге, которому нравились воздушные змеи. Когда она подъезжала к торговому центру, Сесил перешел к погоде. Прогноз погоды был песней Стерджила Симпсона «Черепахи с неба», представлявшей собой ремейк канадского государственного гимна. Прогнозы погоды на радио никогда подробно не информировали о погоде, однако они суперподробно информировали о жизни.

Ниланджана вышла под редко случавшийся дневной дождь, не фигурировавший в прогнозе погоды на радио, и зашагала к огромной яме, на месте которой когда-то стояла пиццерия «Большой Рико». Оставшиеся в живых работники стояли вдоль краев ямы, трудясь под озабоченным и зорким взглядом Арни Голдблюма. Арни из сил выбивался, пытаясь сохранить наследие брата. Кроме того, люди продолжали думать, что это идеальное время, чтобы подловить почтальона, и ему раз за разом приходилось объяснять, что сегодня почты при нем нет.

Заведение теоретически открылось заново, однако ни стены, ни стойки не были восстановлены. Не закупили ни новых плит, ни прочей хозяйственной утвари. Не было ни столов, ни стульев, ни автоматов с прохладительными напитками. Лишь глубокая яма в земле, по краям которой толкались десятки людей, выставив руки так, словно держали в них тарелки. Свободную руку они подносили ко рту, жевали пустоту и говорили что-то типа «Хороша, как и раньше», «Вкуснота! Рад, что Рико вернулся» и «Ой, обжег рот, слишком быстро поедая эту восхитительную пиццу», после чего помахивали рукой у пустых разинутых ртов.

Ниланджана не могла понять, делали ли они вид, что едят пиццу, чтобы Арни стало легче, или же Арни все подстроил с друзьями, чтобы сделать заведению рекламу, или же он, возможно, выпекал невидимую пиццу. В закусочной «Лунный свет всю ночь» подавали невидимый пирог, поэтому нельзя было исключать, что Арни присоединился к сторонникам невидимой пищи. Это было популярное увлечение, поскольку не требовалось почти ничего, чтобы сделать фото для социальных сетей со своей невидимой едой домашнего приготовления. Поэтому теперь все профили заполонили изображения пустых тарелок с горделивыми подписями вроде «Домашние невидимые гиацинтовые бобы с соусом чили! Диетические, вкусные и совершенно реальные!».

– Привет, Нилс. – К ней подошел Карлос. В одной руке он держал несуществующую тарелку. Другая выгнулась так, словно в ней лежал ломтик пиццы. – Есть это куда легче, чем прежние комки сыра и соуса без теста.

– Карлос, мне надо с вами поговорить, – начала она. – Я выяснила, что церковь… Вы и вправду едите невидимую пиццу или только делаете вид?

– Понятия не имею, но давайте, подыгрывайте. Арни сейчас приходится очень нелегко.

Проходивший мимо мужчина во фланелевой рубашке хлопнул Карлоса по плечу.

– О, привет, Карлос. Пицца тут – просто вкуснотища! – воскликнул мужчина и кивнул Ниланджане: – Здрасте. Я Джон Питерс. Фермер, знаете?

– Знаю, – ответила она.

Джон Питерс был основателем движения за невидимую пищу. Он занимал незавидное положение фермера в пустыне. Это довольно обычная ситуация. Множество культур произрастают в таких уголках Калифорнии, которые без постоянного притока федеральной воды превратились бы в бесплодные пустоши. Как следует орошайте что угодно, и там в конце концов вырастет что-нибудь съедобное. Проблема Джона Питерса состояла в том, что отношения Найт-Вэйла с федеральным правительством были, мягко говоря, ненадежными, притом что город по большей части не появлялся на картах страны и не включался в переписи населения, а реальности Найт-Вэйла и остального государства, похоже, не очень-то совпадали. Это означало, что запросы Джона на строительство каналов и государственные поставки воды частенько расценивались получавшими их чиновниками как розыгрыш или ошибка. Поэтому земля у Джона оставалась сухой и невозделанной. И тут ему в голову пришла потрясающая мысль. Он объявил, что посадил «невидимую кукурузу» и пригласил знакомых горожан приехать и посмотреть на его пустые поля, где, по его словам, прекрасно всходила невидимая кукуруза. Вскоре он поставил ларек, продавая невидимую кукурузу энтузиастам-гурманам, жаждавшим попробовать новый сорт. В закусочной «Лунный свет всю ночь» начали продавать невидимые оладьи, сделанные из невидимой кукурузы, а когда они хорошо пошли, в меню добавился невидимый пирог. После этого невидимая еда распространилась повсюду. Ниланджана входила в команду, которую Карлос послал проверить заявления Джона насчет своих культур. Их заключение, нередкое в научном мире, гласило, что более глубокое расследование испортит все веселье.