Борис Конофальский - Сталин против рептилоидов [publisher: SelfPub.ru]

Товарищи засмеялись и Дзержинский заговорил:

– Прошлой ночью проститутка из бывших эсеров застрелила одного из ящеров, когда он собирался её ритуально сожрать.

– Молодец какая, – восхитился Киров.

– Как выяснилось, он был из семьи Зиновьева, семья решила устроить ей показательную экзекуцию, но товарищ Артузов и Эгунд, предоставили этой проститутке охрану.

– Охрану? Зачем? – Удивился Фрунзе. – Чтобы позлить их?

– Глупо их провоцировать, – сказал Киров. – Просто потеряем людей и всё.

– Товарищи, я уже довёл до сведения товарищей Артузова и Эгунда, что их действия были ошибочными. Но они объясняли это тем, что хотели выяснить, из какой семьи был жабрей. И для этого им нужна была эта проститутка. А потом они охрану сняли бы.

– Жабрей? – Сталин выпустил клуб дыма. – Что за жабрей, это фамилия ящера?

– Жабрей, это муж жабы, как метко подметил один из наших молодых сотрудников. – Отвечал Феликс Эдмундович, улыбаясь.

– Жабрей, – повторил товарищ Жданов и засмеялся.

Остальные товарищи тоже смеялись.

– В общем, предоставление охраны этой гражданке было ошибкой, три часа назад они уже убили за это Эгунда вместе с шофёром. Это было ответом на уничтожение группы их палача нашими молодыми сотрудниками, которые охраняли эту проститутку. Кстати один из сотрудников уже погиб. Второй сотрудник, товарищ Тыжных и сама женщина пропали. Связь у них была замкнута на Эгунда. Вот как выглядит обстановка на сегодня.

– Дело дрянь, товарищи, сейчас они могут взбеситься и устроят нам новый красный террор, как за ублюдка Урицкого. – Сказал Киров.

– Да нет, Серёжа, не тот политический момент, – ответил Сталин. – Сейчас им не до того, тогда они были монолитны, едины, а сейчас они готовы уже друг друга рвать. Террора не будет.

– Да и не та фигура, этот Пильтус, нечета он Урицкому. И Яшке Людоеду он нечета, хотя Яшка Свердлов был большой фигурой. – Размышлял вслух Фрунзе. – Но даже за него не стали массовый террор устраивать.

– Свердлов всем надоел своими кровавыми выходками, даже, как теперь принято выражаться, самим жабреям, вот они за него и не мстили. Они устали от него, а в нашем случае – повод: мы не дали свершиться правосудию. – Не сдавался Киров. – А под террор они разберутся с тобой, Феликс, Зиновьев изнывает от того, что у него нет ни одного силового ведомства.

– Я согласен с Иосифом, – сказал Дзержинский. – Террора не будет.

– Феликс, а ведь Сергей прав, ты у Зиновьева как кость в горле. – Сказал Фрунзе. – Он попытается тебя убрать всеми способами.

– Троцкий не даст ему, – отвечал Феликс Эдмундович почти беспечно. – Ты, Миша, лучше подумай о том, чтобы Троцкий тебя не съел. Ты ж последний в РВС из наших.

Дзержинский был прав, Фрунзе вздохнул, помрачнел:

– Товарищи, да чёрт с ними, я знал на что шёл, и готов умереть за революцию, но боюсь за свою жену. Они ведь и её убьют, показательно. Феликс, если меня убьют, ты пригляди за ней, отправь за границу.

Дзержинский невесело усмехнулся и указал пальцем на Сталина:

– Это к нему, Миша, потому что меня, скорее всего, убьют вперёд тебя. Иосиф или Сергей пусть обещают её спасти.

– Миша, я, конечно, обещаю сделать все, что в моих силах, но почему ты считаешь, что тебя уберут? – Спросил Иосиф Виссарионович. – Есть основания?

– Да как тебе сказать, Коба, – стал говорить Фрунзе, – вроде как есть. Вот тебе пример: Собрал я два дня назад совещание, все старшие офицеры пришли, а Троцкий, Якир, Тухачевский и Блюхер демонстративно не явились. Игнорировали просьбу. Хотя все были в здании генштаба. Веду совещание, выказываю неудовольствие некоторым командирам, а они сидят и смеются мне в лицо, усмехаются, переговариваются. А когда я закончил совещание и пошёл к двери кое-кто из командиров начали реально ржать мне в след.

Я обернулся, а один из них, Вайнер, мне в спину из «маузера» целится. А остальные стоят и смеются. – Он помолчал и добавил холодно. – Выродки Троцкого! Жабреи!

– Как говоришь, звали того, что целился тебе в спину? – Спросил Сталин.

– Вайнер Леонид Яковлевич. – Сказал Фрунзе и замолчал.

Стали молча кивнул.

– Ну, так что будем делать, товарищи? – Спросил Дзержинский.

– Охрану у проститутки снять, – сказал Фрунзе. – Ей уже не помочь.

– Так с этим ясно, а дальше что, стратегия у нас есть? – Спросил Киров. – Или так и будем реагировать, а не бороться.

– Я почти утвердил на ЦК кандидатуру Когановича, отправлю его на Украину, думаю, он пройдёт голосование. – Произнёс Сталин. – Он попытается там навести порядок. Он наш человек, да и вообще, человек, что немаловажно.

– О! Это уже победа, – сказал Фрунзе отпивая чай, – остыл уже. Ты кстати так и работай дальше, ставь везде, где можно людей.

– Это легче сказать, чем сделать. – Отвечал Иосиф Виссарионович. – Каждый раз, за каждую кандидатуру приходится биться.

– Бейся дорогой, бейся, а ещё, Коба, нам ещё очень нужен Ленинград, помимо Украины. – Сказал Фрунзе.

– Нужен, конечно, нужен, но у меня нет больше людей с опытом, которым мы сможем доверять. – Соглашался Сталин.

Фрунзе и Дзержинский, да потом и Сталин, все уставились на Кирова.

– Товарищи, товарищи, да вы что? Меня в Ленинград? – Сергей Миронович, был удивлён. – Да нет у меня опыта, Коба прав, и авторитета нет такого, чтобы там работать. Они же сожрут меня в течение года.

Фрунзе похлопал его поруке как ребёнка и произнёс:

– Серёжа, а другого такого человека у нас нет. И ты должен продержаться там пока Иосиф не свалит Троцкого. Ты должен полностью нейтрализовать там всех, как теперь принято выражаться, всех жабреев, что поддерживают Троцкого. Как угодно, но нейтрализовать его ящеров там. Ни на одном собрании, даже в первичках, не должно проходить ни одной его резолюции. Ни одного его назначения.

– Товарищи, да вы смеётесь? Мне нейтрализовать жабреев? – Удивился Жданов.

– Да, – сказал Дзержинский. – Считай, что такую задачу перед тобой ставит партия. И не жалуйся, у Иосифа задача посложнее, ему Троцкого валить нужно.

– Мне свалить Троцкого? – Сталин поглядел на Дзержинского с удивлением, а потом стал задумчиво набивать трубку.

– Да товарищи, да, мы с Феликсом вам уже вряд ли сможем оказывать серьёзную помощь. – Произнёс Фрунзе.

– Михаил прав, – согласился Дзержинский, – мы не сможем долго поддерживать вас, сколько нам обоим осталось никто не знает, может год или два. И всё. Так что нужно торопиться. Мы понимаем, что тебе Серёжа будет в Ленинграде не просто, продержись там хоть пару лет, пока Коба будет работать тут. Не забывай, что Ленинград второе по значению место в СССР.

– Товарищи, надо значит надо, – сказал Жданов невесело и вздохнул, – буду работать в Ленинграде, пока партия не отзовёт. А надо будет, и умру там. Но вот в том, что я смогу местным жабреям на горло наступить, я не уверен.