Сильвия Лайм - Невеста волка [СИ]

— Какая печальная история…

— Это еще не все, — покачал головой Ранфер. — Всех Лютых, что стали оборотнями-волками, казнили. Но в лесах остались их дети и жены. Те, кто не пожелал выйти на бой. Их пощадили. И они основали свой собственный город, названный Темным Диарханом. В нем сейчас живем мы, их потомки. — Оборотень бросил на меня острый взгляд. — Прошло много веков с тех пор. Человеческие жертвы запрещены, оборотни уже давно не те, что были когда-то. Мы не хотим ни войны, ни жестокости. Звериное начало в нас никогда не преобладало. Но злодеяния предков не исправить одним желанием. И каждое полнолуние мы продолжаем нести свое наказание.

Несколько минут я молчала, пытаясь осознать, как отношусь ко всей этой истории. Это было чудовищно, конечно. И человеческий страх можно было понять. С другой стороны, люди тоже давно перестали быть несчастными жертвами.

— А что случилось с остальными магами? — спросила я тогда. — Теми, кто умел перевоплощаться в животных, но поклялся этого не делать? Ведь прошло много времени, теперь запрет наверняка не действует.

Ранфер покачал головой.

— Клятва все еще действует просто потому, что со временем люди абсолютно утратили способность перевоплощаться. Теперь это невозможно. И это еще сильнее увеличивает между нами пропасть.

— Ясно, жаль, конечно. Но есть над чем подумать.

— Главное, обдумай все хорошо, Лена, — тихо сказал он. — Сейчас такое время, что именно мы не желаем войны. Но очень скоро может случиться так, что ее будет не избежать.

— А что требуется от меня, Ранфер? — нахмурившись, проговорила я.

Снова где-то внутри вспыхнуло ощущение, что я нужна ему лишь как механизм для предотвращения конфликта.

«А что будет потом, куратор Крас?»

Мужчина вздохнул и улыбнулся, снял с головы ленту, стягивающую волосы, и встряхнул головой.

Белые, как лунный свет, пряди рассыпались по лицу, заставив меня задержать дыхание.

Голубые глаза, опущенные вниз, чуть светились. На губах играла странная, таинственная полуулыбка.

— Тебе нужно для начала научиться магии, Лена. Давай начнем там, где закончили в прошлый раз.

— С удовольствием, — кивнула я, поерзав на скамейке от нетерпения.

Может, в этот раз у меня, наконец-то, что-нибудь получится? Может, сейчас окажется, что я — настоящий маг, а не только на словах.

Мне с детства хотелось ощутить волшебство. Хотелось поверить, что существует не только наша серая, в меру суровая реальность, но и что-то другое. Более яркое, более непредсказуемое.

С этой точки зрения интересно было десяток-другой веков назад. Громыхнул над головой гром, ударила молния. А ты сидишь в своей лачуге и представляешь, как дерутся боги на небесах. Или еще: снарядил ладью в добрый путь и поплыл на ней исследовать новые берега, которые никто и никогда не видел. Что там на них? Может быть, высокие замки эльфов или драконьи копи. А может, горы, под которыми добывают руду бородатые гномы.

Однако с годами, как и у всех, моя детская вера в волшебство рушилась. Дед Мороз оказался вымыслом, Баба-яга вовсе не жила в центре леса за окном, а водяного в канале имени Москвы никто и никогда не видел.

Но вот теперь я в другом мире, который оказался гораздо более реальным, чем все прошлые фантазии. Вот только здесь на пороге война, и, кажется, я ждала от сказки вовсе не этого.

— В прошлый раз мы должны были потренироваться в телепатии, — проговорил Ранфер. — С этим направлением точно так же, как и с остальными. Если не получится сейчас, это не значит, что у тебя нет дара. Возможно, получится со временем.

— Ты сейчас заранее готовишь меня к поражению, правильно я понимаю? — прищурилась я, и Ранфер неожиданно усмехнулся.

— Да, похоже. Прости. Видимо, я тоже волнуюсь. Время уходит.

Затем он вздохнул, на миг сжал челюсти и без всякого веселья продолжил:

— Давай начнем. Телепатия предполагает чтение мыслей разной степени сложности. Самое простое — это чтение желаний, которые не оформились во фразу либо оформились не до конца. Например, закрой глаза, представь, что твоя голова — это дом, двери и окна которого открыты настежь.

Закрыла, пытаясь сделать то, что требовалось, хотя это и казалось странным.

Я вообще всегда была довольно покладистой ученицей, хотя и местами ленивой.

— Представь, что между окнами и дверьми гуляет ветер.

Я кивнула, давая понять, что вроде все готово.

— Отлично. А теперь представь в центре дома на столе какой-нибудь фрукт. Не называй его даже мысленно. Просто представь.

Я снова кивнула, мгновенно визуализировав простой апельсин.

— Это что-то круглое и оранжевое, — тут же ответил Ранфер. — Размером с яблоко. Но я такого фрукта не знаю.

Я тут же открыла глаза, не поверив своим ушам.

— Ты не знаешь, что такое а…

— Тихо, — мужчина тут же прижал к моим губам палец, а я вздрогнула всем телом.

Впрочем, взгляд Ранфера мимолетно скользнул по моим губам, и оборотень тут же отвернулся, убрав руку.

Но я успела заметить, как мужчина задержал дыхание и как дернулся кадык на мускулистой шее, когда он сглотнул.

У меня мурашки пробежали по спине.

— Он называется апельсин? — спросил Ранфер спокойно.

— Да, как ты узнал? У вас все же есть такие фрукты?

— Нет, я услышал у тебя в голове твой голос.

— Но… звучит очень просто, — не могла поверить я. — Мне вот что-то чужие голоса в головах не слышались никогда.

— Это непросто, — покачал головой мужчина. — У меня так быстро получилось, потому что ты ослабила все природные барьеры в своей голове. Я не зря просил тебя представить дом с открытыми настежь окнами и дверями. Это сделало тебя такой же открытой.

Я тут же мысленно позахлопывала все двери, еще и усилив эффект выдуманными звуками щелкающих замков.

Оборотень усмехнулся.

— Ну вот. Теперь я ничего не вижу, Лена.

Я едва не бросила в ответ: «Слава богу». Еще не хватало, чтобы он разглядел там что-нибудь лишнее, вроде моих фантазий о дедушке Морозе, Бабушке- яге и Ранфере, целующем меня прямо на этой скамейке.

— Хорошо, — снова проговорил оборотень, вдруг наклонившись вперед и взяв меня за руку. — Теперь твоя очередь.

Глубокие голубые глаза широко распахнулись, увлекая, маня в свою глубину. На самое дно.

— Что я должна сделать? — спросила резко осипшим голосом.

— Мой дом открыт для тебя, — мягко сказал он, и по позвоночнику прокатилась волна дрожи. Ничего не могла с собой поделать. Я слышала в этой фразе слишком яркую двусмысленность. — Тебе нужно войти внутрь и увидеть, что за животное сидит в самом центре.

Моя ладонь все еще лежала в его руках, и это нервировало. Сквозь кожу там, где он касался меня, словно проникали маленькие иголки. Они растворялись в крови, повышали температуру тела.