Герда - Играя с Судьбой [СИ]

Уткнувшись лбом в стекло, я прикрыла глаза пытаясь об этом не думать. Я не открыла глаз, даже заслышав приближающиеся шаги. Подумалось — идет кто-то из слуг. Ошибку я поняла, когда шаги смолкли, приблизившись почти вплотную.

— Госпожа Арима, если не ошибаюсь, — произнес некто бархатным голосом, от звука которого я вздрогнула; мурашки побежали по позвоночнику снизу вверх, стреляя искрами в мозг и вздыбливая волоски на коже. — Наслышан. Стало быть, вот вы какая: настоящая леди, добродетельная супруга ветреного коменданта. Надо признать, слухи не врут. Вы очаровательны.

Я обернулась с намерением поставить заговорившего со мной наглеца на место, посмотрела ему в глаза и застыла, растеряв всю уверенность.

Я не сказала ни слова. Даже пошевелиться я не могла, скованная оторопью, как северная река зимним морозом.

Обуявший меня страх не позволил отвернуться или сделать шаг в сторону, не позволил заговорить. Этот страх был сродни безотчетному детскому ужасу — когда придумав существ, таящихся в темноте, я лежала под покрывалом, пытаясь умерить дыхание и слушая неожиданно громкий стук своего сердца, и трепетала от мысли, что он был слышен и тем, кто таится в ночи.

Все что я могла — смотреть в лицо незнакомца, на котором неожиданно возникла улыбка.

Он был симпатичен, этот мужчина, а также высок, строен, подтянут. Он не мог не нравиться женщинам: обольститель с властным выражением лица. Я почти любовалась ироничным прищуром карих, чуть удлиненных глаз, четко очерченным подбородком, высокими скулами, носом с небольшой горбинкой. Даже широкие губы сластолюбца не могли уменьшить ощущения силы, исходящий от его лица. С мокрых, приклеившихся ко лбу волос медленно сорвалась капля, поползла вниз, и на мгновение мужчина отвлекся, чтобы смахнуть ее. Отвел взгляд.

И мир словно перевернулся, заставив меня почувствовать себя идиоткой. Нашла занятие — стоять, любуясь на наглого мужика, рассматривающего меня с сальной усмешечкой.

Пусть он высок и симпатичен, пусть харизматичен, но этот мужчина смотрел на меня, как на забавную игрушку. Как на вещь. Явно примериваясь поиграть. А я даже не сопротивлялась, ведя себя не умнее крольчихи, предназначенной в пищу удаву.

Незнакомец, заметив, как загорелись румянцем стыда мои щеки, снова неприятно усмехнулся и ушел.

Громко хлопнула дверь, заставив затрепыхаться сердце.

Заметив стоящего неподалеку охранника, я спросила:

— Кто это?

Тот процедил:

— Генерал Энкеле Корхида.

Я просидела над бумагами всю ночь и утро, но так и не смогла получить однозначного вывода — станет ли открытие зоны суперпорта панацеей для Рэны. Вся инфраструктура разрушена, на ее восстановление потребуется уйма сил и ресурсов. И времени. Но предупреждение Эльяны словно что-то разбудило во мне. Отдать ему Рэну? Обойдется! Уступать мерзавцу я не собиралась. Я рассчитывала стратегию развития, как сложную шахматную партию — на много шагов вперед, пытаясь не ошибиться в объемах необходимых вложений. У Ордо средств нет. И этот момент тоже придется оговаривать с представителями Совета Гильдий. Впрочем, если они уже предоставили Ордо информацию, сыграв против Анамгимара Эльяны, значит, пойдут и на дальнейшие траты. И моя уверенность в этом только росла, как и подспудная тревога, заставлявшая мысленно возвращаться к случайной встрече и словам Энкеле Корхиды.

От работы меня отвлек Дон. Он не вошел, а буквально влетел в апартаменты, навис над столом, посмотрел на меня злющим взглядом.

— Что случилось?

— Ты бродила по резиденции одна, без охраны, — проговорил он. — И ты встретилась с Корхидой.

— И что? — я попыталась дать сыну понять, что не собираюсь распространяться об этом и вновь уткнулась в бумаги, но Дон выхватил лист у меня из рук.

— Как же ты легкомысленна! — проговорил он.

Кивнув, и не желая спорить, я ответила:

— Приму к сведению, Дон. А пока будь добр, не мешай мне работать.

Но ни мой дружелюбный тон, ни смысл слов его не успокоили.

— Что он от тебя хотел? Он угрожал? Что-нибудь требовал?

Я покачала головой. Назвать угрозой или требованием фразу, которую генерал бросил мне, я не могла. Это была провокация. Попытка задеть. Генерал спрятал колючку в обертку конфетного комплимента. «Добродетельная супруга ветреного коменданта», — странная, по сути, фраза, и хоть я не подала вида, она меня отравила, породив сомнения.

Упорствуя в намерении вернуться домой, я гнала мысли, что Доэл мог меня не дождаться. Я верила. Однако разве я могла требовать от мужа, чтобы он ждал меня? Ждал, вопреки обстоятельствам.

Поднявшись на ноги, я внимательно посмотрела на сына, пытаясь удержать остатки спокойствия, чтобы поговорить с ним о Доэле… Но не получилось: не хватило дыхания и задрожали губы.

— Корхида сделал тебе что-то гадкое? — взвился Дон.

Я подошла к сыну вплотную, и лишь тогда нашла в себе достаточно сил.

— Дон, у отца кто-то есть? Я хочу знать. У него есть другая женщина? — и каким-то чудом мне удалось не расплакаться.

Сын поймал меня, обнял, прижал к себе.

— Убью Корхиду, — прошептал он. — Этот гад…

— Значит, правда…

Прислонившись щекой к груди сына, я слушала, как бьется его сердце, и понимала: не все, ради чего я рвалась домой — достижимо.

— Аторис знает?

— Да.

— И Вероэс…

— Да, дед знает тоже.

Дали небесные! Подумалось, какая же я все-таки непроходимая дура. Мир в руинах, а я цепляюсь за иллюзии. Прошлое не вернется, а я надеюсь, что самое важное уцелело. Любовь, семья. Дом. Уважение.

Да ведь ничего не осталось.

Страшное опустошение охватило меня — не было ни смятения, ни горечи, ни боли. Только пустота, словно мне анестезией выморозили душу, чтобы я не могла метаться, гореть и плакать.

— Мама?

— Все хорошо, Дон.

Я заставила себя отстраниться от сына; вернулась к столу, сев, просматривала ставшие безразличными документы. И можно было поспорить — мое лицо застыло, перестав отражать эмоции. За карточным столом сидеть с таким лицом. Или за столом переговоров с торговцами.

— Я не хотел тебе говорить.

В душе шевельнулось раздражение: ох, уж мне эта ложь во спасение! Впрочем, даже не ложь, а невинное умолчание. «Мы не хотим причинять тебе боль, поэтому пусть это сделает кто-то другой».

— Не нужно оправданий, — буркнула я, прячась за бумагами. — Иди, у тебя дела, да и мне нужно работать.

Как ни странно голос прозвучал удивительно ровно. Словно ни злости, ни боли. Словно на самом деле все безразлично. Словно, правда меня не ранила. И совершенно не к месту вспомнилось, как Арвид на пути к Рэне признавался в любви.

Бездна! Что им тогда двигало? Он играл чувства? Не играл? Он готов был плюнуть на собственные планы или слишком хорошо изучил меня и знал, что я отвергну его предложение и не дам повернуть?