Михаил Фиреон - Детектив Марк Вентура

Конный же турнир назначили на субботу, что вызвало недоумение у тех, кто хотел выпить в веселой компании друзей и приезжих — почему нельзя было вначале посостязаться верхом, а на следующей день, уже с похмелья, посмеяться над веселыми пешими сражениями. Кто-то нажаловался в герцогскую канцелярию, но там разъяснили, что такие рекомендации поступили от военного коменданта Гирты, графа Прицци, что ему виднее, и вообще администрация Гирты не решает вопросы организации ежегодно фестиваля, и для этого есть отдельная комиссия.

Инспектор Тралле еще раз сверился с планом мероприятий, списками заявленных развлечений и картой павильонов, которые были у него в папке с остальными документами. Приметил одно, сказал важное «Так» и, чтобы поскорее избавиться от вечно недовольного, придирающегося ко всему помощника распорядителя ярмарки, поехал обратно в полицейскую комендатуру как будто за какими-то разъяснениями.

— Лео, Герман — строго обратился он к сидящим за столом, пьющим чай с вином капитану Глотте и Фанкилю — что за черный человек такой? Откуда это? Кто пропустил?

Граф Прицци уже давно уехал по своим делам. За раскрытыми настежь окнами раскачивались кроны тополей. Взметая клубы пыли, гоняя по кругу какие-то пожелтевшие мелкие листья, на плац задувал ветер. Нещадно драл рябины во дворе, колотил ветками о стены. В зале было сумрачно. В распахнутые настежь окна смотрело пасмурное, пронзительно-белое небо. Вместе со сквозняком в помещение врывались уже почти что осенняя, сырая, но еще теплая, свежесть и громкий, почти оглушающий, похожий на шипение волн, шелест листьев. Он заглушал все звуки на плацу, срывал и уносил прочь отрывистые взвизгивания рожков и требовательные окрики полицейских.

По двору, придерживая одной рукой шапочку, чтобы не унесло прочь, другой полу плаща, бежал какой-то незнакомый мужик. Ветер подул особенно сильно и едва не развернул его своим напористым резким порывом, где-то рядом, в здании, громко хлопнула незакрытая форточка, всхлипнуло разбитое стекло, загремели по камням выпавшие из рамы куски.

Рыцарь и капитан ночной стражи, не сговариваясь, подались вперед, с усталым безразличием заглянули в папку инспектора.

— Будут показывать в клетке — пожал плечами Фанкиль.

— Ну так съездите, посмотрите, раз показывать будут, будете первым, расскажите всем! — грозно нахмурился, раздраженно бросил ему инспектор.

— Я с вами — бросил уже поднявшемуся со стула рыцарю капитан Глотте. Полицейские взяли свое оружие. Рыцарь шестопер, капитан перчатки и плеть. Грохоча сапогами, спустились по лестнице вниз.

За окнами зашумело. Как будто плеснули из ведра. Первые струи дождя с напором ударили по подоконникам, рассыпались холодными брызгами. Пошел ливень. Под его хлесткими ударами заспешили, побежали по улицам в поисках укрытия люди, заспешили верховые. Где-то что-то опрокинулось, загремело железом. Еще сильнее закачались ветви деревьев. Посыпались, полетели рано пожелтевшие листья. Инспектор Тралле, ругаясь, бросился с грохотом закрывать окна, чтобы не заливало стоящие рядом столы.

Детектив и лейтенант гнали коней, чтобы успеть добраться до Йонки до того, как их настигнет ливень. Ветер со скрипом раскачивал стволы сосен, с шипением продувал сквозь иглы, тревожил стоящий на слонах холмов лес. Дул между деревьев, приносил с реки запах воды и мокрых камышей, поднимал на озере по левую руку от дороги холодные и серые, почти как на море, увенчанные белыми барашками валы. Нещадно раскачивал, трепал зарослям осоки и ив.

Серое небо печально нависло над Керной. Его тусклый свет предавал земле и стволам какие-то особенно тусклые, романтические оттенки неминуемо приближающейся осени, а за ней и зимы. В такую погоду в сосновом бору, между редких деревьев на склонах холмов, было особенно неуютно и тоскливо. Одиноко стучал дятел. Нестройно бился прибитый гвоздем на хомут лошади глухой оловянный колокольчик, его тусклый меланхоличный звон разносился далеко по лесу. Где-то впереди запел гулкий рог. Детектив и лейтенант поворотили коней к обочине, пропуская мчащуюся прямо на них, раскрашенную в должностные цвета, принадлежащую герцогской фельдъегерской службе карету. Экипаж с грохотом промчался мимо всадников, спустился по склону холма и исчез где-то за поворотом, укатив в сторону оставшейся далеко позади за холмами Гирты.

Многочисленные возчики, что заполнили дорогу в эти беспокойные предъярмарочные дни, вяло понукали своих лошадей. Оборачиваясь в сторону реки, поправляли рукой капюшоны и воротники, щурились на бегущую внизу воду, приглядывались, с видом знатоков, важно задирали к пасмурному небу бородатые лица. Вот-вот должен был начаться дождь, но спешить было некуда — все равно никуда не успеешь, промокнешь, а так хоть лошадь не выдохнется.

Но детектив и лейтенант мокнуть не хотели. Понукая усталых коней, то и дело объезжая по обочине едущие в город и обратно фургоны, повозки и телеги они мрачно приглядывались к небу в вышине, с досадой хмурили лица. Но ехать быстро не выходило. Слишком много было на дороге пеших и телег. Раз им даже повстречался медленно ползущий за целой вереницей экипажей массивный, как речная баржа весь металлический, с брезентовым кожухом, парящий низко над землей грузовой ипсомобиль. Трое запыленных людей в закатанных по колени штанах, с подвернутыми почти до плеч рукавами манерных столичных рубашек с оторванными пуговицами, толкали его в корму, выглядывали из-за бортов на дорогу, следили, чтобы ни во что не врезаться. На их ногах были местные плетеные из лыка лапти, купленные, наверное взамен разбитых в хлам туфель, в какой-нибудь деревенской лавке или крестьянской избе, а заросшие, небритые много дней кряду, потемневшие от загара, тягот пути и дорожной пыли лица выражали усталость и изнеможение, но светлые глаза, даже, невзирая на приближающийся дождь, смотрели как-то по-особенному радостно, лучились усталым, но чистым и даже как будто бы веселым светом. Вертура улыбнулся — наверное эти столичные путешественники, искатели дикой лесной романтики и приключений, презрев все опасности и предостережения, тоже ехали на праздник в Гирту. Отринув воздушный корабль или ладью, на которой можно было спуститься по реке, наверное решив проверить себя, доказать что они не хуже других, они своим ходом пробирались по лесным дорогам и провели в пути, наверное уже не одну неделю. Так что теперь, окончательно растеряв все свои пафос и рвение, изрядно обтрепавшись за эти дни, они с нескрываемой завистью и тоской провожали взглядами спешащих верхом всадников и только близость цели, всего лишь какие-то пара десятков километров сейчас отделяли их от Гирты, поддерживала в них бодрость духа и предавала сил.