Борис Наумов - Любовь и Разум

–Я не знаю, о чём я говорю, что делаю, как выживаю.

–И всё-таки, давай спокойно примем ситуацию такую, какая она есть. А там уже видно будет, как нам поступать.

На этом, вновь возникшее обсуждение вчерашней новости, окончательно закончилось и обстановка в доме постепенно пришла к норме.

Светлана поела, чуть-чуть повеселела и, поглаживая свой живот, сказала:

–Милые мои деточки. Я вас люблю. Я никогда вас не брошу. Моя любовь и разумное наше поведение спасут ваши жизни. Правда, Стасик?

–Это правда, дорогая. У меня зародилась одна странная идея.

–Какая идея? – встрепенулась Светлана, ожидая от мужа любую идею, даже фантастическую, которая бы помогла их детям.

–Ты правильно сказала, что любовь и разум могут спасти наших деточек, – медленно, обдумывая каждое слово, начал говорить Анастас. – Любовь мы с тобой обеспечим в полной мере. А вот с разумом сложнее. Если наши врачи ничего предложить не могут, нам надо обратиться к высшему разуму.

–О чём ты, Стас?

–Об инопланетянах, о генианцах, о нашей дочке Анюте. У них там живут гении, Они что-нибудь смогут нам предложить. С одной стороны, не без их помощи мы со своими детками попали в такую ситуацию. А с другой – с их же помощью, и надо нам выходить из неё.

Светлана не восприняла всерьёз предложение Анастаса, но она схватилась за соломинку, чтобы не чувствовать, что впереди тупик, и выхода из него нет.

–Как же ты можешь обратиться за помощью к ним?

–Давай не будем спешить. Я уже говорил, надо подождать рождения, чтобы раньше времени не наделать глупостей.

Кажется, эти слова всё же успокоили Светлану. Она согласилась ждать естественного выхода из нестандартного положения и пока не обращаться за помощью ни к кому.

Дальнейшие дни снова потекли один за другим. Светлана не ощущала никаких отклонений от привычных проявлений беременности женщины.

Анастас ходил на работу, но энтузиазма в институтских делах не проявлял. Мысли всё время крутились вокруг детской проблемы, но особой надежды на положительный её исход не было.

Неоднократно женщины его отдела спрашивали, как растёт дочка, чем занимается, красивенькая ли она и, когда ожидается у них со Светланой пополнение. На фоне грустных мыслей о будущих близняшках, такие вопросы сотрудниц раздражали его и вынуждали говорить грубости, чего раньше за Анастасом не замечалось.

–Работой займитесь, наконец, а не праздными разговорами, – как-то отмахнулся Анастас от вопроса Надежды Григорьевны. Она давно знала Анастаса и Светлану и теперь обиделась на такую грубость, считая, что она имеет право поинтересоваться делами семьи своего начальника.

Со стороны других сотрудниц отдела тоже были попытки узнать о состоянии Светланы, которая была в декретном отпуске, но и они не получили того ответа, которого хотели бы услышать.

После работы Анастас спешил домой, чтобы не оставлять жену на длительное время в одиночестве. И помощь по дому Анастас теперь ей оказывал беспрекословно.

Светлане всё труднее и труднее становилось передвигаться. Ей всё время чего-то хотелось съесть или выпить, и Анастас без задержки бегал в магазин и приносил ей то, что она требовала. Бывало и такое, что Анастас приносил по её просьбе сок абрикосовый, а она тут же ему говорила:

–Не хочу я этого сладкого сока. Хочу лимона свежего. И Анастас немедленно бежал за лимоном.

При очередном врачебном обследовании Светлане сказали, что плод лежит не благоприятно, возможно, придётся делать кесарево сечение.

–Какой плод, один или оба? – уточняла она.

–У вас один плод, хотя деток двое, – невразумительно отвечал доктор. Но, и этот ответ удовлетворил Светлану. Она настолько напереживалась из-за сиамских близнецов, что сообщение о кесаревом сечении её никак не расстроило. Более того, она понимала, что как бы ни лежал плод, всё равно рождение сиамских близнецов возможно только через кесарево сечение. С этой мыслью она давно смирилась и подготовила к этому Анастаса.

9.

Вадим Петрович после разговора с детьми вдруг резко изменил не только свои взгляды на жизнь, но и характер, и отношение к любимой жене. На работе сотрудники стали замечать за Вадимом странные моменты его поведения. То он сядет где-то в углу и молчит-молчит, то он начинает говорить нечто несуразное, непонятное собеседникам. А те, сначала замолкали, переглядываясь между собой, потом начали обсуждать и строить разные догадки по отношению к странностям Умарова. И, наконец, многие перестали вступать в контакт с ним, показывая друзьям пальцем у виска, что нет, мол, смысла с ним говорить.

Между тем Вадим Петрович был в полном уме и здравии. Голова его работала нормально, только направление мыслей было полностью определено беседами с сыновьями и планами Анастаса.

Приходя домой, Вадим Петрович, не чмокал в щёчку свою жену, как раньше, не рассказывал ей о событиях и достижениях за весь рабочий день. Вера Никифоровна, сначала обижалась на такие перемены в его поведении, потом ей пришлось смириться и не обращать внимания. Хотя, не раз женское самолюбие и их многолетняя жизнь с Вадимом толкали её на неприятный разговор с мужем.

–Вадик, у тебя сложности на работе?

–С чего ты взяла, Верочка?

–Ты в последнее время стал сам не свой: меня не замечаешь, разговаривать со мной перестал, что случилось?

–Всё нормально, дорогая, – прекращал разговор Вадим Петрович и уходил в другую комнату, или, если ребята были дома, заглядывал к ним и спрашивал, – какие новости на нашем фронте?

–Новостей нет, папа.

Или:

–Сегодня нам с тобой надо обдумать, обсудить одно дельце.

После этого Вадим Петрович с радостью заходил в комнату и подключался к обсуждению того или иного события.

Серёжа много времени посвящал своим делам на кафедре и всё чаще стал встречаться с Катюшей. Его первая любовь оказалась настоящей и постоянной.

Володе после встречи с Митяем захотелось посоветоваться с отцом и найти поскорее какое-нибудь решение.

–Папа, ты помнишь Дмитрия Искрова?

–Искрова? Нет, не припоминаю.

–Ну, тот, который… – Володя замешкался, не зная, как лучше сказать, чтобы папа вспомнил его, – который… Митяй. Митяй его зовут, он живёт в соседнем дворе.

–А-а-а, любитель покурить и понюхать?

–Да, да. Он в тюрьме сидел. Теперь вышел оттуда.

–Ну, и что? Опять тебя втягивает в какое-нибудь дело?

–Нет, папа. А Михаила помнишь?

–Михаила? Конечно, мы же говорили о нём. Это тот самый, который приходил к Серёже в гости? Морячок?

–Именно про него я говорю.

–Ну, и дружки у тебя, сынок.

–Не дружки они мне. Судьба свела.

–А почему ты сейчас вспомнил о них?

–Я сейчас тебе расскажу.

–Давай присядем. Я послушаю