Борис Наумов - Любовь и Разум

–Ты сегодня свободен?

–Да, я могу с тобой пообщаться.

–Я сейчас позвоню на работу и сообщу, что сегодня и завтра я не смогу там быть. Хочу приехать к тебе. Есть разговор, требующий личного контакта.

–Хорошо, Анастас, приезжай. Володя тоже дома. Его присутствие нужно для разговора?

–Конечно, он же – не посторонний человек.

–Даже совсем не посторонний, – понял Серёжа шутку Анастаса и ответил ему тем же.

Братья Умаровы находились в комнате и ожидали появления Одинцова. Вчерашний неоконченный разговор братьев сегодня имел продолжение. До прихода Анастаса они снова анализировали сложившуюся ситуацию, горько переживали за здоровье отца и жизнь матери.

–Теперь трудно оценивать наши прошлые действия, Серёжа, и говорить о том, что мы делали правильно и, что – ошибочно. Как сложилась наша жизнь, так и сложилась. Вернуть обратно ничего нельзя. Но, я могу снова повторить, что виной или причиной всех наших бед является контакт с Иллианом, с генианцами и, как следствие, изготовление Анастасом мыслетрона и работа с ним.

Серёжа понимал всё это и без Володиных напоминаний, но, всё же, он, молча, продолжал слушать брата.

–Первый сигнал был дан нам со смертью Тузика. Потом было убийство, затем ранение Светланы, и так далее, и так далее. Перечислять всё – нет смысла, ты и сам всё прекрасно знаешь.

–К чему ты всё это говоришь, Вова?

–Я говорю для того, чтобы мы с тобой одинаково понимали сложившуюся ситуацию и теперь прервали дружбу с Одинцовым, прекратили контакты с генианцами и со всем, что с ними связано.

Но, у нас было много хорошего, чего не могло бы случиться без общения с генианцами и дальнейшей дружбы с Анастасом, – понимая, о чём говорит брат, Серёжа не хотел порывать все связи и ставить крест на прошлой жизни.

–Наши родители находятся на грани жизни и смерти. О чём нам ещё сейчас можно размышлять? Нам надо спасать их и потом не допустить ничего подобного.

–В данный момент мыслетрон помог нам найти нашу маму. Без него это сделать было бы гораздо труднее. Так что, владение мыслетроном приносит и значительную пользу в нашей жизни.

–Сначала сделать плохо, потом исправлять это плохое! Ты считаешь это пользой?

–Не очерняй всё, то хорошее, что мы с тобой получили благодаря знакомству с Анастасом и использованию мыслетрона.

–Я не очерняю, Серёжа, хорошее. Оно было, не спорю. Но, оно несравнимо меньше того, что свершилось плохого.

–Согласен, братишка. Давай обсудим ситуацию с Анастасом, потом будем принимать решение. Он сказал, что у него есть к нам какие-то дела и предложения, и вот-вот должен быть здесь, у нас.

В это время раздался звонок, и Серёжа пошёл открывать дверь. Войдя в квартиру, Анастас внимательно осмотрелся и почувствовал грусть и тревогу. Без Веры Никифоровны дом казался пустынным и нежилым. Не пахло из кухни вкусным варевом, не было приветливого женского щебетанья.

–Здравствуйте, мои молодые друзья. Какие-нибудь новости об отце или матери появились?

–Пока ничего не знаем. Михаил на мой вызов ответил, что сейчас занят и свяжется со мной, как только освободится, – ответил Серёжа. – Ну, и из больницы о маме нет никаких новостей.

–Жалко, – констатировал такую информацию Одинцов. – Вы когда собираетесь навестить Вадима Петровича? Сегодня? Завтра?

–Миша сообщит о его состоянии и скажет, когда лучше приехать, – ответил Серёжа.

Володя не участвовал в начальном разговоре друзей. Он всё время думал о своих предложениях брату и размышлял, как лучше всё это высказать Одинцову, чтобы не обидеть его и убедить в правильности такого решения.

–Михаил сообщал что-нибудь о своей деятельности в тюремном заведении по отношению к своим «друзьям», к руководству?

–Происшествие с нашим отцом отвлекло его от всех других забот и планов. Да, и мы не интересовались больше ничем.

–Жалко, – с грустью произнёс Анастас, снова применив это короткое, ёмкое, заключительное слово, Очень жалко!

–О чём ты жалеешь, Анастас? – наконец, вступил в разговор Володя.

–Обо всём, мои дорогие друзья. Обо всём!

На лице Анастаса отпечаталась такая грусть, что оба брата заметили это сразу, но, спрашивать, пока не осмеливались.

–События последних дней, – загадочно начал Анастас разговор с братьями, – заставили меня задуматься над своей жизнью. Я, словно, и не жил последние годы, а витал где-то в сказочном пространстве, ничего не замечая вокруг. Даже моя любовь, безумная, страстная любовь к Светлане, не смогла вырвать меня из этого пространства и вернуть в реальный мир.

Серёжа и Володя переглянулись, вспомнив недавний свой разговор о жизни. Они впервые видели Одинцова грустным, сосредоточенным, и, не осмеливаясь прервать его, слушали, не спуская с него глаз.

Анастас продолжал:

–Всё было у меня. Я не мог пожаловаться на недостаток друзей, у меня была любимая работа, уважение коллектива, прекрасная перспектива. Многие мечтают об этом, но не всем такое достаётся. Встреча со Светланой озарила мою жизнь. С первого и до последнего дня её жизни она была во мне. Я и она – это было единое целое. Вы знаете, ребята, о наших отношениях. Они были прекрасны. На всём белом свете не было для меня более милого, дорогого человека. Рождение ребёнка, нашей любимой Анюточки, было для нас подарком бога. Мы её обожали, упивались счастьем обнимать и ласкать её. Наконец, после неожиданного выхода, вылета Анюточки из нашей семьи, было новое ожидание счастья – рождения других деток. Светлана жила этим, она снова расцвела, но. . . это цветение быстро закончилось. Она оставила меня одного. А наши детки, рождённые в муках, не принесли нам счастья.

Анастас дальше не мог говорить, он опустил голову на стол и тихо-тихо заплакал. Это не были рыданья и причитанья. Это было тягостное, затяжное молчание с вытиранием горькой мужской слезы.

Братья снова переглянулись, понимая, что Анастас так же, как и они, задумался над справедливостью и нужностью их общей деятельности в последние годы.

–Анастас, что ты задумал? – успел задать вопрос Серёжа в короткую минуту грустного молчания Одинцова. Ответа не последовало. Анастас, словно давно приготовленную и отрепетированную речь, продолжал прокручивать и оценивать свою жизнь.

–Они не жизнеспособны здесь, на Земле. Обречены на мученья и страданья родителей. . ., то есть меня. Анюта предложила переместиться им на Генианию вместе с ней и с Иллианом. Там они смогут жить раздельно друг от друга. Это для них выход. А для меня – новое испытание, новое одиночество и переживания. Тем не мене, я, ребята, не вижу для них иного выхода. Мне также очень тяжело думать о беде, которая постигла ваших родителей. Вы мне близкие люди, и ваше горе – это и моё горе тоже. Всё, о чём я вам сейчас так долго рассказываю, является следствием моего главного увлечения. Нет, не увлечения, а результатом главной, основной части моей жизни. Я вам не врал, не лицемерил, рассказывая сейчас о любви, успехах, признаниях и прочее. Всё это было, действительно так, как я поведал только что. Но, это было в другой, второй моей жизни. А первая моя жизнь была здесь, – Анастас коснулся пальцем своего виска, – в голове. Эта жизнь заменяла мне всё: и любовь, и счастье, и успехи, и неудачи. Все планы моей второй жизни являлись результатом первой, главной. Два параллельных моих жизненных пути часто сходились, пересекались, и каждое такое пересечение приносило беду, горе, несчастье тому, кто оказывался в это время и в этом месте. Моя сегодняшняя ночь озарила моё сознание. Я понял, что являюсь причиной страданий окружающих меня людей.