Ларри Нивен - Защитник. Рука закона [сборник litres]

Она улыбнулась, несколько нервно:

– Джил, я заметила тебя за обедом. Ты меня помнишь?

– Наоми Хорн. Привет.

– Привет. Теперь Наоми Митчисон. Что ты делаешь на Луне, Джил?

Она говорила, словно слегка задыхаясь. Она всегда так говорила, быстро выпаливая слова, словно кто-то мог помешать.

– Конференция по ревизии лунного законодательства. Я представляю АРМ. А как насчет тебя?

– Я просто на экскурсии. Мой образ жизни развалился какое-то время назад… Сейчас припомнила, о тебе было в новостях. Ты поймал кого-то, вроде бы главаря органлеггеров…

– Анубиса.

– Да, правильно. – Пауза. – Мы можем встретиться, выпить?

Я уже принял решение:

– Разумеется. Втиснем встречу куда-нибудь. Я просто не знаю, насколько буду занят. Видишь ли, на самом деле я прибыл сюда вслед за своей бывшей подругой. Она – хирург, работающий по обмену в здешней больнице. Так что где-нибудь между странным расписанием Тэффи и собственно Конференцией…

– Вероятно, на кого-нибудь наткнешься в коридорах. Да, понимаю.

– Но я тебе перезвоню. Да, а кто твой ухажер?

Она рассмеялась:

– Алан Уотсон. Сын мэра. Не думаю, что мэр одобряет его свидания с плоскоземлянкой. Луняне не в меру щепетильны, ты не находишь?

– У меня еще не было случая проверить. Но я не смог угадать его возраст…

– Ему девятнадцать. – Она слегка поддразнивала меня. – Они тоже затрудняются в оценке нашего возраста. Он хороший, Джил, но очень серьезный. Как и ты когда-то.

– Угу. Ну ладно, я оставлю сообщение, если вырвусь. Как насчет обеда на четверых?

– Хорошая идея. Хирон, звонок окончен.

Я хмурился, глядя на пустой экран. Даже под водой я чувствовал свое возбуждение. Она все еще так на меня воздействовала. Хорошо, что из-за угла зрения камеры она не могла этого заметить.

– Хирон, активируй джакузи, – велел я, и улики исчезли среди пузырьков.

Странно. Ей казалось потешным, что мужчина хочет затащить ее в постель. Четырнадцать лет назад я уже сделал такой вывод, но вряд ли сам себе поверил. Я был уверен, что дело во мне.

И вот еще что странно: когда я рассказал ей о Тэффи, Наоми явно испытала облегчение. Так почему же она позвонила? Ведь не потому, что желала организовать свидание!

Я встал в ванне. Меня окутал слой воды толщиной в полдюйма. Краями ладоней я счистил большую его часть обратно в ванну, потом насухо вытерся, начав сверху.

Панорамное окно было черным как смоль, не считая маленького светящегося треугольника.

– Хирон, отключи свет, – приказал я.

Нащупав вслепую стул, я подождал, пока глаза привыкнут к темноте. Пейзаж постепенно обрел форму. Звездный свет заливал изломанные равнины на западе. По самому высокому пику сползал рассвет. Гора плыла среди звезд, словно объятая пламенем. Я подождал, пока не увидел, как осветился второй пик. После этого поставил будильник и лег в постель.

– Телефонный звонок, мистер Гамильтон, – бормотал бесполый голос. – Телефонный звонок, мистер Гамильтон. Телефонный…

– Хирон, ответить!

Я попытался сесть, но поперек груди меня удерживала широкая лямка. Я отстегнул ее. На экране появился Том Рейнеке, сбоку заглядывало лицо пригнувшейся Дезире Портер.

– Надеюсь, что-то хорошее, – проговорил я.

– Не особенно хорошее, но отнюдь не скучное, – сказал Том. – Интересует ли АРМ попытка убийства делегата Конференции?

– Интересует. – Я протер глаза. – Кто?

– Крис Пенцлер, Четвертый спикер Пояса.

– Вас нагота не смущает?

Дезире расхохоталась.

– Нет, – ответил Том. – Она беспокоит только лунян.

– Ладно. Расскажите мне о произошедшем.

Пока они говорили, я встал и начал натягивать одежду. Экран и камера поворачивались вслед за мной.

– Мы были рядом с номером Пенцлера, – рассказывала Дезире. – По крайней мере, Том. Стены тонкие. Мы услышали что-то вроде очень неприятного «Плюх! Бум!» и слабого вскрика. Мы стали колотить в его дверь. Ответа не было. Я подождала, пока Том вызывал лунных полицейских.

– Я позвонил им, а потом Мэрион Шиффер, – добавил Том. – Она тоже из Пояса, делегат от их полиции. Так вот, сначала появилась она, потом копы, которые уговорили дверь открыться. Пенцлер лежал лицом вверх в своей ванне, с большой дырой в груди. Когда нас выгнали из номера, он был еще жив.

– Моя вина, – сказала Дезире. – Я сделала несколько снимков.

Я оделся и причесался:

– Сейчас буду. Хирон, разговор окончен.

Дверь Пенцлера была закрыта.

– Они забрали мою камеру, – пожаловалась Дезире. – Сможете вернуть ее?

– Попробую. – Я нажал звонок.

– А фото?

– Попробую.

Одетая в униформу, Мэрион Шиффер была примерно моего роста, мускулистая, с широкими плечами и тяжелой грудью. Среди ее предков были, наверное, могучие фермерши. Глубокий загар резко обрывался у горла.

– Заходите, Гамильтон, но не попадайтесь под ноги. Это, в сущности, не ваша территория.

– И не ваша.

– Он принадлежит к моему народу.

Комната Криса Пенцлера очень походила на мою. Здесь было людно. Трое из шести присутствующих являлись лунянами, что составляло проблему: слишком много локтей, казалось, мелькало в опасной близости от меня. Один из них, рыжий веснушчатый лунный полицейский в оранжевой униформе с черными знаками, работал с телефоном. Блондин в пижаме просто наблюдал – это был сам мэр Уотсон. Третьим был доктор, трудившийся над Пенцлером.

Они прикатили мобильный автоврач: тяжелую, устрашающе сложную машину, вооруженную скальпелями, хирургическими лазерами, зажимами, шприцами, присосками, сенсорными пальчиками с крошечными кустиками на концах, и все это было собрано на огромной регулируемой станине. Аппарат тоже занимал немало места. Лунянин-врач усердно трудился за клавиатурой и монитором, встроенными в автоврач, временами печатая своими длинными, хрупкими на вид пальцами команды с пулеметной скоростью.

Пенцлер лежал на кровати, мокрой от воды и крови. В его руку из специальной бутыли закачивалась кровь под давлением: на Луне для самоподачи силы тяжести не хватит. Мы наблюдали, как автоврач заканчивал разбрызгивать пену по телу Пенцлера, пока не покрыл его от подбородка до пупка.

Я неслышно выругался, но, разумеется, не имел права требовать, чтобы сперва дождались меня.

– Вот. – Мэрион Шиффер толкнула меня локтем под ребра и вручила три голограммы. – Репортеры сделали снимки. Хорошо. Больше ни у кого камеры не было.

Первый снимок показывал Пенцлера на кровати. Вся его грудь имела уродливый темно-красный цвет, с волдырями по краям, которые казались обгоревшими хуже, чем в центре. Черно-белые пятна указывали, где в кости грудины была прожжена обугленная дыра в дюйм шириной и дюйм глубиной. Рану, видимо, обтерли до того, как сделать снимок.