Амантий Буравсон - Программист в Сикстинской Капелле (СИ)

— И этот туда же, — закатил глаза Доменико. — Да будет тебе известно, кофе высушивает связки. Вот из-за него ты и не дотянул ноту.

Но Стефано его не слушал.

— А как дела с belle ragazze* обстоят у синьора Фосфоринелли?

Хотелось, конечно же, ответить, что всё прекрасно. Однако, это было не так. Что я мог вспомнить, кроме оплеух, пощёчин, оскорблений и несправедливого отношения со стороны тех, кого любил? Стефано задал больной вопрос, напомнив мне о былом счастье, так красиво начавшемся и так горько и позорно для меня закончившемся.

Я встретил её в университетской библиотеке. Когда мы познакомились, мне было семнадцать, а ей восемнадцать. Мария (назовём её так), прекрасная черноглазая блондинка, активистка ЗОЖ и дочь медицинских работников, училась на факультете экономики, и я часто помогал ей с математикой и программированием, с которыми она не дружила. Долгое время мы были друзьями, я старательно скрывал свои чувства, казавшиеся мне безответными и бессмысленными. Но однажды, от общих знакомых я узнал, что любовь моя взаимна.

Мы встречались около года, нас связывали тёплые платонические отношения. Наконец, после успешно сданной зимней сессии, я сделал ей предложение, и она, к моему удивлению, согласилась. Тем более, мама и отчим девушки были не против, а к мнению своих родителей я к тому времени прислушиваться перестал. Напрасно отец убеждал меня сразу сказать ей правду. Но я не мог: боялся потерять её.

Первая брачная ночь словно обещала стать ужасной. Мы еле успели вернуться с регистрации, как начался сильный ураган с дождём. Ветер завывал как стая волков, а дождь колотил в окно, словно пытаясь разбить стёкла в моей тогдашней съёмной коморке на цокольном этаже.

— Не бойся, моя сказочная наяда, я защищу тебя от злобного ветра Борея, — с улыбкой сказал я, обнимая новоявленную супругу. — Не бойся и позволь мне сделать эту ночь волшебной.

Эта ночь должна была стать первой для нас обоих. Молча и медленно мы по очереди освобождали друг друга от слоёв одежды, наконец, оказавшись полностью обнажёнными.

— А это что? — с подозрением спросила Мария, заметив у меня небольшой затянувшийся шов.

— Это… это мне аппендикс удаляли, — попытался соврать я, но получалось плохо: голос дрожал, я чувствовал, что она недалеко от истины, и я вот-вот её потеряю.

— Не говори глупостей, аппендикс в другом месте находится! Объясни, что всё это значит!

Три фактора сошлись в одной точке: высокий голос, детская внешность, и теперь ещё этот злосчастный шов, сформировали у неё окончательный портрет горе-супруга. Интересно, чем и о чём она думала, когда отвечала на предложение?!

— Мария, я давно хотел сказать тебе… Я не виноват в том, что в детстве серьёзно заболел, и негодяй-врач не смог придумать ничего лучше, чем вынужденная орхидектомия.

— Ты чудовище! Таким место только в Кунсткамере! Или в Зоологическом музее в зале вымерших животных! — Мария с воплем вскочила с кровати и судорожно начала одеваться.

— Позволь мне всё объяснить… — я осторожно попытался взять её за руку, но она оттолкнула меня.

— Убери от меня руки! Я вышла за тебя замуж, чтобы иметь детей, а ты так подло обманул меня! Ненавижу!

Я поднялся с кровати и грубо схватил её за плечи. Зря я это сделал. Она вырвалась, схватила со стола мой ноутбук и со всей силы ударила меня им по голове. Поверьте, на тот момент я не знал, кого мне жаль больше — себя или свой новый Dell Inspiron с процессором Intel i7 и терабайтным HDD, который ну ни в чём не провинился.

К счастью, отделался я лишь лёгким сотрясением мозга. Через несколько дней Мария заставила меня подписать с ней развод и уехала домой, в Нижний Новгород. Больше я её не видел.

— Ему опять снился кошмар, — вздохнул Доменико, когда я вернулся из мира горьких воспоминаний. Приди, о сборщик мусора, освободи мою переполненную память!

— Не обращайте внимания, синьоры, — ответил я. — Со мной такое бывает.

— С virtuosi частенько такое бывает, каждый второй со странностями, — заметил Карло Альджебри.

— Так ты не ответил на мой вопрос, — возобновил тему Стефано.

— Что ты к нему пристал, — возмутился Доменико. — Не видишь, твои слова неприятны ему.

— Нет, что вы, — возразил я. — Просто они заставили меня вспомнить одну женщину, которую я когда-то любил.

— Кто она? Благородная девица? Знатная дама? Или, может быть… куртизанка?

— Стефано, не травмируй Алессандро, — не на шутку разозлился Доменико.

— Нет, она моя бывшая супруга.

Воцарилась тишина. Близнецы удивлённо переглянулись. Доменико схватился за голову, а я не мог понять, в чём дело.

— Простите его, друзья, Алессандро ведь иностранец, он ещё плохо говорит по-нашему. Он хотел сказать, бывшая любовница.

— Это клевета! Наш брак был законным, зарегистрированным в государственном учреждении!

— Алессандро, по-моему, ты перебрал с Chianti, — сдерживая праведный гнев, холодно заметил Доменико. — Не обращайте внимания, спишем это на вышеуказанные странности.

Я решил вообще промолчать, недоумевая по поводу происходящего, но впоследствии понял, что опять облажался. Выяснилось, что таким как я в Италии тех времён вообще было запрещено вступать в брак.

На самом деле, в компании Доменико Кассини и братьев Альджебри я просидел бы и до ночи, но вдруг в трактир ни с того, ни с сего ввалился органист Аццури:

— Что я вижу?! Как не стыдно, синьоры! Вы же солисты! На вас равняется весь хор! А вы сидите здесь, пьёте вино и бросаете нескромные взгляды на молоденьких дочерей трактирщика! Живо по домам, вдруг ещё чего доброго кто-нибудь увидит и сообщит куда следует.

— Если только вы не сообщите, то никто и не узнает, — холодно ответил Доменико.

— Синьор, я не могу понять, что здесь плохого, — пожал я плечами. — Мы всего лишь праздновали… наше знакомство.

— Как вы не понимаете, у вас должна быть идеальная репутация. Берите пример с Адольфо Ратти и Флавио Фраголини, они ни разу в жизни вина не пили и в трактирах не сидели, а в присутствии женщин смиренно опускают глаза.

— Хорошо, синьор, мы прислушаемся к вашему совету, — дипломатично ответил Доменико.

Мы вышли из трактира, однако, успев услышать слова Джузеппе:

— Ragazza, принеси мне кружку граппы!

При этих словах наш дружный квартет разразился гомерическим смехом.

Нормально? Человек запрещает певцам пить разбавленное вино в мизерных количествах, а сам преспокойно глушит кружками водку?! Нет, видимо прав был Доменико: «Джузеппе Сизый Нос» — это про тебя.

— Aliis si licet, tibi non licet*, — философски заметил Доменико.

Комментарий к Глава 5. Развлечения для «virtuosi» Мелизмы — мелодические украшения звука.

Операнды — числа, над которыми выполняются операции.