Бернар Вербер - Последний секрет [litres]

– В каком смысле? – Начальница, не поднимая головы, роется в сумочке.

– Статья про то, как работают наши мозги. Как простой орган умудряется строить мысль.

– Немного расплывчато. Надо бы добавить остроты.

– Смерть доктора Финчера?

– На шахматы всем плевать.

– Этот Финчер был сверходаренным человеком. Исследователем, не оставлявшим попыток понять, что творится в нашей черепушке.

Заведующая отделом хватает сумочку и выворачивает ее на стол, рассыпая все содержимое: губную помаду, сотовый телефон, чековую книжку, ручку, ключи, баллончик со слезоточивым газом, различные лекарства.

Молодая журналистка продолжает аргументировать, считая, что раз «нет» еще не прозвучало, то возможно и «да»:

– Взлет Сэмюэла Финчера в мире шахмат был молниеносным. Его победную партию транслировали все телекомпании мира. А потом – бац! Смерть тем же вечером в объятиях топ-модели Наташи Андерсен. Признаков ограбления нет, ранений тоже. Видимая причина смерти – наслаждение.

Заведующая отделом «Общество», наконец, находит искомое – сигару. Сняв целлофан, женщина подносит ее к носу.

– Ммм… Наташа Андерсен? Это та шикарная белокурая манекенщица с нескончаемыми ногами и синими глазищами с обложки Belle на прошлой неделе? Есть ее фотографии в голом виде?

Олаф Линдсен, главный художник, до того рисовавший в блокноте, вскидывает голову:

– Чего нет, того нет. При всей своей скандальной репутации, а может, как раз из-за нее, она отказывается позировать обнаженной. Только в купальнике, максимум – в мокром.

Кристиана Тенардье отсекает маленькой гильотиной край сигары, жует кончик и выплевывает коричневую массу в урну.

– Жаль. Можно затушевать купальник на компьютере?

– На нас подадут в суд, – предостерегает специалист. – Если я не ошибаюсь, новые правила журнала гласят: никаких судов! Мы и так потеряли кучу денег.

– Тогда фотография в как можно более нескромном, мокром, прозрачном купальнике. Такую, наверное, можно подыскать.

Кристиана Тенардье тычет сигарой в Лукрецию:

– Ладно, пусть будет мозг. Возможно, идея неплохая, может продаваться. Только надо будет нацелиться в статье на то, что представляет широкий интерес: анекдоты, практические советы. Химические механизмы в мозгу во время любовного соития. Не знаю… Гормоны. Оргазм.

Лукреция записывает рекомендации в блокнот, как список покупок.

– Еще можно осветить провалы в памяти. Это больше занимает пожилых читателей. Добавьте небольшой тест, выявляющий необходимость обратиться к врачу. Найдете что-нибудь в этом роде, Олаф? Какое-нибудь замысловатое изображение, а потом тест-вопросник по нему. Есть фотографии этого Финчера?

Главный художник утвердительно кивает.

– Очень хорошо. Как озаглавить этот материал? «Проблемы мозга»? Нет, лучше так: «Загадки мозга». Или, может: «Разгаданы последние загадки мозга»? С фотографией полуголой Наташи Андерсен с шахматной доской на просвет вышла бы цепляющая обложка.

Лукреция облегченно переводит дух.

Сработало. Спасибо, Исидор. Теперь подсечь рыбину. Без резких жестов, занять территорию, иначе она отдаст тему Готье.

– Доктор Сэмюэл Финчер и Наташа Андерсен жили на Лазурном Берегу, в Каннах. Возможно, стоило бы что-то разнюхать там? – предлагает молодая журналистка.

Тенардье вспоминает об осторожности:

– Как вам известно, из соображений экономии мы стараемся делать все репортажи в Париже. – Заведующая враждебно смотрит на научную журналистку. – Хотя… Имейте в виду, если будет получаться материал для первой полосы, то можно сделать исключение. Только никаких лишних расходов! И не забывайте каждый раз приплюсовывать налог на добавленную стоимость.

Две женщины испепеляют друг друга взглядами. Лукреция первой отводит взор.

Выше голову! Тенардье уважает тех, кто дает отпор, и презирает тех, кто ей кланяется.

– Можно привлечь внештатного помощника? – спрашивает Лукреция Немрод.

– Кого?

– Каценберга, – с вызовом говорит Лукреция.

– Он еще жив? – удивляется заведующая. Она медленно тушит сигару в пепельнице. – Терпеть его не могу. Он играет не по правилам. Одиночка, слишком много претензий. Надменность – вот как это называется. Корчит из себя всезнайку, действует мне на нервы. Вам известно, что это я его отсюда спровадила?

Лукреция знает историю Исидора Каценберга наизусть. Служил в полиции, эксперт-криминалист, виртуозно анализировал вещественные доказательства. В полицейских расследованиях пытался уделять больше внимания науке, но начальство сочло его слишком независимым и постепенно перестало доверять ему новые дела. Тогда Исидор Каценберг перешел в научную журналистику, поставив свои познания в области уголовного розыска на службу расследованиям в СМИ. Читатели «Геттёр Модерн» стали его выделять, отсюда появилось прозвище: в письмах в редакцию поклонники стали называть его Шерлоком Холмсом от науки, прозвище подхватили коллеги. Но однажды он чуть не стал жертвой террористического акта в парижском метро и чудом спасся, выбравшись из-под груды изуродованных тел. С тех пор он развернул индивидуальный крестовый поход против насилия. Отказавшись писать о чем-либо еще.

Исидор Каценберг засел в своей норе. Оставаясь одиночкой, он поставил себе причудливую цель: стал размышлять о будущем человечества. Намалевал на листе размером с целую стену древо всех вероятностей будущего. Написал на каждой ветке «если». «Если» отдавать приоритет праздности, «если» великие державы развяжут войну, «если» стимулировать либерализм, социализм, роботизацию, завоевание космического пространства, религию и прочее. Корни, ствол, ветви символизировали прошлое, настоящее и будущее человечества. Работая с этим древом возможностей, он неустанно отыскивал ПНИ, Путь Наименьшего Насилия, анализируя все варианты будущего для него и ему подобных.

Лукреция довольна тем, как излагает.

– Наши читатели, как мне кажется, по-прежнему ценят Исидора Каценберга, ассоциируя его имя с глубокими изысканиями нашего журнала.

– Нет, о нем забыли. Если журналист ничего не публикует больше года, его уже не существует. Мы занимаемся эфемерным искусством, моя дорогая. К тому же, чтоб вы знали, в том теракте в метро вашего Исидора слегка контузило. На мой взгляд, у него повредилось в голове.

Тенардье его боится.

– Я ему доверяю, – четко произносит Лукреция.

Удивленный взлет ресниц:

– А я вам говорю: никакого Каценберга. Хотите работать вдвоем, валяйте, Готье вам в помощь, это самое логичное партнерство.

Готье с готовностью кивает.

– Раз так, я предпочитаю отказаться, – выпаливает Лукреция.

Все удивлены. Тенардье приподнимает бровь: