Бернар Вербер - Последний секрет [litres]

– У обоих это третий брак, – напоминает Миша. – Он часто получается самым удачным.

Мать Наташи, не жалея забинтованного плеча, радостно аплодирует шествующей мимо паре.

Через несколько минут лимузины увозят всех собравшихся в CIEL, где торжество продолжится в большом зале, недавно названном в честь Сэмюэла Финчера.

Лукреция и Исидор садятся за столик. Девушка залпом опрокидывает «Оранжину лайт», налитую в бокал для шампанского. Для этого случая она нарядилась в шелковый жакет с воротником а-ля Мао, оголяющий плечи.

Жакет светло-голубой масти разрисован бабочками и застегнут на спине несчетными позолоченными пуговками. Миндалевидные изумрудные глаза она удлинила иссиня-черным карандашом, ресницы подчеркнула тушью, губы умеренно покрыла прозрачным блеском, шею украсило ожерелье из яшмы.

– Не пойму, что вы все находите в ней, в этой Наташе. По мне, она уже увяла. И ноги тощие. Анорексичка, что ли? Не понимаю я эту моду.

Журналиста забавляет ревность коллеги.

Старинное соперничество между зеленоглазыми рыженькими малышками и рослыми голубоглазыми блондинками.

Оркестр исполняет Hotel California группы Eagles.

– Вы красивее всех, Лукреция. Пойдемте, это медленный танец, других я танцевать не умею.

Журналисты отдаются сладкозвучной музыке. Белый светло-голубой жакет Лукреции сливается с арендованным смокингом Исидора.

– Поздравьте, я вспомнил семь смертных грехов. Обжорство. Сладострастие. Гнев. Лень. Жадность. Гордыня. Зависть.

– Память не замедлила вернуться, – рассеянно отзывается девушка, разглядывая молодоженов.

– Что вы имеете против этого брака? – интересуется Исидор.

– Они друг другу не подходят.

Вокруг так же изгибаются под музыку другие пары.

– Лучше ответьте, как вы разгадали загадку Циклопа?

– Это все мотивация.

– Перспектива добраться до «Последнего секрета»?

– Нет, спасти вас.

– Спасти меня?!

– Вы зануда из зануд, считаете, что всегда правы, тем не менее вы мне очень дороги, Лукреция.

Он осторожно наклоняется и целует партнершу в плечико, оголенное благодаря покрою жакета.

– Ну, вы даете…

Чтобы закрыть ей рот, он снова ее целует, на сей раз в губы.

– Вы что вытворяете?

Прохладные ладони Исидора гладят под шелком спину Лукреции. Сначала она хочет отпрянуть, но потом успокаивается, хоть и удивлена его дерзостью. Ладонь Исидора тем временем добирается до ее ягодицы…

– Есть мотивация посильнее «Последнего секрета»…

На подмогу к одной руке приходит другая. Лукреция изумлена чрезвычайно приятным прикосновением.

– Это моя нежность к вам. Вместо того чтобы дорваться до «Последнего секрета», я предпочел спасти вас.

Следует долгий поцелуй. Их губы осторожно соприкасаются. Рот молодой женщины слегка приоткрывается, исследуя намерения партнера. Они ясны. Он преодолевает барьер ее губ и зубов. Язык тянется навстречу языку Лукреции. Электризующий контакт. Сосочки в глубине, более набухшие, ощущаются как мягкая терка. Происходит взаимное исследование ртов по всей поверхности пятисот тысяч вкусовых почек-рецепторов.

А он сладкий!

А она соленая !

В организме Исидора мужские половые гормоны прорывают плотину, тестостерон и андростерон так и брызжут.

Женские, эстрадиол и прогестерон, тоже изливаются, хоть и деликатнее.

Поцелую нет конца. К первичному гормональному коктейлю добавляется более редкий гормон люлиберин, носящий также название «гормона любви с первого взгляда». У обоих слегка меняется запах пота. Духи Иссей Мияке испаряются, уступая место более сильному аромату амбры. Феромоны Исидора отдают мускусом. Теперь между парой существует обонятельная связь.

Он сжимает ее капельку сильнее, как будто у него в руках хрупкий фарфор и он боится его раздавить. Она не сопротивляется, впервые чувствуя себя слабой.

– Решено, – говорит он. – Попробую прожить целый день без теленовостей, без радио, без газет. Пусть мир кружится без меня. Пусть люди убивают друг друга, пусть торжествует произвол, пусть круглые сутки правит бал варварство – мне не будет до всего этого дела.

– Смело! После одних суток – двое. Я тоже приняла решение: снова закурю, но уже без чувства вины. Покурю до завтра – и навсегда брошу.

Внезапно музыка умолкает, и Миша объявляет:

– Друзья, только что пришла страшная весть. Это произошло всего пять минут назад. Deep Blue V победил Леонида Каминского. Титул чемпиона мира по шахматам возвращается к компьютерам.

В зале шикают и ропщут. Некоторые свистят.

Исидор не удивится, если кто-то, мстя машинам, сломает карманный компьютер или факс.

Миша успокаивает присутствующих:

– Предлагаю почтить минутой молчания Сэмюэла Финчера, на время избавившего нас от этого унижения. Пусть это поражение вызовет у всех нас желание сделать все, чтобы машины не возобладали над нами и в других областях…

Все умолкают. Лукреция шепчет партнеру в самое ухо:

– Deep Blue V выиграл. Как бы мы не совершили капитальную ошибку…

– Нет, это как с допингом в спорте. Нужен честный выигрыш, иначе засчитывается поражение.

По истечении минуты Миша подает оркестру сигнал, и песня звучит снова. Финал Hotel California исполняется особенно проникновенно, музыканты идут на все, чтобы подтолкнуть танцующих друг другу в объятия.

Исидор и Лукреция целуются под рифф двух электрогитар.

– Я вас…

– Что?

Что думает он и что думаю я?

Думает ли она о том же, что и я?

– Ничего.

Он чуть было не признался.

Она прижимается к нему.

С ней я чувствую себя сильнее. Не сметь ее бояться! Почему я всегда был недоверчив к женщинам?

Он обнимает ее еще крепче.

С ним я чувствую себя сильнее. Не сметь его бояться! Почему я всегда была недоверчива к мужчинам?

Она решается увести партнера из зала Сэмюэла Финчера.

– Куда вы меня ведете, Лукреция?

Она открывает своей отмычкой дверь Международного музея эпикурейства и либертарианства. Они минуют гигантскую клетку, Адама с Евой, Ноя, стенды с ночными рубашками и вилками, портреты великих философов.

Лукреция увлекает Исидора в комнату, где они не бывали, но которую она запомнила при первом посещении музея: там стоит кровать с балдахином и надписью «Принадлежала Моцарту, на ней он после выступлений ублажал певиц в тайной комнате».

Она привстает на цыпочки, запрашивая новый поцелуй. Он не отвечает.

– Должен вас предупредить… – взволнованно произносит Исидор.

– О чем?

– Никакой постели в первый день.

– Мы знакомы уже три года!

– Я впервые всерьез вас поцеловал. Значит, сегодня я зайти дальше не могу. – Он пятится, понурив голову. – Мне жаль. Таков принцип. Я всегда его придерживался и не намерен ему изменять. Иначе это была бы… излишняя спешка.