Николай Айдарин - Максимальная справедливость [СИ]

Тимур позади него аккуратно и тихо прочистил горло, тонко намекая на затянувшуюся паузу.

Ладонь Игоря легла на плечо Воробьёва, мол, всё в порядке, соберись и продолжай.

— Он должен был вступить во взаимодействие с человеческой психикой в тот момент, когда человек входил бы в виртуальную среду, — с трудом закончил предложение Воробьёв. Ему пришлось сделать серьёзное волевое усилие над собой. — Правительство хотело таким образом усилить контроль над обществом. В момент входа в виртуальную среду программный модуль должен был считать с человека его психику. Модуль должен был отправить собранные данные, а специалисты объединили бы их в статистику. И этой статистикой они могли управлять, мягко корректировать психику каждого отдельно взятого гражданина в момент входа в виртуальность — тот бы даже этого не заметил, так как изменения были бы незначительными.

Внезапно у него по горлу внутри начало течь что-то горячее. Неужели сопли так быстро появились? Десять минут назад он чувствовал себя прекрасно, а теперь у него было ощущение, что в нём уже неделю бушует лихорадка.

Стало трудно дышать, волосы взмокли, закружилась голова, а уши наполнились пронзительным звоном. Он закашлялся, уже больше не в силах сдерживаться, прикрыл ладонью рот. Рядом с ним кашлял его друг Тимур, неожиданно согнувшийся в три погибели. Выглядел он не лучше. Видать, вирус они подхватили вдвоём.

Воробьёв захотел прервать видеотрансляцию, отойти ненадолго, наведаться к врачу, так как он чувствовал, что вот-вот сляжет в койку. Но до этого мягкая ладонь Игоря словно налилась металлом, сжав его ключицу так, что усиливающаяся головная боль на время заглушилась. Игорь не позволял ему уйти, заставляя продолжать.

— Но… у них ничего не… вышло, — кое-как выдавил из себя Воробьёв.

Мир закружился вокруг него безумной каруселью, предметы поплыли перед глазами. Ноги подкосились, не в силах больше удерживать тяжёлое тело, и Воробьёв упал на колени, уперев руки в пол.

— Что происходит? — донёсся до него обеспокоенный голос из заволновавшейся толпы соратников.

— Я…

Его резко и внезапно вырвало. Вырвало сгустком крови.

— Но у них получилось кое-что другое, — продолжил за него Игорь, улыбнувшись в камеру своей самой обворожительной улыбкой. — Совершенно уникальнейшая вещь! Слепок оружия, который я со своей командой взял за основу и довёл практически до совершенного состояния. Мы почти создали шедевр, чудо инженерной мысли! Дорогие зрители, вы только взгляните на обожаемого вами лидера, гражданина Воробьёва!

Игорь наклонился к Воробьёву и бережно обнял его за плечи, заботливым тоном спросив:

— Ты неважно выглядишь, приятель. Может, тебе прилечь?

Он слегка подтолкнул Воробьёва, и тот послушно окончательно свалился на пол в лужу собственной крови. Глаза ему заливал кровавый туман, звон в ушах усиливался, заглушая все остальные звуки, ровно до тех пор, пока внутри его черепа что-то не лопнуло. Ему показалось, что у него в голове только что взорвали бомбу; он почувствовал, как из ушей потекло что-то очень горячее. Он полностью оглох.

— …, - попытался произнести он.

— О! — обрадовался Игорь. — Смотрите, его губы шевелятся! Он хочет что-то произнести… вам, наверное, не видно… оператор! Болван, опусти камеру вниз!

Андрюха нервно сглотнул, но послушался — ему кто-то за его спиной тонко намекнул болезненным ударом в правую почку, что лучше подчиниться. Слегка изменил ось наклона видеокамеры и сфокусировался на истекающем кровью Воробьёве. Рядом с тем корчился в агонии его друг.

Кто-то из толпы не вытерпел и решил броситься на Игоря, но его запал быстро погасили храбрым ударом сначала в спину в основание шеи, а затем ещё одним ударом по затылку. Ещё несколько героев из других участков толпы из трёхсот плотно стоящих друг к другу человек тоже легли, практически не сдвинувшись ни на метр. Игорь и Рюд вместе с остальными заговорщиками всё тщательно рассчитали, рассеяв в толпе надёжных людей. Так что оставалось только смотреть на происходящее — никто больше не хотел вмешиваться, рисковать своей шкурой.

— …

— Что? Я не слы-ы-шу-у! — наигранно протянул Игорь.

Ему нравилась его новая маска, и её ему теперь хотелось носить гораздо дольше остальных. Ему хотелось долго-долго играть новую роль, тем более что он столько ради неё сделал! Вот он, первый триумфальный момент из многих! Он теперь в центре внимания, он в сердце сцены!

Может, ему действительно надо было пойти в актёры?

— Наверно, тебе что-то мешает говорить, — Игорь демонстративно задумался, приложив палец к губам и устремив взгляд в потолок. — Да, похоже, хлещущая из тебя кровь залила твои голосовые связки. Надо тебе помочь!

Он сунул руку в карман и достал оттуда обломок какой-то металлической планки с зазубренным концом. Сел на корточки рядом с Воробьёвым и, не церемонясь, перерезал ему горло. Вернее, попытался — ножом это сделать не так-то просто, мешают различные хрящи и кости, если не знать, где и как — обязательно в них попадёшь. Он попробовал ещё раз, потом попытался пилить. Кровь хлестала во все стороны, бедный Воробьёв продолжал хрипеть, пытаясь дышать.

— Живучий какой! — пробормотал Игорь, наконец добив своего бывшего главаря. — Ой, я, кажется, испачкал свой любимый свитер.

Он встал и оглядел себя. Одежда действительно оказалась забрызгана чужой кровью.

— Полагаю, он хотел произнести «Хеймдалль», — задумчиво предположил Петров. — Да, думаю, он хотел сказать именно это. А свитер безнадёжно испорчен!

Он после этих слов тут же снял с себя и свитер, и тоже пропитанную красным белую футболку, бросив их прямо на Воробьёва. Тимур рядом с ним слабо пошевелился.

— А его друг, похоже, всё ещё жив! — восхитился Петров. — Какие крепкие парни! Наверно, мне правильно говорили «Гоша! Займись спортом! Укрепишь здоровье». Вань, дай вон ту баклажку возле стены.

Ему протянули пятилитровую пластиковую канистру грязно-серого цвета. Игорь отвинтил крышку и за секунд десять вылил всё её содержимое на умершего Воробьёва и всё ещё живого Тимура. Достал из кармана штанов дорогую зажигалку в металлической упаковке, запалил её и бросил перед собой. Вспыхнуло зелёное химическое пламя, и по помещению разлился едкий запах реактивов, из которых была сделана зажигательная смесь. Тимур в последний раз пошевелился, открыв рот для того, чтобы закричать, но обширный инсульт добил его раньше.

— Обожаю запах свежего напалма по утрам, — с удовольствием процитировал новорождённый лидер движения.

Ему внезапно захотелось произнести что-то умное, так сказать, подвести черту под проведённым представлением. Он подошёл к камере поближе и, заглянув прямо в объектив, поучительно произнёс: