Гарднер Дозуа - Лучшая зарубежная научная фантастика: После Апокалипсиса

Первые два десятилетия правительство держало торговлю под контролем. Потом ограничения начали слабеть. Лаутерекен стал больше вести дела с предпринимателями и купцами, чем с официально одобренными брокерами. Но ему было все равно – до тех пор, пока это оставалось прибыльно.

Однако крах организованной торговли породил трущобы, опоясывающие посадочный док. За последние пятьдесят или шестьдесят лет эти гнойные районы затопили края дока, пересекли расстояние до корабля и взобрались на бока грузовика. С большой дистанции огромный корабль выглядел словно мохнатым из-за коррозии. И лишь при ближайшем рассмотрении, когда флаер подлетел для посадки, этот «мох» превратился во множество подвешенных хижин, соединенных мостиками и прикрепленных к корпусу разными подручными средствами. В двадцать, а то и в тридцать этажей. Их обитатели были беднейшими из бедных, и их привлекало излучаемое корпусом тепло и дождевая вода, собирающаяся на верхней палубе и стекающая по бокам радужными водопадами.

Лаутерекен годами давил на правительство, чтобы оно начало программу переселения и очистки, но, насколько он мог судить, их усилия были вялыми.

– Много еще осталось? – спросил он сидящего во флаере чиновника- мандарина.

– По последней переписи – от одиннадцати до двенадцати тысяч. – Чиновник поморщился. – Проще прощения, капитан. Мы делали, что могли, но как только расчищали один сектор, они перебирались в другой. Если бы вы пожелали отложить отлет еще на несколько месяцев, мы смогли бы что-то сделать…

– У вас были годы, – огрызнулся Лаутерекен. – И еще несколько месяцев ничего не изменят.

Флаер пошел на посадку.

Лаутерекен ступил на возвышенную платформу, выпрямился и приложил ладони к боковым консолям ввода. Из ладоней полился голубой свет, а консоли взяли образцы его кожи, подтверждая идентичность. Ветвящийся холод быстро метнулся вверх по рукам: корабль проник в его нервную систему. Дрожь прошла так же быстро, как началась, оставив лишь пьянящее чувство могущества и ощущение, что его тело расширилось на километры во всех направлениях, до самых границ корпуса.

– Статус. – произнес Лаутерекен.

Ответ корабля прозвучал в его черепе негромким убаюкивающим голосом, бесконечно противоречащим колоссальному, сотрясающему мир масштабу сооружения.

– Двигатель готов к старту.

– Окно для входа в гиперпространство?

– Устойчиво.

– Прекрасно.

За долгие десятилетия, когда он не был связан с бортом, он часто пытался вспомнить, какие ощущения испытывал, стоя на этом пьедестале, слившись с судном и готовый лететь. Теперь, когда эти чувства вернулись, а корабль ждал его указаний, он поражался, как вообще мог такое забыть.

Он ощутил, как нарастает мощь двигателей. Пол завибрировал, и на пределе частоты Лаутерекен услышал или, скорее, почувствовал нечто вроде самой низкой органной ноты, которую только можно представить. В реальности то была комбинация шестнадцати нот, сливающихся в идеальную, пульсирующую гармонию.

Он увеличил мощность. Пятьдесят процентов от стартовой, шестьдесят, семьдесят. Если не считать посадку и взлет другого корабля или какую-нибудь неслыханную природную катастрофу, более величественного звука на Рапсодии услышать было бы невозможно. По мере того как корабль ослаблял свои гравитационные путы, начали осыпаться и трущобы, облепившие его бока. Лаутерекен ощущал, как они стряхиваются, разваливаясь и опадая в глубину посадочного дока многослойной лавиной. Бока корабля внизу окутали облака пыли, тускло-коричневой с искорками огня. Он предпочел не думать о людях, все еще остававшихся в этих трущобах. В конце концов, им было приказано уйти.

Грузовик начал подниматься в небо Рапсодии.

Когда все прошло нормально, когда грузовик поднялся со дна гравитационного колодца и направился к точке входа в гиперпространство, Лаутерекен покинул консоль и зашагал через тесные, похожие на город внутренности корабля.

Вблизи точного геометрического центра судна находилась камера размерами чуть меньше одного из главных трюмов. Но это полностью замкнутое бронированное хранилище не имело прямой связи с внешним миром. Фактически корабль был собран вокруг все еще растущего содержимого камеры.

Лаутерекен стоял на балконе, нависающем над ней. Внутри, удерживаемое на месте силовыми полями, находилось нечто огромное и живое, но ныне дремлющее. Лаутерекену ничего не оставалось, кроме веры, что когда-то оно было человеком, хотя это и казалось абсурдом.

Он коснулся датчиков, встроенных в перила балкона. Сигналы прокрались в кору огромного, размером с дом, мозга существа, пробуждая его от спячки. Примерно через минуту чудовищные глаза на чудовищном лице приоткрылись.

– Лаутерекен? – спросил голос, мягкий и интимный, но все же настолько громкий, что перила балкона завибрировали.

– Да.

– Статус?

– Мы на курсе, господин. Через три часа будем в точке перехода.

– Очень хорошо, Лаутерекен. Мне надо что-либо знать?

– Нет, господин. Все двигатели работают в номинальном режиме. Континуум стабилен и держится.

– А наше время на планете… повтори, как она называлась?

– Рапсодия, господин.

– Оно было… прибыльным?

– Думаю, что да, господин. Наши трюмы полны.

– Я ощущаю легкое повреждение наружной обшивки.

Лаутерекен быстро улыбнулся.

– Ничего серьезного, все повреждения затянутся, господин.

– Я доволен, слыша такое. Полагаю, ты с пользой провел свой период сознания?

Лаутерекен нервно сглотнул. Он всегда нервничал, даже когда знал, что выполнил свои обязанности удовлетворительно.

– Да, капитан.

– Что ж, теперь ты заслужил отдых. Иди спать. Я тебя разбужу, когда ты снова понадобишься.

Морин Макхью опубликовала свое первое произведение в 1989 году и сразу произвела мощное впечатление на мир НФ; несмотря на относительно небольшое количество написанного, она стала одним из наиболее уважаемых сегодня авторов. В 1992 году у Морин вышел один из самых широко признанных и обсуждаемых дебютных романов года под названием «Китайская гора Чжан» («China Mountain Zhang»), который получил премию журнала «Локус» за лучший дебют, литературную премию «Лямбда» и премию имени Джеймса Типтри-мл. «Нью-Йорк Таймс» назвала этот роман «выдающейся книгой», и он попал в списки финалистов премий «Хьюго» и «Небьюла». В дальнейшем вышли ее романы «Половина дня – ночь» («Half the Day Is Night»), «Дитя миссионера» («Mission Child») и «Некрополис» («Nekropolis»), встреченные с таким же восторгом. Потрясающие рассказы Макхью публиковались в «Asimov’s Science Fiction», «The Magazine of Fantasy & Science Fiction», «Starlight», «Eclipse», «Alternate Warriors», «Aladdin», «KillingMe Softly» и другой периодике, а также вышли в сборнике «Матери и другие чудовища» («Mothers and Other Monsters»). Она живет в Остине, штат Техас, вместе с мужем, сыном и золотистым ретривером по кличке Хадсон.