Гарднер Дозуа - Лучшая зарубежная научная фантастика: После Апокалипсиса

Те же, кто ожидал найти в серверной руль, или, может, заднюю передачу, или просто здоровую кнопку с надписью «ЗАБЕРИТЕ НАС ОБРАТНО НА ЗЕМЛЮ», понятия не имели, что тот же сервер управляет очисткой воздуха, доставкой еды и всем сохраняющим людям жизнь.

Уверен, с нами находилось столько же идиотов, сколько в любом другом транспортнике, но мы справились просто отлично, а все Сэм, она управляла ТС и заставляла ТС управлять полетом. Восемьдесят восемь человек с Интернационального Транспортного корабля Марса 2082/4/288 (так назывался наш, двести восемьдесят восьмой из выпущенных в апреле того года) в полном составе, целые и невредимые, сошли на Марсе. Ополченцам, которые всегда были наготове на случай, если посадка будет связана с заложниками, арестами или серьезными травмами, ничего не пришлось делать с нами.

За пять месяцев перелета я научился читать, и мне это очень помогло… О, еще одна отметка скачет! Ладно, боттерогатор, грамотность как позитивная величина будет подана немедленно, с пылу с жару для нового поколения марсиан, чтобы они насосались вдохновения.

Эй, если тебе не нравится ирония, не мигай на меня красным, а просто отредактируй. Да, редактирование разрешено.

Как бы там ни было, за инфоэкраном Сэм заставляла меня заниматься чтением по часу за каждые два часа игр. Плюс она сама меня натаскивала. Через некоторое время читать стало интереснее, чем играть, к тому же она так много занималась делами ТС, а я ни с кем кроме нее не общался, так что я просто сидел и трудился. К нашему приземлению успел прочесть четыре настоящие книги. В смысле не только книги для малышей.

Мы опустились на парашютное поле Олимпик-Сити, слишком пафосное название для места, в котором тогда было всего два офисных здания, магазин и отель на девять комнат – итого четыре строения, соединенные друг с другом герметичными трубами переходов. Крошечный завод окружали несколько тысяч приземистых контейнеров, пойманных на крючок его платного воздуха и энергии, и еще больше работало на собственных термоядерных блоках. С юга Олимпик выглядел просто чередой утесов, под наклоном тянущихся к небу.

Начинался летний сезон разведки на севере. Сэм таскала меня от кредитора к кредитору, тренировала выглядеть хорошим вариантом для того, кто сможет довериться нам в сделке с разведывательным шлюпом. А я в то время думал, что камни, ну, ты понимаешь, всего лишь камни. Не представлял, что в некоторых из них есть руды или что Марс настолько беден на ископаемые, так как тектонически мертв.

Поэтому, пока она разговаривала с банкирами, частными кредиторами, брокерами и обычными старыми акулами займов, я помалкивал и старательно изображал того, кем Сэм меня описывала, – исполнительного и послушного работягу. «Кэп тихий, но он соображает, и мы с ним – команда».

Сэм так часто повторяла эти слова, я и сам в них поверил. Возвращаясь каждую ночь в наш контейнер, она заставляла меня выполнять все задания из учебников и как бешеного читать о камнях и рудах. Теперь уже и не вспомню, каково это: чего-то не знать. Например, не уметь читать, или не распознавать руду, или не разбираться в балансовой ведомости, или что-то еще, что я изучил позже.

За два дня до нашего вливания в ряды рабочих и отправки на юг для строительства дорог и водохранилищ тот брокер из франшизы «Сити-Уэллс» – Сие Ши – отозвал нас обратно и сказал, что нам с ним просто повезло, у него есть квота на добычу. Ударили по рукам.

Сэм назвала наш поисковый шлюп «Бегуном», вычитала это прозвище в какой-то поэме, мы загрузились, выехали, в работе следовали указаниям программы и в первое лето кружили в основном у Северного полюса.

«Бегун» был старым и постоянно ломался, но Сэм отлично ориентировалась в инструкциях. Она читала их мне, и не важно, как сильно расстраивали объяснения, я упорно старался делать, как она сказала. Хотя иногда нам обоим приходилось лезть в словарь. В смысле кто вообще понимает, что такое реборда, обтекатель или нащельник? Но рано или поздно мы это выясняли и катили дальше.

Да, боттерогатор, можешь сделать пометку на стойкости перед лицом невзгод. Оглядываясь назад, я бы сказал: я был слишком глуп, чтобы уйти, раз Сэм остается, а Сэм была слишком упряма.

Долгие месяцы под полуночным солнцем мы искали руду и все лучше и лучше понимали, как отличать ее от пустой породы. Кузов шлюпа постепенно заполнялся находками. К концу лета – настолько странным казалось, что лето на Марсе вдвое дольше земного, даже после того как мы вычитали, почему это так. – мы обнаружили жерло старого вулкана и подняли оттуда немного хризолита, агата, аметиста, яшмы и граната, а еще три настоящих чистейшей воды алмаза, из-за чего и сами засияли. По возвращении из летней разведки мы расплатились с Сие Ши, и еще осталось достаточно денег на приобретение и ремонт шлюпа: мы выкупили «Бегуна» и поставили на него новые гусеницы. Мы смогли и кабину восстановить. Похоже, «Бегун» из грязной старой развалины превращался в наш дом. По крайней мере, в воображении Сэм. Я не был уверен, что дом для меня вообще имеет какое-то значение.

Боттерогатор, если тебе нужны от меня вдохновляющие слова для нового поколения марсиан, то позволь говорить правду. Сэм заботил вопрос дома, а меня – нет. Можешь мигать на меня чертовой красной лампочкой. Но это правда.

Как бы там ни было, пока механики чинили «Бегуна», мы оставались в арендованном контейнере, отсыпались, читали, ели то, что сами не готовили. Каждый день отмокали в горячей ванне на Риевеккер Олимпик – только так Сэм удавалось согреться. На севере она думала, что вечно мерзнет из-за постоянной работы: уходит много энергии, а она маленькая и просто не способна удерживать вес, сколько бы ни съела. Но. даже слоняясь по Олимпик-Сити, где самым энергичным делом был сон в комнате с искусственным солнцем или поднимание тяжелой ложки, она все еще не могла согреться.

Мы волновались, может, у нее пневмония, туберкулез или болячка, подхваченная на Земле, да вот диагносты не нашли ничего необычного, кроме того, что она не в форме. Но Сэм так много работала, у нее бицепсы и пресс стали каменными, она была крепкой. Поэтому мы отмахнулись от диагностов, ведь толка от них не оказалось.

Сейчас каждый знает о «марсианском сердце», а тогда никто и понятия не имел, что при низкой гравитации сердце атрофируется и зарастает бляшками из-за замедления циркуляции, а кальций, который должен идти к костям, оседает в крови. Не говоря уже о гене, имеющемся, как выяснилось, где-то у трети человечества и ускоряющем процесс старения.

Тогда – без выявленных случаев – это даже не исследовали; так много людей заболело и умерло в первые несколько десятилетий колонизации, часто в свой первый год на Марсе, а для машин диагностики причина была только в работе. Скучно, еще один день, еще один девятнадцатилетний доходяга с сердечным приступом. Кроме того, все переселенцы – не только те, кто умирал, – потребляли много жиров и углеводов, поскольку те дешевле. С чего бы не случаться сердечным приступам? Переселенцы постоянно прибывают, а значит, выложите еще один сайт о здоровом питании на Марсе и найдите другой повод для тревоги.