Гарднер Дозуа - Лучшая зарубежная научная фантастика: После Апокалипсиса

– И что, эти сведения по-прежнему так же деликатны? – спросил он.

Турпин кивнул.

– Поэтому я и посылаю вас. И именно поэтому вам предстоит кратко ознакомиться с енохийским. Мы предполагаем, что она будет способна говорить только на нем – по крайней мере, мы на это надеемся. От вас потребуется понять то, что она сможет сообщить, и действовать на месте в зависимости от услышанного. Альтернативой было бы отправить войска, чтобы вытащить ее оттуда, – а в настоящее время мы не совсем готовы вторгнуться в Данию.

В его тоне не было и намека на иронию. Говорили, что старого безумца, короля Фредерика, забавляла мысль о том, что его государство доставляет неудобства великим державам. Что он стремился к новым приобретениям в Солнечной системе помимо нескольких крошечных камешков, на которых, словно на куске бекона, сейчас проступала надпись «Dansk».

Теплота оказанного Турпином доверия помогла Гамильтону справиться со старой слабостью. Он ознакомился с языком и вступил в экипаж, чтобы пересечь бурные воды, с чувством, что его слишком мало уговаривали, однако и не желая напрашиваться, ощущая в себе обреченность и готовность умереть.

И вот перед ним Люстр. Впрочем, она ли это?

Быть может, это выращенный гомункул с достаточным объемом поверхностной памяти, чтобы распознать его?.. И говорить по-енохийски? Нет, конечно же, было бы невозможно запихнуть так много в такой убогий крошечный мозг. К тому же придать подобному объекту настолько конкретную индивидуальность – это уже чересчур, до такого не опустилась бы даже австрийская военная разведка. Может, перед ним реальная личность с выращенными чертами лица, соответствующими молодой Люстр? В принципе такое возможно. Но в чем смысл, учитывая, что она тотчас же попадет под подозрение? Почему не сделать, чтобы она выглядела на тот возраст, в котором должна быть сейчас?

– Да, – произнес он по-енохийски. – Это я.

– Так значит… это правда, видит Бог! То, в чем не было сомнения с тех пор… с тех пор, как я вернулась.

– Вернулась откуда?

– Мне сказали, что прибыло какое-то важное лицо, чтобы меня увидеть. Это ты?

– Да.

Она смотрела на него так, словно едва могла поверить.

– Мне нужна защита. Когда мы вернемся в Британию…

– Не раньше, чем я узнаю…

– Ты знаешь не хуже меня, что эта комната, это здание…

– Когда ты входила – когда здесь еще был вестибюль, – почему ты не позволила, чтобы тебя осмотрели?

Она тяжело вздохнула, губы вытянулись в тонкую линию. Внезапно все вернулось на круги своя: они опять ссорились. Идиоты. Все те же идиоты. Когда так много поставлено на карту!

Он должен был им рассказать. Им следовало послать кого-нибудь другого.

– Послушай, – сказала она, – сколько времени прошло с тех пор, как мы виделись в последний раз?

– Лет пятнадцать, плюс-минус.

Он вновь увидел на ее лице потрясение. Словно ее постоянно ранила одна и та же новость. Любые ее отголоски.

– Я видела даты, когда выбралась, но не могла поверить. Для меня… прошло четыре года. А точнее… на самом деле, вообще нисколько.

Гамильтон был уверен, что ничто не могло бы привести к такому результату. Он тряхнул головой, временно откладывая загадку в сторону.

– Пакет в сохранности?

– Как это похоже на тебя, вот так скакать от одного к другому! Да. Поэтому я и отказалась проходить через осматривающее устройство. Об этих машинах много всего рассказывают, особенно о той, которая здесь. Я могла начать болтать!

Однако то же самое сказал бы и гомункул или подставное лицо. Гамильтон поймал себя на том, что хмурится, глядя на девушку.

– Расскажи мне, что произошло. От начала до конца.

В этот момент позади них послышался тихий звук. Оттуда, откуда не могло доноситься никаких звуков. Как будто в стенку стукнулся тяжелый предмет мебели.

Люстр вздрогнула, повернулась в ту сторону…

Гамильтон прыгнул на нее.

Позади него полыхнуло пламя.

А потом его швырнуло в воздух – вверх, вбок, потом обратно вниз!

Он приземлился и кинулся вбок, чтобы перехватить Люстр, которую выбросило из кресла, с грохотом улетевшего куда-то в сторону. Комната хлестала его по глазам: молочно-белое пламя, бьющее дугой. Две пробоины, в каждой колыхалось по полпомещения. Взрыв стремительно распространялся по стенам.

Направленный заряд, – отметил Гамильтон той частью своего сознания, которая была приспособлена разбирать подобные вещи на отдельные детали и поворачивать их под разными углами, – со складкой в воронке, чтобы разрушать искусственно искривленное пространство.

Кто бы они ни были, они хотели заполучить Люстр или их обоих живыми.

Гамильтон обхватил ее за плечи и швырнул к двери.

Девушка вышибла собой створку и споткнулась, внезапно оказавшись во власти гравитации лежавшего позади коридора. Гамильтон оттолкнулся пятками от вращающегося кресла и нырнул в проем следом за ней.

Он упал на пол, тяжело приземлившись на плечо, перекатился на ноги и подскочил к двери, чтобы захлопнуть ее. Та не подвела: складка закрылась за несколько секунд до того, как в нее ударила волна взрыва.

В вестибюле их никто не ждал.

Так значит, они собирались проникнуть в складку через пробитые ими же дыры? Они могли не найти ничего, кроме трупов! Это была ошибка, а Гамильтон не любил чувствовать, что его противник делает ошибки. Приятнее предположить, что он сам что-то упускает.

У него не было оружия.

В дальних частях здания зазвучали сигналы тревоги. Коридор начал наполняться дымом, который полз откуда-то сверху.

Послышался топот: кто-то поспешно спускался по лестнице с верхнего этажа.

Друг или враг? Определить невозможно.

Атака велась снаружи, но у них могли быть помощники внутри здания; их бойцы уже могли прорваться внутрь. Парадная дверь пока держалась – но она до отказа напичкана складками. Если нападавшие знали достаточно, чтобы использовать такой заряд, возможно, они даже и не пытались пройти этим путем.

Люстр глядела на единственную дверь, до которой у них был шанс добраться, прежде чем бегущий доберется до них. На ней висела табличка с надписью, которую датские ссылки Гамильтона прочли как «подвал».

Он оттолкнулся спиной от стены и ударил в дверь ногой. Невыращенная древесина вокруг замка треснула. Гамильтон выбил его вторым ударом. Повреждение будет заметно, но он решил, что это неважно. Дальше обнаружились ступени. Люстр вбежала внутрь, и Гамильтон прикрыл за ними дверь.

В тени виднелись какие-то предметы; перепробовав несколько, Гамильтон нашел один, который смог поднять, и подпер им дверь. Это был ящик с инструментами. Помещение оказалось заставлено древними бойлерами – вероятно, резерв на случай, если выйдут из строя топливные элементы.