Гарднер Дозуа - Лучшая зарубежная научная фантастика: После Апокалипсиса

– Но ты же не отворачиваешься?

Эдит оперлась на лопату.

– Я не религиозна; я не в счет. А мои прихожане отвернулись, и вот я тут одна. – Она посмотрела на чистое небо. – Может быть, одиночество – ключ ко всему. Изоляция в галактике обусловлена огромным расстоянием между звездами и пределом скорости света. Когда вид эволюционирует, он может достигать кратковременного периода развития индивидуальности, технологических достижений, открытий. Но потом, когда вселенная ничего не дает тебе взамен, ты замыкаешься на себе и погружаешься в мягкие объятия эусоциальности – роя.

– Но что дальше? Как это скажется на массовом сознании хотя бы? Может, пришельцы потому и начали войну – просто пришли в ярость, случайно узнав, что они не одни во вселенной.

– Большинство комментаторов считает, что из-за ресурсов. В конце концов, наши войны в основном ведутся из-за них.

– Да. Горькая правда. Вся жизнь основана на разрушении другой жизни, даже в огромных масштабах пространства и времени… Наши предки поняли это еще в ледниковый период и стали поклоняться животным, которых убивали. И пришельцы, и венерианцы – они были настолько выше нас… Но, может, мы в лучших наших проявлениях, в моральном смысле превосходим их.

Я коснулся ее руки:

– Поэтому ты и нужна нам. Из-за твоих прозрений. Надвигается буря, Эдит. Думаю, надо работать вместе, если мы надеемся ее пережить.

Она нахмурилась:

– Что за буря?.. Ах да. Нептун.

– Ага. Нельзя уничтожить целый мир без последствий. Орбиты планет неустойчивы, астероидов и комет тоже, а еще сиротливые луны кружатся сами по себе. Беспорядочные остатки крушения уже проникают во внутреннюю часть Солнечной системы.

– И если будет столкновение…

Я пожал плечами:

– Надо будет помогать друг другу. Больше никто нам не поможет, это уж точно. Слушай, Эдит, возможно, венерианцы и пришельцы – обычное явление для других цивилизаций. Но кто сказал, что мы должны быть такими же, как они? Может, мы найдем кого-то более похожего на нас. А если нет, что ж, будем первыми. Искрой света, которая воспламенит вселенную.

Она глубоко задумалась.

– Ну, тогда с чего-то надо начать. Как с этим дренажем.

– Вот, другой разговор!

– Ладно, черт с тобой, пойду в ваш «мозговой центр». Но сначала поможешь мне закончить осушение фундамента, согласен, городской житель?

Итак, я надел комбинезон и рабочие ботинки, и мы рыли канаву в сырой, липкой земле, пока у нас не заболели спины, а свет дня равноденствия медленно не померк.

Британский писатель Йен Макдональд – целеустремленный и смелый автор, наделенный многосторонним и впечатляющим талантом. Первый рассказ он опубликовал в 1982 году, и с тех пор его произведения часто появлялись в «Interzone», «Asimov’s Science Fiction» и во многих других изданиях. 1989 год принес ему премию «Локус» «Лучший дебютный роман» – за книгу «Дорога отчаяния» («Desolation Road»). В 1992 году Макдональд завоевал премию Филипа К. Дика за роман «Король утра, королева дня» («King of Morning, Queen of Day»). Другие его книги: романы «Побег на „Синей Шестерке“» («Out on Blue Six»), «Сердца, руки, голоса» («Hearts, Hands and Voices»), «Терминальное кафе» («Terminal Café»), «Жертвоприношенье дураков» («Sacrifice of Fools»), «Берег эволюции» («Evolution’s Shore»), «Киринья» («Kirinya»), «Экспресс Apeca» («Ares Express»), «Киберабад» («Cyberabad»), «Бразилия» («Brasyl»); сборники: «Имперские сны» («Empire Dreams»), «Чужие языки» («Speaking in Tongues»), «Кибера- бадские дни» («Cyberabad Days»). Роман «Река богов» («River of Gods») стал в 2005 году финалистом сразу двух премий: «Хьюго» и премии Артура Ч. Кларка, а повесть, взятая из него, «Маленькая богиня» («The Little Goddess»), вошла в шорт-лист «Хьюго» и «Небъюлы». В 2007 году Макдональд получил премию «Хьюго» за повесть «Супруга джинна» («The Djinn’s Wife»), затем премию Теодора Старджона за рассказ «История Тенделео» («Tendeleo’s Story»), а в 2011 году – мемориальный приз Джона В. Кэмпбелла за роман «Дом дервиша» («The Dervish House»). Самая новая его книга – захватывающий роман в жанре «янг-эдалт» «Странник между мирами» («Planesrunner») [29] Информация на 2011 год. – Прим. ред. .

Родившись в Манчестере в 1960 году, Макдональд провел большую часть жизни в Северной Ирландии, а сейчас живет и работает в Белфасте. Его сайт: www.lysator.liu.se/~unicom/mcdonald/ .

Здесь он переносит нас на колонизированный Марс будущего, где терраформирование затянулось на несколько поколений, копаюшщх настоящую огромную дыру.

Таш прекрасно разбиралась в ветре. Она знала множество его мелодий: иногда он пел флейтой между труб и магистралей; иногда гремел среди опор и кабельных стоек, словно тамбурин, а то снова рыдал предсмертным стоном из порталов турбин, визжал песком за ирисовыми диафрагмами окон, когда начинались недели пыльных бурь поры равноденствия. От рельсов и вагонеток погрузочной линии ветер улетал с завываниями хора демонов, а от ковшей отскакивал, треща и выстукивая так, что ей мерещились крохотные заводные ангелочки, мечущиеся взад и вперед по сотням километров конвейерных лент. Вихри сезона ураганов с визгом врывались в метеоритную котловину Изиды, мертвую уже миллиарды лет, когтя карнизы и фронтоны Западного Диггори, вгрызаясь в многоярусные крыши так свирепо, что Таш боялась: все немедля сорвется и улетит, кувыркаясь, в недра Большой Дыры. Хуже этого ничего не было. Все умерли бы страшно: глазные яблоки, пальцы и губы взорвались бы, щеки полопались бы багровыми венами. У нее бывали кошмары, когда ей виделись мгновенно сорванная крыша, и открытое небо, и воздух, уносящийся прочь с воем оглушительного выдоха. Затем глаза лопались. Она представляла себе этот звук. Два тихих влажных хлопка. Потом близ-брат Ночи сказал ей, что она не сможет услышать, как лопаются глаза, потому что воздух будет очень разреженным, и вообще вся эта история – просто легенда, сочиненная вредными дедобабками и субтетками, которым нравится пугать дочетырехлеток. Но Таш это внушало мысли о том, как хрупок Западный Раскоп и все три остальных участка Большой Дыры.

Веретенообразные, с массивными крышами купола возносились над полукуполами, ниспадая крылатыми кровлями и опасными балкончиками, и все это держалось на укосинах с палец толщиной, связывавших великий Город Раскопа с тяговыми платформами. Словно гигантские пауки. Однажды Таш довелось увидеть пауков в книге и еще раз в отрывке видео, восторженно снятого леди-кузиной Нейрн на Северном Разрезе, с настоящим пауком, в настоящей паутине, дрожавшей от непрестанного стука ковшей, которые разрабатывали котлованную линию от самой Большой Дыры, все пять километров вниз по склону. Леди-кузина Нейрн тыкала в паука пальчиками – толстыми и коричневыми, как хлеб при сильном увеличении. Паук замер, затем поспешно скрылся в угол оконной рамы, свернулся в крохотный шарик с поджатыми ножками и отказывался что-либо делать до самого конца дня. На другой день, когда Нейрн вернулась со своей камерой, он был мертв, мертв, мертв, высох в крохотную обезвоженную оболочку. Наверное, он попал сюда с контейнером снабжения оттуда, с Высокой Орбиты, хотя все, что доставлялось с орбиты, считалось стерильным. За окном, там, где, подрагивая, висел в своей паутине маленький полупрозрачный трупик, были красные скалы, и ветер, и бесконечное движение ковшей по рельсам от конвейера раскопа. Ковши и ветер. Всегда вместе. Ветер; Факт Самый Первый. Когда ковши останавливались, только тогда стихал и ветер. Факт Номер Два: всю жизнь Таш он дул в одном направлении – вниз с холма.