Дарья Кузнецова - Уездный город С***

Владимиры, даром что воинский чин имел только один из них, походили на отставных офицеров, к числу которых Натан относился сам и с которыми привык служить вместе, среди полицейских их было большинство. Не договориться с Чогошвили было попросту невозможно, это отрицалось самой его природой и обаянием, помноженным на энергию юности. Элеонора чрезвычайно походила на юных богемных фей, разменявших полвека, но в лучшую сторону отличалась от них простотой, искренностью и ясностью мысли, а также наличием в жизни постоянного, определённого и вполне достойного занятия, что вызывало в поручике симпатию. Даже спящий Бабушкин уже казался Титову родным и понятным, даром что офицер не услышал от него ни единого слова.

На этом светлом, приятном фоне чудачества Аэлиты не только не беспокоили Натана, но вызывали искреннее любопытство и желание разобраться, понять, как именно думает эта девушка и что происходит у неё в голове. Первые чувства — неодобрение и нежелание вести дела в паре с девушкой — схлынули, уступив место живому интересу.

— А ещё я бы хотел попросить вас о небольшом и, надеюсь, необременительном одолжении, — невозмутимо продолжил Натан. — Вы ведь состоите с Петром Антоновичем в родстве и знаете его семью? Он женат?

— Да, а почему вас это интересует? — насторожилась Брамс.

— Возможно, вы сумеете оказать на него влияние, просто так или через его супругу. Видите ли, Чиркову действительно стоит обратиться к настоящему лекарю, а мою рекомендацию он, боюсь, уже выбросил из головы. Он ещё весьма крепок, а вот сердце исключительно изношено. Малейшее потрясение для него сейчас крайне опасно и в любой момент может свести в могилу.

— Но вы же его вылечили! — Рыжие брови вещевички удивлённо приподнялись.

— Я не вылечил, я снял острый приступ, — возразил Натан. — Я вполне владею собственным даром и способен оказать помощь, хотя учили меня совсем другому, но господину полковнику требуется обстоятельное, продолжительное лечение и наблюдение у настоящего доктора, а не случайная помощь оказавшегося поблизости живника.

— А какое вам до него дело? — подозрительно осведомилась Аэлита и бросила на мужчину столь недобрый, жгучий взгляд, что обескураженный Титов и не сразу нашёлся с ответом.

И верно, какое ему дело до чужого человека?

— С одной стороны, Пётр Антонович произвёл на меня благоприятное впечатление, и будет попросту обидно, если он по глупой браваде и неосторожности себя загубит. А с другой, можете считать это нравственным долгом живника: оказав помощь, я как бы взял на себя некоторую долю ответственности за его здоровье. Я не лекарь, а он не мой пациент, и указывать ему я не могу, но глупо даже не попытаться. Так вы поговорите с его супругой?

— О чём? — кажется, с искренним удивлением уточнила Брамс.

— Попросите её, чтобы уговорила Петра Антоновича обратиться к лекарю, — проявил терпение поручик. — Или хотя бы объясните, что ему стало плохо из-за ерунды и это в любой момент может повториться.

— Хорошо, я поговорю с тётей Татой, — задумчиво кивнула Аэлита и бросила на мужчину новый непонятный взгляд. Натану почудилась в нём досада, но поручиться за верность впечатления он был не готов.

— А куда мы идём? — уточнил мужчина, только теперь заметив, что направление уверенно задавала Брамс. — Кажется, служебный гараж в другой стороне. Или вы желаете добираться на трамвае?

— Через весь город, от нашей Полевой до мыса? — с изумлением глянула на него вещевичка. — Ещё чего!

Направление она не сменила, а выяснять подробности Титов не стал: зачем, если всё одно сейчас узнает?

Путь и в самом деле вскоре закончился спуском по тесной чёрной лестнице. Через тяжёлую узкую жестяную дверь с тугой пружиной, с которой и Натан справился не без усилий, а миниатюрная, изящная Брамс — и вовсе неизвестно, как боролась бы, следователи попали в удивительно уютный крошечный дворик. Пара клёнов, три скамейки, а неподалёку от входа на брусчатке…

— Вы предлагаете ехать на этом? — опешил Титов.

— Боитесь? — даже не пытаясь скрыть непонятное поручику злорадство, оживлённо предположила Аэлита.

— Скорее, ошеломлён, — честно признался мужчина, с трудом преодолевая желание протереть глаза и ущипнуть себя за руку в попытке разбудить — столь странным, даже безумным было происходящее сейчас. — Это ваш?

— Новенький, в этом году с завода, месяц назад только из Екатеринбурга приехал, — с явной гордостью проговорила девушка, укладывая в багажную сетку свою сумку. Та вошла в аккурат, словно родная. — Называется «Буцефал». Может, слыхали? Много шуму наделал в печати, особенно заграничной.

— Признаться, не довелось. Я больше привык к живым лошадям, — сообщил поручик, разглядывая двухколёсного металлического монстра на бензиновом ходу и без всяких доказательств охотно веря, что шуму от этого аппарата немало. В Петрограде Титов, конечно, и не такое видывал, но…

Впрочем, нет, такое ему видеть вблизи прежде не доводилось.

Насмешливо поглядывая на мужчину, Брамс сначала перехватила штанины юбки-брюк под коленями парой ремней, потом натянула широкий зеленоватый брезентовый анорак, потом — кожаный шлем, по виду лётный, и похожие на лётные очки. Последней деталью стали грубые кожаные перчатки с длинными крагами, в которых маленькие девичьи руки буквально утонули. Лихо закинув ногу, вещевичка оседлала мотоциклет, уверенно ухватила за рога и с треском и лязгом, выпрямляясь и резко приседая, пробудила «Буцефала» к жизни с помощью подпружиненной педали стартера. Мотоциклет громко, с подвываниями, затарахтел, в пыль разбивая уютную тишину дворика.

— Ну садитесь же, что вы? — насмешливо крикнула Брамс, через плечо оглядываясь на поручика.

Она уже и забыла, что несколько минут назад была на того сердита и даже обижена за его возмутительную идеальность и правильность. Выражение глубокого потрясения и ошеломлённости на породистом лице петроградца стало лучшим лекарством от хандры, а при виде его неуверенности и опаски Аэлита почувствовала себя отмщённой. Всё же не так он невозмутим и идеален и не так похож на книжного героя, как казалось поначалу!

«Ай, да чёрт с ним! Двум смертям не бывать!» — буркнул себе под нос Титов, преодолев желание в раздражении сплюнуть в землю, и взгромоздился на жёсткое сидение мотоциклета позади Брамс, неловко согнув длинные ноги и утвердив их на жёрдочках подножек.

В этот момент Натан точно знал, как выглядит, а главное, что чувствует пресловутая, часто поминаемая кавалеристами, «собака на заборе».

— Держитесь за фуражку, поручик! — прокричала девушка, и «Буцефал» прыгнул с места в карьер, словно под хвост ему плеснули скипидара.