Дин Кунц - Комната шепотов [litres]

Она набрала в грудь воздуха и спокойным голосом заговорила:

– Компьютерная модель определяет критическое число американцев в каждом поколении. Тех, кто может повести цивилизацию в неверном направлении, поставить страну на край пропасти, распространяя опасные идеи.

– Компьютерную модель можно подогнать под любые желаемые результаты.

– До вас доходит! Но для них эта модель еще и служит оправданием. Общее число людей, установленное программой, составляет двести десять тысяч. Поколения сменяются, как они утверждают, через каждые двадцать пять лет. Компьютер говорит им: уничтожайте ежегодно восемь тысяч четыреста человек – и вы получите идеальный мир, в котором царят спокойствие и гармония.

– Это же чистое умопомешательство.

– А вы не обратили внимания, что безумие становится нормой?

– Неверные идеи? Что за неверные идеи?

– Они не уточняют. Но опознают эти идеи, когда сталкиваются с ними.

– Они собираются убивать людей, чтобы спасти мир?

– Уже убивают. И убитых немало. Убивать во имя спасения мира – разве трудно в это поверить? Старая история.

Возможно, Ханнафину надо было двигаться, чтобы переварить серьезную и совершенно новую для него мысль, справиться с потрясением. Он снова поднялся, не выказывая никаких агрессивных намерений, но к тумбочке с револьвером не пошел. Джейн переместилась поближе к двери в коридор. Ханнафин двинулся в сторону от нее, к ближайшему из двух окон, встал у подоконника и принялся смотреть на улицу, ухватив себя рукой за подбородок, словно только что проснулся и прогонял липнущие к нему остатки сна.

– На сайте Национального центра информации о преступлениях вы занимаете самое видное место. Фотографии. Федеральный ордер на ваш арест. Говорят, что вы – главная угроза национальной безопасности, что вы похитили секреты, разглашение которых может нанести ущерб нашей обороне.

– Они лгут. Вам нужна сенсация века или нет?

– Сайтом НЦИП пользуются все силовые ведомства страны.

– Я и без того знаю, что попала в сложное положение.

– Никому не удается долго уходить от ФБР. Или от Министерства внутренней безопасности. В наше время, когда повсюду есть камеры и дроны, а каждая машина через навигатор сообщает о своем местонахождении…

– Я знаю, как все это действует. И как не действует.

Ханнафин отвернулся от окна и посмотрел на нее:

– Вы ополчились против мира, чтобы отомстить за мужа.

– Это не месть. Я хочу восстановить его доброе имя.

– Думаете, есть разница? И, кроме того, в деле замешан ребенок. Ваш сын. Трэвис – так его зовут? Сколько ему лет? Пять? Я не стану участвовать ни в чем, что поставит под угрозу жизнь ребенка.

– Его жизнь уже поставлена под угрозу, Ханнафин. Когда я продолжила расследовать смерть Ника и другие самоубийства, эти мерзавцы стали угрожать мне убийством Трэвиса. Грозили похитить его и убить. Мне пришлось бежать вместе с ним.

– Он в безопасности?

– Пока в безопасности. Он в надежных руках. Но чтобы ему ничто не угрожало, я должна раскрыть этот заговор, вывести их на чистую воду. У меня есть доказательства. Флешки с файлами Шеннека, где отражены все этапы разработки мозговых имплантатов, механизмов управления. Данные о его экспериментах. Ампулы с препаратом, готовым к инъекции. Но я не знаю, кому можно верить в Бюро, в полиции, где угодно. Мне нужно, чтобы вы опубликовали материал об этом. У меня есть доказательства. Но я не стану делиться ими с людьми, которые заберут их у меня и уничтожат.

– Вы скрываетесь от правосудия. Если я буду сотрудничать с вами, вместо того чтобы сдать властям, я стану вашим пособником.

– Как журналист, вы получите освобождение от ответственности.

– А если мне его не предоставят? А если вы лжете? А если вы не та, за кого себя выдаете?

Лицо Джейн раскраснелось от злости, голос зазвучал резче.

– Они используют наномашины не только для избавления Америки от тех, кто им не нравится. Есть и другие области применения – вы испытаете отвращение, когда я расскажу о них. Отвращение и ужас. Речь идет о свободе, Ханнафин, вашей и моей. О том, что нас ждет – надежда или рабство.

Ханнафин снова уставился на улицу внизу, не говоря ни слова.

– Мне показалось, что я видела пару яиц, когда вы вышли из душа. Может, они у вас для украшения?

Его висевшие по бокам руки сжались в кулаки, – возможно, он подавлял в себе злость и желание ударить ее… или был удручен тем, что не может проявлять такого же бесстрашия, как на заре своей журналистской карьеры.

Джейн вытащила глушитель из кармана на наплечном ремне и навинтила его на пистолет.

– Отойдите от окна. – (Он не шелохнулся.) – Сейчас же, – прибавила она, взяв пистолет обеими руками.

При виде ее позы и глушителя он подчинился.

– Пройдите в гардеробную, – велела она.

Его раскрасневшееся лицо побледнело.

– Что вы намерены сделать?

– Успокойтесь. Я хочу дать вам время подумать.

– Вы собираетесь меня убить.

– Не говорите глупостей. Я вас запру и дам время подумать над моими словами.

Перед тем как принять душ, он оставил бумажник и ключи от дома на прикроватной тумбочке. Теперь ключ на забавном брелке-колечке из красной пластмассы торчал в замке гардеробной.

Ханнафин помедлил, стоя на пороге.

– Выбора у вас нет, – сказала она. – Пройдите к дальней стене и сядьте на пол.

– И сколько времени вы меня там продержите?

– Я спрятала там молоток и отвертку. Найдите их, выбейте стержни из петель и откройте дверь. На это уйдет минут пятнадцать-двадцать. Я не позволю вам смотреть, как я выхожу из дома, и не дам увидеть свою машину.

Поняв, что гардеробная не станет для него гробом, Ханнафин испытал облегчение. Он вошел внутрь и сел на пол.

– Тут правда есть молоток и отвертка?

– Правда. Извините, что поступаю с вами так, но я в тяжелом положении и не допущу, чтобы кто-нибудь встал у меня на пути. Сейчас без четверти девять. Я позвоню вам в полдень. Надеюсь, что вы согласитесь мне помочь. Но если вы не готовы опубликовать материал, который восстановит против вас легионы демонов, скажите мне об этом и оставайтесь в стороне. Я не хочу связываться с человеком, не способным довести дело до конца.

Не дав ему времени ответить, Джейн закрыла дверь и заперла ее, оставив ключ в скважине. Судя по шуму, который раздался за дверью, Ханнафин тут же принялся искать молоток и отвертку.

Она свинтила глушитель с пистолета, разместила их на ремне по отдельности, взяла сумку и поспешила вниз по лестнице. Спустившись, она громко хлопнула наружной дверью, чтобы Ханнафин наверняка услышал.

Ночь была ясной и звездной, а рассветное небо – прозрачным, теперь же голубизна, распростершаяся над долиной Сан-Габриэль, отступала перед армадой туч, текших с северо-запада на Лос-Анджелес. В густой листве индейского лавра уже устраивались певчие воробьи, успокаивая друг друга приятными трелями и чистыми нотами, а воро́ны, эти крикливые предвестники грозы, все еще носились по небу.