Дебора Харкнесс - Книга Жизни [litres]

– Свободных номеров нет, – изрекла хозяйка, не поднимая головы от карт.

В углу рта была зажата сигарета: черно-пурпурная, в тон одежды. Сначала сигарета показалась мне незажженной. Стоит отметить, что над головой синьорины Малипьеро красовалась надпись: «VIETATO FUMARE» [62] Курить запрещается (ит.) . . Но затем ведьма глубоко затянулась. Дыма не было, однако кончик сигареты ярко вспыхнул.

– Говорят, она самая богатая ведьма в Венеции. Сколотила состояние, торгуя заколдованными сигаретами, – шепнула мне Дженет, недовольно поглядывая на хозяйку.

Дженет снова окружила себя маскировочным заклинанием, превратившись из изящной тридцатилетней женщины в хрупкую девяностолетнюю старуху.

– Сожалею, сестры, но на этой неделе состоится Regata delle Befane [63] «Регата ведьм» – ежегодные венецианские гонки на гондолах, происходящие в день Крещения – 6 января (по католическому обряду). , и в этой части Венеции вы не найдете номеров ни в одной гостинице.

Внимание синьорины Малипьеро по-прежнему было сосредоточено на картах.

Я видела афиши, расклеенные по всему городу. Близилось Крещение, а вместе с ним – ежегодные гонки на гондолах от церкви Сан-Тома до моста Риальто. Официальная регата проходила утром, а вторая – куда более захватывающая и опасная – в полночь. Там в ход пускалась не только грубая сила, но и магия.

– Синьорина Малипьеро, нам не нужен номер в вашей гостинице. Меня зовут Дженет Гоуди, а мою спутницу – Диана Бишоп. Мы пришли по заданию Конгрегации и хотим видеть Сату Ярвинен. Нам поручили выяснить, не готовится ли она к участию в гонке на гондолах, только и всего.

Эти слова заставили венецианскую ведьму забыть о картах и поднять голову. В округлившихся глазах застыл испуг. Ее сигарета дрожала.

– Номер семнадцать, я не ошиблась? Не трудитесь нам помогать. Мы сами доберемся. – Дженет лучезарно улыбнулась ошеломленной ведьме и повела меня к лестнице.

– Ну вы и бульдозер, Дженет Гоуди, – прошептала я, идя с ней по коридору. – Я уж не говорю о вашем умении читать чужие мысли.

Эта магическая способность Дженет пришлась как нельзя кстати.

– Мне приятно слышать ваш комплимент, Диана. – Дженет постучалась в дверь семнадцатого номера. – Cameriera! [64] Горничная! (ит.)

Ответа не последовало. Мне хватило вчерашних проволочек на заседании Конгрегации. Я устала ждать. Взявшись за ручку двери, я прошептала отворяющее заклинание. Дверь распахнулась. Сату Ярвинен ждала нашего прихода. Она стояла с поднятыми руками, готовая применить магию.

Я схватилась за нити, окружавшие ее, и крепко их натянула, заставив опустить руки. Теперь Сату не могла даже шевельнуть ими. Они словно приклеились к ее бокам.

– Что тебе известно о прядильщиках? – спросила я.

– Я знаю о них меньше, чем ты, – ответила Сату.

– И по этой причине ты издевалась надо мной в Ла-Пьере?

Во взгляде Сату ничего не дрогнуло. Ее глаза оставались такими же жесткими. Оказалось, что тогда она действовала в интересах самосохранения и никакого раскаяния не испытывала.

– Я не допущу, чтобы ты меня выдала. Они убьют всех нас, если узнают, на что способны прядильщики, – заявила Сату.

– Они меня и так убьют за любовь к Мэтью. Так что́ мне терять?

– Твоих детей! – зло бросила мне финская ведьма.

Это уже переходило всякие границы.

– Ты недостойна обладать дарованиями ведьмы. Я связываю тебя, Сату Ярвинен, лишаю магической силы и способности к колдовству и передаю в руки богини.

Указательным пальцем левой руки я натянула нити еще сильнее и скрепила их узлом. Палец вспыхнул темно-пурпурным светом. Как я узнала, это был цвет справедливости.

Магическая сила покинула Сату. Об этом свидетельствовал резкий свистящий звук и невидимая воронка, куда затянуло часть воздуха. В номере стало труднее дышать.

– Ты не можешь накладывать на меня заклятие! – закричала Сату. – Это запрещено!

– Можешь донести на меня Конгрегации, но прежде знай: узел, связывающий тебя, никто не развяжет, кроме меня. И какая польза Конгрегации от тебя в таком состоянии? Если хочешь сохранить свое место, тебе придется молчать и надеяться, что Сидония фон Борке ничего не заметит.

– Ты за это заплатишь, Диана Бишоп! – пригрозила Сату.

– Уже заплатила. Или ты забыла, как обошлась со мной во имя сестринской солидарности? – Я медленно приближалась к ней, продолжая говорить. – Наложенное заклятие – пустяк по сравнению с действиями Бенжамена, если он узнает, что ты прядильщица. Защититься от него ты не сможешь и окажешься полностью в его власти. Я видела, как Бенжамен поступает с ведьмами, которых пытается оплодотворить. Даже ты не заслуживаешь такой участи.

В глазах Сату вспыхнул страх.

– На сегодняшнем заседании голосуй в поддержку ходатайства де Клермонов. – Я освободила руки Сату, но заклятие, ограничивающее ее магическую силу, осталось на месте. – Если не ради Мэтью, то хотя бы ради себя.

Сату попыталась применить магию и убедилась, что ее сила действительно ушла.

– Я тебе не соврала, сестра. Твоя сила исчезла. – Я пошла к двери, добавив перед уходом: – И больше не смей угрожать моим детям. В противном случае ты будешь умолять, чтобы я зашвырнула тебя в какую-нибудь дыру и забыла о твоем существовании.

Герберт попытался оттянуть финальное голосование, ссылаясь на процедурные несоответствия. Он заявил, что нынешний состав правящего совета не отвечает критериям, установленным основополагающими документами. Документы эти были выработаны еще в эпоху Крестовых походов и требовали для принятия решения обязательного присутствия трех вампиров, трех ведьм и трех демонов.

Если бы не Дженет, я бы его задушила. Она быстро пояснила: поскольку мы обе являемся частично вампиршами и частично ведьмами, необходимый баланс сохраняется. Пока она спорила о процентном соотношении, я внимательно прочитала так называемый основополагающий документ Герберта и обнаружила там слова вроде «неотчуждаемый». Они появились гораздо позже, в XVIII веке. Когда я представила Герберту список лингвистических курьезов в документе так называемой эпохи Крестовых походов, он хмуро поглядел на Доменико и сказал, что это, очевидно, поздние копии, а сами оригиналы утеряны.

Никто ему не поверил.

Мы с Дженет выиграли голосование: шестеро против троих. Сату голосовала так, как ей велели. Ей хватило мозгов осознать свое поражение и вести себя тихо. Даже Татьяна присоединилась к нам, за что нужно было благодарить Осаму. С дотошностью лингвиста он растолковал русской демонице, что в польском языке буквосочетание «ch» обозначает звук «х», а не «ч», как в английском. Более того, он показал ей на карте все русские города, название которых начиналось на букву «ч». Все они были далеко от польского Хелма, а потому польские ведьмы никак не могли причинить вред Татьяниной бабушке, наслав на ее тело фурункулы. Татьяна и Осаму вошли в зал заседаний, держась за руки, и я подумала, что демоница поменяла не только позицию, но и бойфренда.