Павел Корнев - Ренегат [СИ с Litres с издательской обложкой]

Ланзо и Ганс оказались на месте, фрейлейн Герды с ними не было. Угорь пил пиво и задумчиво глядел на столбики мелких монет, выставленные на столе. Типун со счастливой улыбкой протирал ветошью длинный клинок невесть где раздобытой шпаги с крестовиной и витой чашей гарды.

– Сеньор обер-фейерверкер! Наше почтение! – отсалютовал мне Ланзо, смахнув мелочь в кошель.

– Много со школяров на ставках сшиб? – усмехнулся я.

– Кошкины слезки! – пожаловался пройдоха, но его круглое лицо выглядело слишком уж довольным.

Я покачал головой и уселся за лавку.

– Где Герда?

– Наверху, – подсказал Типун, ни на миг не прекращая полировать обоюдоострый клинок, способный и колоть, и рубить.

Обращался с оружием он так бережно, словно укачивал младенца, а некрасивое лицо приобрело столь одухотворенное выражение, что хоть бери и пиши с натуры портрет раскаявшегося душегуба.

Я не на шутку заинтересовался новым приобретением Ганса, но присмотреться к шпаге помешал хозяин. Он притащил заставленный снедью поднос и шустро выставил на стол миску с рыбной похлебкой, кастрюльку овощного рагу, мясную нарезку, полголовки сыра, крынку сметаны и кувшин вина. Потом заискивающе улыбнулся и принялся неуклюже переминаться с ноги на ногу.

– Мы тут слегка поиздержались, – ни к кому конкретно не обращаясь, заметил Ланзо, хлебнул пива и уставился в кружку с таким интересом, словно всерьез рассчитывал обнаружить там золотой.

– Из жалованья вычту, – предупредил я, развязывая кошель.

Талер привел хозяина в превосходное расположение духа, он пожелал мне здоровья и долгих лет жизни и, пятясь, покинул альков. Ланзо только фыркнул.

– Когда, к слову, будет жалованье? – поинтересовался он.

– Скоро, – пообещал я, налил вина и приступил к ужину. Сразу сообразил, что одному со снедью не справиться, и пригласил к трапезе живоглотов: – Присоединяйтесь!

Те от дармовой закуски отказываться не стали.

В результате наелся так, что пришлось ослаблять ремень брюк. С кружкой вина в руке я откинулся спиной на стену, и Ланзо спросил:

– И что дальше? Возьмем штурмом имение графа Розена?

Я чуть вином не подавился.

– Шутки у тебя, братец!

Угорь надулся:

– Я серьезно!

– Войну начать не терпится? Официальное требование направили, рано или поздно явится сама.

Явится – да, но скорее поздно, чем рано. И это могло стать серьезной проблемой.

Ланзо Хофф уловил мою неуверенность и язвительно рассмеялся:

– Блажен, кто верует! Так граф и даст нам доченьку допросить! Он здесь не последний человек.

Я покачал головой:

– Первый или последний – не имеет значения. Колдунья без лицензии обречена на весьма насыщенную и полную приключений, но не слишком долгую и счастливую жизнь. Граф точно не захочет для дочери такой судьбы. А не явится на допрос, и лицензии ей не видать.

– Тру-ту-ту! – протрубил Ланзо. – Это не единственный университет! Не получит здесь, получит где-то еще!

– Никогда не задумывался, почему комиссия называется Вселенской? – усмехнулся я, выложил на стол деревянный футляр и начал перезаряжать пистоли.

Угорь хлебнул пива и резонно заметил:

– Не слишком разумно ходить одному по ночному городу. Мы проводим.

Я покачал головой:

– В этом нет нужды, мне выделили карету.

Ланзо кивнул и какое-то время молча следил за моими действиями, затем недовольно покрутил носом и спросил:

– Чем займемся завтра? Есть планы?

Я лишь вздохнул. Будь жив Хорхе, поручил бы ему разузнать, кто распустил обо мне слухи, а живоглоты для этого работали слишком топорно. Им по силам было выбить информацию из человека, при необходимости они могли даже подпоить кого-нибудь и вызнать требуемое, но не стоило просить их отыскать иголку в стоге сена.

– Просто держите нос по ветру, – предложил я.

Ланзо нахмурился:

– А этот сарцианин… как его… Роман? Не пора брать его в оборот?

– Нет, – скривился я. – Ложный след. Просто будьте под рукой, мало ли, как оно все обернется.

– Намечается веселье? – встрепенулся Ганс.

– Все может быть. Завтра праздник. Пройдитесь в первой половине дня по пивным, послушайте, о чем болтают школяры.

– Пьем на свои или… – произнес Ланзо и многозначительно замолчал, не закончив фразы.

– Пить вам не надо, вам надо слушать! – отрезал я, поднялся из-за стола и сунул пистоли за пояс.

Ганс прекратил наконец наводить блеск на оружие и выложил шпагу на стол. Я склонился над ней и присвистнул от удивления. На пятке клинка скалился череп с вороном на макушке.

Я был небольшим ценителем оружия, но это клеймо знал. Новую шпагу Ганса изготовили в мастерской семейства Рабан из славного города Барга, и, несмотря на отсутствие гравировки и богатых украшений, стоила она весьма и весьма немало. Оружейники столицы Лавары лишь немногим уступали известностью мастерам Рольдо, Кармеса и городов-республик Золотого Серпа, а Рабан был отнюдь не последним из них.

– Ганс! – уставился я на подручного. – Это настоящий Рабан?

– Подделка! – немедленно высказался Ланзо.

Типун засопел, шумно раздувая крылья носа, с благоговением взял шпагу и убрал ее в ножны.

– Настоящий Рабан, – ответил он и пояснил: – В карты у школяра выиграл.

– Глупость несусветная! – вскочил с места Угорь. – Отказаться от денег в обмен на эту железяку? Уму непостижимо!

Ганс лишь пожал плечами. У него была слабость к хорошим клинкам, а тут – Рабан!

Это почтенное семейство не достигло высот некоторых своих земляков, ковавших оружие и доспехи для императора и его приближенных, но не столь родовитые аристократы почитали за честь владеть клинками, клейменными черепом и вороном. И вот такая игрушка у Ганса…

– Повезло, – хмыкнул я.

– Обдурили простофилю, – проворчал в пику мне Ланзо и с укором посмотрел на приятеля. – Говорил же – бери деньгами!

Ганс насупился и отвел взгляд.

Откинув полог, я шагнул из алькова, и сторож особняка Вселенской комиссии мигом отставил кружку с пивом и вытер рукавом усы.

– Допивай! – разрешил я и повернулся к Ланзо. – Провожать не надо, меня довезут.

Угорь с нехорошим прищуром глянул на дядьку и его дубинку, кивнул и навязываться в провожатые не стал, велел хозяину тащить кувшин пива.

Я кивнул на прощанье и вслед за сторожем вышел на улицу. К мостку через сточную канаву сразу подкатила стоявшая немного поодаль карета.

– Куда ехать, знаешь? – спросил я кучера.

– Знаю, ваша милость, – ответил тот. – Объяснили.

Я забрался внутрь, сторож устроился на запятках, и карета, переваливаясь и подпрыгивая на неровной брусчатке, покатила в ночь.

К моему возвращению Уве еще не спал, сидел за столом в гостиной и штудировал какое-то сочинение, сильно склоняясь над книгой из-за тусклого света трех почти прогоревших свечей. Я замер на пороге в нерешительности. Было совершенно непонятно, как вести себя со школяром теперь, когда раскрыто мое инкогнито.