Николай Айдарин - Метель в преисподней

— Обойдёшься без RD, — заверил меня Джон. — Я собираюсь нанять двух человек на кое-какие должности.

— И на том спасибо, — расслабился я.

Дело в том, что у RD есть несколько свойств, за что его так ценит Наумов, Алексей, Анна и, простите, я. RD усиливает способности многократно. Он мгновенно развил мою телепатию до головокружительных возможностей, всё, что даётся мне в обычной жизни с таким трудом и такими тяжёлыми и болезненными последствиями, под ним работает «на лету», кажется, что нет ничего проще. Нет ментального сопротивления, на которое я трачу уйму сил, нет ограничения, что я должен при этом смотреть человеку в глаза, нет боли. И это только от одной единственной дозы! А я знаю, что эффект накапливается, и если принять ещё одну, то снова взлетишь, уже гораздо выше. У меня голова идёт кругом тогда, когда я думаю о том, чего бы я смог достичь с его помощью. Алексей, сожрав сразу с полдесятка доз, стал практически неуязвимым, обрёл силу, приблизившую его к богам, но при этом эта сила лишила его личности ненадолго. Правда, он потерял себя ещё тогда, когда не смог справиться с нами своими силами, приняв отчего решение накачать себя по самые помидоры. При кажущейся одной только пользе RD причинял непоправимый вред таким, как я. Вы словно несётесь по длинной ровной трассе на спорткаре, а RD любезно убирает лимит скорости и Вашу ногу с тормоза, позволяя разогнаться до офигенной скорости. И Вы будете нестись по чьей-то колее до тех пор, пока не встретитесь лицом к лицу с тем, к кому Вы так страстно летите. Смерть. У этой дороги только один конец.

Другое свойство RD — он помогает обнаруживать тех, у кого способности находятся в подавленном доминантными генами способностями. Наумов активно пользуется этим свойством, стремясь собрать собственную армию суперсолдат, при этом нисколько не гнушась сознательного наводнения RD города.

И, наконец, третье свойство — наркотик для обычных людей и людей с подавленными способностями. Сильная эйфория, мгновенное привыкание, большая нагрузка на организм, в результате которой первыми гибнут наиболее слабые в твоём организме органы. Не сразу, конечно, а через несколько месяцев регулярного применения, но всё же. У одних печень, у других почки, у третьих сердце, четвёртые, самые крепкие, держатся до самого конца, не замечают неполадки в организме до тех пор, пока органы не начнут отказывать один за другим. Четвёртых уже никак не спасти, они не переживут трансплантацию стольких органов. Дочь Джона прошла через зависимость от RD, у неё чуть не отказали почки, но, вроде бы, всё обошлось. Отсюда я и видел корень его ненависти к любой наркоте, не только к RD.

RD — зло, с которым мы вдвоём боремся. Раньше нам помогала Анна и Роман, но первая ушла в подполье, а у второго и без RD куча проблем с наркотрафиком гигантского города.

В своей жизни я принимал RD всего дважды, причём первый раз не по своей воле, мне его вкололи насильно, а второй раз — как раз при проверке, когда мы с Джоном пришли к выводу, что по-другому никак не получится. И я очень боюсь третьего раза, боюсь, что я тоже привыкну к нему, хоть для меня он и лишён вышеперечисленных недостатков.

— Я уже провёл с ними всевозможные собеседования, проверил квалификацию и, ты не поверишь, даже получил рекомендации от предыдущего нанимателя, — продолжал тем временем Джон.

— Рекомендации? — удивился я. — Разве у подобных людей бывают рекомендации?

— Ещё как бывают, — Джон откинулся на спинку своего кресла и потянулся.

Я услышал, как у него хрустнул позвоночник. Джон от неожиданности крякнул и пробормотал что-то про «спорт» и «массаж».

— Что требуется от меня конкретно? — спросил я его.

— Как в прошлый раз, — отозвался Джон. — Спроси про Наумова, про то, не являются ли они шпионами или террористами, как относятся к наркоте, а так же не сдадут ли они меня при первой же заварушке.

— Ясно. Они, полагаю, уже здесь? Зови тогда.

Джон кивнул, уткнулся в ноутбук и воткнул в уши маленькие наушники, воткнутые в звуковой выход ноутбука.

— Путь поднимутся и войдут, — сказал он ноутбуку. — По очереди. Без разницы, кто первый.

— Налей мне ещё коньяку, — попросил я его. — Так легче работать.

Спустя три минуты в дверь постучали, и после того, как Джон разрешил входить, вошёл тощий и высокий ариец в клетчатой рубашке и тёплых брюках на подтяжках.

— Вы звать? — спросил он на ломанном русском.

Либо немец, либо австриец. Пусть будет немец.

— Да, — ответил Джон. — Последняя проверка перед наймом. Я хочу, чтобы ты побеседовал вот с этим человеком.

Он указал на меня, и немец повернулся ко мне, равнодушно уставившись на меня. Похоже, он уже знал итог этой встречи и был уверен, что его наймут. Ещё одна проверка, пусть и с каким-то незнакомым человеком, ничего не решает.

Джон скрестил руки на груди и немного съехал по креслу, приняв позу поудобнее и прикрыв глаза. Со стороны можно было предположить, что он захотел отдохнуть пару минут, но я знал, что при этом ещё и очень внимательно слушает всё происходящее.

Я вздохнул. Ну что же, раз сказал, что помогу, то помогу, отступать уже поздно. Поехали?

— Наумов Евгений Раилевич, — чётко произнёс я. — Вам знакомо это имя?

И я тут же сконцентрировался, мысленно потянувшись к бездне в его зрачках. Подобрался к ней вплотную, ощутил толстую незримую плёнку, отгораживающую его сознание от меня. Бли-и-ин, его защита сильнее, чем у большинства. Башка будет болеть больше, ну что за невезуха!

Алкоголь жёг мой пустой желудок (блины уже давно переварились, а шоколадка не считается!), при этом давая сил на концентрацию уставшему разуму. Мне хотелось спать, но идти баиньки было ещё рано, колыбельная ещё не прозвучала, а это значит, что мне нужно держаться. От этого сейчас зависит Джон. От этого зависит чья-то жизнь, которую я ещё не нашёл. Чем быстрее я с этим разберусь, тем быстрее смогу вернуться к делу, так что нечего ошиваться у порога.

Я представил себя тонкой иглой и с ощутимым усилием пронзил его ментальный барьер, тут же очутившись по ту сторону. Мысли немца сновали туда-сюда, я мог ухватиться за любую из них и узнать, что в ней содержится, узнать, сколько нитей незримой связи её опутывает, потянуть за каждую из них и выведать, что стоит уже за ними, познать скрытый смысл и обнаружить двойное дно, если оно только есть. Для меня было не важно, что немец думал на немецком, единственные два слова из которого я знал, были «arbeiten» и «schwein» (зато, зная только их, я могу придумать целое предложение и управлять другими людьми, заставляя их делать то, чего они не хотят). Мы все мыслим на языке, понятном только нам, человеку вовсе не обязательно оборачивать мысль в обёртку ограниченного законами лингвистики языка. Образы, вот самое подходящее тому, что я узнаю, находясь в чужой башке. Слова, запахи, мелодии, вкус, ощущения, страхи, желания, воспоминания. Образы, и не нужен ни декодер, ни словарь-переводчик.