Николай Айдарин - Метель в преисподней

— Колян? — узнал меня один из курильщиков. Я сквозь дым увидел, как тут же затлела у него возле рта сигарета. — Он наверху, кабинет с железной дверью.

Говорил он с небольшим украинским акцентом.

Я кивнул и вернулся к винтовой лестнице, огибая ящики и опасаясь их задеть, поднялся на второй этаж. Здесь ремонт ещё даже не начинали, но здесь было ощутимо теплее, я даже куртку снял. Оставляя мокрые следы с кусками отваливающегося от подошв грязного снега, я пошёл по точно такому же коридору, какой был внизу.

Вообще, у Джона довольно разнообразная по национальности банда, я видел украинцев, грузин, армян, парочку американцев и даже одного японца. Все мужчины, за исключением бухгалтерши. Все знают английский, многие — русский, но на разном уровне; те, что из ближнего зарубежья, владеют им, естественно, на более высоком уровне. Банда была не то, чтобы большая — сам Джон, парочка его заместителей, около десятка в общей сумме охранников и параллельно ударной силы на крайний случай, плюс ещё фиг знает сколько людей, непосредственно занятых в бизнесе по городу. Джон никогда не посвящал меня в свои дела, да и я не хотел этого, ибо следователь, занятый в торговле далеко не всегда законным оружием, вызывает много вопросов со стороны дознавателей. Продажная шкура, и всё такое… Но я точно знал, что у Джона есть как минимум один склад с этим самым оружием и несколько точек распространения, а там, как я понимал, тоже нужны люди. Их я не проверял своим «детектором», это было ни к чему, поскольку с ними Джон близко не общается, как объяснял он, и в случае их предательства он потеряет не многое.

Сам Джон иммигрировал из США в Россию некоторое время назад, я точно не уверен, был ли у него до этого подобный бизнес, или нет. Если он об этом упоминал, то я забыл. Человек он был хороший, идейный борец с наркоманией, имеющий давнюю и взаимную вражду с Евгением Наумовым, и, что более важно, моим другом. Вместе с ним мы прошли две жестокие стычки, в каждой из которых стояли спина к спине и прикрывали друг друга, пережили предательство двух его подчинённых и даже сбежали из плена, в который заключил нас Наумов. Мы знали друг друга недолгое время, и наша дружба поначалу крепилась только на общей вражде с Наумовым, так сказать, враг моего врага — мой друг, хотя, как мне кажется, сейчас это уже пройдённый этап.

Я подошёл к железной двери, выкрашенной в унылую серую краску, и постучал.

— Входи! — приказали с другой стороны.

Похоже, меня он уже не ждёт. Но, что интересно, не спит, хотя, кто их знает, этих криминальных боссов, каков у них распорядок дня.

Я вошёл внутрь и закрыл за собой дверь.

Комната была довольно большой, метров двадцать в площади. Четыре больших окна, тщательно зашторенных, обшарпанный пол и обои со следами весенних подтёков сквозь дырявую крышу. Большой, но старый, диван в углу, рядом односпальная кровать, куча разбросанных повсюду ватманов с какими-то схемами, новенький бильярдный стол, а так же железный верстак без инструментов столяра, зато с ноутбуком и проектором, смотрящим вправо, на повешенную на стену желтоватую простыню. Возле ближайшего к верстаку окна маленький холодильник, сверху которого лежит одноразовая посуда и несколько стеклянных стаканов.

Полевой штаб прямо какой-то, не иначе.

Джон, мужчина средних лет с короткими светлыми волосами, голубыми глазами и квадратным подбородком, оторвал глаза от ноутбука и обратил на меня внимание. Секунду вглядывался в моё лицо, затем кивнул и сказал:

— Бери стул слева от тебя и садись рядом.

— Я смотрю, от акцента ты ещё не избавился, — я оглянулся в поисках стула. Слева действительно стояли в ряд деревянные стулья, большинство — сломанные. Я взял тот, что поцелее, и пошёл к верстаку. — Равно как и от Антона.

Я вспомнил имя одноухого сторожа.

— А что с ним не так? — нахмурился Джон. — Коньяк будешь?

— Да, я хорошенько промёрз, пока пёрся сюда. Антон выглядит страшнее атомной войны, он своим видом, поди, тебе всех клиентов распугивает.

— Напротив, Ник, напротив, — усмехнулся он. — Как только клиент начинает внезапно сомневаться в качестве поставляемого мной товара, то я сразу зову Антона, и все сомнения тут же разлетаются прахом на ветру.

— Ещё бы, попробуй такому возразить, — я тоже усмехнулся.

Джон встал из-за стола, открыл холодильник, который, как оказалось, не работал, достал оттуда графин с дорогим коньяком, и налил поровну мне и себе в стаканы. Протянул один из них мне, затем мы чокнулись и выпили. Джон тут же достал откуда-то шоколадку с орехами. Я почувствовал себя определённо лучше, чем за секунду до этого, у меня даже приподнялось настроение, и усталость немного отступила, взяв тайм-аут.

— Ты догадываешься, зачем я тебя позвал? — спросил меня Джон после небольшой паузы.

— Ещё как, — моё настроение тут же упало обратно. — Опять проверка?

— Да, но не совсем. Не глобальная, как в прошлый раз.

Я вздохнул с облегчением: проверять с помощью телепатии такое количество людей ещё раз мне не хотелось. Основная проблема была в том, что после каждого, даже малейшего применения своего дара я ощущаю «расплату» — головную боль. И чем чаще я применяю свой дар, тем она сильнее. В обычных условиях, полностью отдохнувшим, я могу спокойно прочесть одного единственного человека и за короткое время быстро справиться со своей башкой без применения таблеток. Побегал, поотжимался, разогнал кровь — и нет проблем. Два человека подряд — и башка будет раскалываться несколько часов. Больше четырёх человек за раз мне не по силам, даже если я при этом под завязку накачаю себя обезболивающим, пробегу марафон и вколю в сердце лошадиную дозу адреналина. Просто не выдержу, они мне хребет сломят.

При прошлой проверке Джон требовал от меня в течение суток проверить всех членов его банды, которые, будучи предателями, могли принести большой вред, а их количество намного больше четырёх. Я прекрасно понимал, что мне своими силами не справиться, но при этом я так же понимал, что разнести проверку во времени тоже нельзя, люди непрерывно общаются друг с другом, и стоит начать проверку, как через несколько часов о ней узнают все. Воспоминания от меня не скроешь, как ни пытайся, следы я найду в любом случае, а стоит мне что-то заподозрить и ухватиться за еле приметную соломинку, как я задам нужные вопросы. Вы не сможете этому сопротивляться, Ваши собственные мысли со скоростью молнии предадут Вас, и я, потянув за соломинку, могу вытащить целого слона на свет божий. Самое разумное в такой ситуации — едва узнав, что Ваш босс начинает по очереди вызывать своих подчинённых, и при этом присутствует странный худой парень, который взялся хрен знает откуда, но при этом босс якшается с ним как с собственным братом — бегите. Бегите и не оглядывайтесь, и тогда, быть может, уцелеете. Джон стал особенно злым по отношению к предателям после того, как чуть не сдох из-за них. Я искренне сочувствую тому, кто на этом попадётся. Пока же, в ходе той проверки, я не нашёл ни одного предателя, даже малейшего признака того, что кто-то надел чужую шкуру. Лжецов было полно, как сказал один хромой язвительный доктор — все лгут. Кто-то в малом, кто-то в большом, но врут все абсолютно.