Денис Кащеев - Неправильное число [litres]

Настя подняла глаза: на панели над головой действительно зажглась предупреждающая надпись. Впрочем, спинка ее кресла и без того стояла прямо, столиком девушка не пользовалась, ремень не расстегивала. На всякий случай Настя его еще немного подтянула, вспомнив, как недавно читала про происшествие где-то над Индийским океаном. Там самолет также попал в турбулентность, и тех, кто в этот момент оказался не пристегнут, несколько минут швыряло по всему салону. В сети даже было видео, снятое одним из пассажиров: выглядело происходившее на борту страшно до мурашек. Сам оператор, однако, был пристегнут и, как утверждалось, ничуть не пострадал.

Самолет едва заметно качнуло, но полет тут же выровнялся, Настя даже испугаться толком не успела. Облака за иллюминатором подступили ближе, и сделалось заметно, что не такие уж они и гладкие. Несколько серых клочков пронеслись, казалось, совсем рядом – этакие облака над облаками.

Девушка отвернулась от окна – и как раз в этот момент впереди со своего места поднялась пани Горска. Открыв крышку багажной полки, полька потянулась за своим портфелем. По проходу к ней тут же устремилась стюардесса.

– Будьте любезны, вернитесь на место, – вежливо, но твердо проговорила она блондинке.

– Proszę chwilę poczekać, – ответила пани Горска, как видно, по-польски, извлекая портфель из ниши. – Potrzebowałem mój bagaż! [2] Одну минуточку! Мне нужен мой багаж! (пол.)

Ага, багаж – он и по-польски багаж!

– Вернитесь на место, пожалуйста, – настойчиво повторила бортпроводница.

– Tak, oczywiście [3] Да. конечно (пол.). , – кивнула беспокойная пассажирка, опускаясь в кресло.

– Пожалуйста, застегните ремень, – попросила бортпроводница.

Ответа польки Настя не расслышала, но, видимо, пани Горска сделала, как ей было велено, потому что стюардесса с видом человека, исполнившего свой долг, направилась обратно в нос самолета.

Тут-то все и началось.

Сначала Настя услышала откуда-то спереди громкий хлопок и следом – нарастающий рев. В грудь словно угодил пущенный со всей дури волейбольный мяч, заставивший легкие вмиг выплюнуть наружу весь накопленный в них воздух. Еще два мяча тут же синхронно ударили по ушам, да так, что в голове зазвенело. Дыхание перехватило, в живот будто нож вонзился. В лицо дяхнуло ледяным холодом.

Из-под потолка связкой вывалились желтые кислородные маски. Почему-то их появление напугало Настю больше всего: раз маски, значит точно все, конец. Судорожно махнув рукой, девушка поймала одну – удалось ей это лишь со второй попытки, в первый раз пальцы беспомощно ухватили пустоту, промахнувшись, – и, как показывала стюардесса перед взлетом, прижала к лицу, закрепив на затылке тугой резинкой. Вдохнуть, правда, все равно удалось не сразу: легкие, словно обидевшись на полученный предательский удар, наотрез отказывались впускать в себя живительный кислород, но мало-помалу, с болью и хрипом, Настя раздышалась.

Самолет между тем стремительно несся вниз, к земле. Кресло под девушкой как будто исчезло – Настя буквально висела в воздухе на широкой ленте ремня, казалось, расстегнись он – взлетишь под потолок бешеным воздушным шариком. Левой рукой девушка мертвой хваткой вцепилась в гладкий пластик подлокотника, правой продолжала прижимать к лицу дыхательную маску, как видно подсознательно не доверяя до конца ее ненадежному с виду креплению.

Тем временем салон заполнился невесть откуда взявшимся туманом и густыми клубами пыли, которую Настя даже сначала приняла за дым пожара. В воздухе ракетами пролетали мелкие предметы, среди которых промелькнул даже тяжелый металлический кофейник, спереди доносились крики – почти неразличимые за все заполняющим адским ревом, но оттого не менее жуткие. Холод сделался просто нестерпимым.

«Что ж, от судьбы не уйдешь, – подумалось Насте – как-то даже буднично подумалось, не на разрыв. – От одного теракта спаслась – сгинешь в другом…»

«Родителей жалко», – пришла следующая мысль. Последние годы она не особо ладила с матерью и отцом, а поступив в институт и переселившись в Москву, и вовсе свела общение с ними к минимуму, но родители есть родители…

Уже и страшно даже не было, просто мучительно грустно и обидно – и что ей дома не сиделось? Нет, поперлась куда-то с этим психом Артемом… Как знала ведь, что добром не кончится!

Внезапно падение как будто замедлилось, по крайней мере, ремень уже не так болезненно впивался в живот, а сиденье снова вернулось под задницу своей хозяйке. В салоне вроде как сделалось самую малость, но теплее – хотя, может быть, девушка уже просто привыкла к морозу. Настя скосила глаза в иллюминатор: облака исчезли, на смену им пришла пестрая чересполосица из распаханных, засеянных и сжатых полей. Земля как будто уже не приближалась.

Под потолком заработала трансляция. За никуда не исчезнувшим ревом слышно было не очень отчетливо, но все же разобрать можно:

– Дамы и господа, говорит командир корабля. Самое страшное позади, мы снизились до высоты три тысячи метров, теперь вы можете дышать без помощи кислородных масок. Мы направляемся в аэропорт города Варшава для совершения вынужденной посадки. Просьба, насколько это возможно в нашей ситуации, сохранять спокойствие и присутствие духа, в настоящее время опасность нашему воздушному судну более не угрожает. По прибытии в аэропорту нуждающимся будет оказана необходимая медицинская помощь. Благодарю всех за проявленные мужество и выдержку и поздравляю со спасением. Черт возьми, братцы, мы с вами под счастливой звездой родились, не иначе! Одной ногой уже на том свете были! – закончил бравый пилот совсем уже неформально.

После посадки, состоявшейся примерно через полчаса, аплодисменты в салоне не смолкали несколько минут. Настя исступленно лупила ладонями вместе со всеми. Артем, к которому она подошла при первой же возможности, хлопать не мог: левая рука его была вся ужасающе бордовая и здорово опухла. А вот пани Горска в салоне и вовсе не было. И как раз в ее тринадцатом ряду в борту самолета на месте расположенного там когда-то люка аварийного выхода зияла аккуратная овальная дыра, в которую были хорошо видны замершие на посадочной полосе пожарные и санитарные машины.

Похоже, не прислушавшись к предостережению пилота, пани Горска все-таки сошла на ходу.

«Ковчег», день третий

– …тоже странно.

– Что? – оторвавшись от блокнота, над которым корпел, сочиняя конституцию «Ковчега», Олег поднял глаза на Инну. – Извини, я прослушал.

– Я говорю, странно, что все жертвы, не считая Руслана, из одной и той же группы – Тёминой, – повторила девушка.

– Да, я тоже уже об этом думал… – согласился он.