Наталья Александрова - Священный крест тамплиеров

— Хорошо. Давай подойдем к делу с другой стороны.

— Это с какой же?

— Я взломала сайт транспортной компании, которая занимается пассажирскими перевозками из Таллина в Петербург и обратно. Это было достаточно легко. Нашла полный список пассажиров, выехавших из Таллина вместе с тобой. Затем раздобыла полный список тех, кто был в автобусе в момент взрыва — тех, кто выжил, тех, кто погиб или пострадал…

— И где же ты нашла этот список?

— Тебе этого лучше не знать. Могу только сказать, что это было гораздо труднее. Но важно не это. Во втором списке не было одного человека, некоего Платона Крохалева.

— Ну да, был какой-то мужчина, который вышел в Кингисеппе. Еще шумел насчет чемодана. С водителем поругался — он якобы его предупреждал, что выходит в Кингисеппе, а водитель нарочно его чемодан в самый угол задвинул…

— Верно. Вот я и заинтересовалась этим Крохалевым. Запустила программу персонального поиска, попыталась узнать, кто он такой, где живет и чем занимается — но не нашла его ни в одной базе данных. У этого Крохалева не оказалось ни собственного жилья, ни машины, ни мобильного телефона…

— Что это еще за человек-невидимка?

— Тогда я расширила поиск, проверила более ранние записи — и в конце концов нашла эту фамилию. Как ты думаешь, где?

— Ну, опять ты за свое! Говори уж!

— Я нашла его в базе данных Серафимовского кладбища.

— Он что — могильщик?

— Нет, покойник. Он похоронен на Серафимовском кладбище двенадцать лет назад.

— Как это?

— А вот так.

— То есть… кто-то ехал на автобусе по паспорту покойника?

— Именно.

— Вот черт! Так что и эта нитка, получается, оборвалась?

— Может быть, да. А может быть, и нет.

Лиля достала из своей папки фотографию и положила ее на стол перед Эвой:

— Тебе знакомо это лицо?

Эва пригляделась к фотографии.

Это был мужчина лет сорока с близко посаженными глазами, густыми темными бровями и немного искривленным носом.

И тут она вспомнила тот роковой день, вспомнила, как автобус ненадолго остановился в Кингисеппе и один из пассажиров вышел из него… А до этого скандал устроил, все чемоданы передвинул.

— Это Крохалев! — проговорила она уверенно. — То есть это тот человек, который сел в автобус в Таллине и сошел в Кингисеппе.

— Бинго! — воскликнула Лиля. — Знаешь, подруга, кто это на самом деле?

— Ну вот опять ты за свое!

— Извини, извини! Но это — Василий Кучинский.

— Правда? Тот самый загадочный наследник таллинской недвижимости?

— И специалист по взрывчатым веществам! Это я тебе его фотографию из личного дела показала.

— А вот это уже серьезно!

— Еще как серьезно. Настолько серьезно, что я связалась со своим старым знакомым в очень серьезной организации…

— Той самой? — встрепенулась Эва.

— Именно той самой. Направили меня в отдел, который занимается расследованием взрыва, и передала я им всю добытую информацию.

— Со следователем Семибояровым виделась? — полюбопытствовала Эва.

— Не пришлось, там и без него народу хватает. И заодно узнала я, что они со своей стороны тоже вышли на Кучинского.

— Да ну? Каким же способом?

— В их лаборатории исследовали следы взрывчатого вещества, оставшиеся в автобусе, провели его спектральный анализ и выяснили, что это вещество однозначно совпадает с веществом, разработанным в Институте прикладной химии. Провели там проверку и узнали, что реальное количество наличной взрывчатки не соответствует документам. То есть часть взрывчатки похищена. И доступ к этой взрывчатке имел в первую очередь… как ты думаешь, кто?

— Опять ты за свое? Ну ладно, допустим, Кучинский.

— Именно он! Так что он стал главным подозреваемым…

— Слава богу, вместо меня.

— Именно. У них была только одна проблема. У Кучинского была возможность достать взрывчатку, но не было мотива. А теперь, после того что ты узнала в Таллине, мотив появился. То есть мы с тобой принесли им этот мотив на блюдечке!

— Ну, слава богу! Опять же бабушке Элле спасибо!

— Так что теперь жди — следователь тебя в ближайшие дни снова пригласит, но уже не в качестве подозреваемой, а для того, чтобы сообщить, что дело закрыто.

— Лучше бы вообще больше его не видеть, но если уж никак нельзя — пусть будет так… Ну надо же, какая сволочь этот Кучинский, из-за наследства не только старуху, но и еще сколько народа угробил! А он хоть признался?

— За это не беспокойся, уж допросы они проводить умеют. Тем более что доказательства налицо.

Лиля как в воду глядела, через два дня пришла повестка, где было написано, что Эве надлежит явиться к следователю Семибоярову в такое-то время.

Эти два дня Эва провела на работе, стараясь нагнать упущенное. Начальник снял ее с важного проекта, заставил заканчивать старые дела и долго качал головой, сомневаясь, можно ли ей поручить что-то новое.

— Вы, Стрижева, — человек ненадежный, — вздыхал он, а Эва прижимала руки к сердцу и клялась, что она никогда, ну больше никогда и ни за что, и что он может всегда на нее положиться.

Светка Милашкина, застав их в кабинете за такой беседой, долго смеялась, ну, Эвка, ты прямо артистка… А злыдня Леонида Павловна не преминула высказаться в том смысле, что у некоторых ни стыда ни совести. Знают, что на работе завал, а сами норовят свалить все на других.

— Как, опять? — ахнул начальник, когда на его вопрос, куда это она собралась, Эва сказала, что по государственному делу.

— Да сколько можно! — начальник никогда не повышал голоса, но тут не выдержал.

Эва молча показала ему повестку, и он тут же захлопнул рот. И она подумала, что иногда неплохо иметь дело с такой серьезной организацией, по крайней мере, начальник не сможет ее уволить.

Леонида Павловна, собиравшаяся высказаться, тут же притихла в углу.

И вот Эва снова стояла перед мрачным зданием из серого камня — но на этот раз поджилки у нее не тряслись. После разговора с Лилей она чувствовала себя гораздо увереннее.

Толкнув тяжелую дверь, она вошла в прохладный просторный вестибюль.

— Пропуск! — строго потребовал вахтер — тот же самый, что прошлый раз, или похожий на него как две капли воды.

— Повестка! — спокойно ответила Эва и показала ему желтоватый листочек.

— Триста восемнадцатая комната!

На этот раз Эва никуда не заходила, она сразу поднялась на третий этаж и подошла к двери кабинета.

Постучала уверенно, и тут же из-за двери донесся голос:

— Войдите.

Эва толкнула дверь и вошла в приемную.

За столом с компьютером и несколькими телефонами сидела секретарша — совсем не та, что прежде.

Эта была старше, к сорока годам, почти без макияжа и с вполне вменяемым лицом. Видно, ту, прежнюю, болтушку Рыжикову все же уволили. «А вот не будешь больше язык распускать», — подумала Эва.