Мер Лафферти - Шесть пробуждений [litres]

– Доброе утро, – сказал он, когда его нанимательница ответила. – Шедевральная работа, мэм. Как только я рассказал мистеру Сёра о том, что на корабле будет старинный враг его семьи, он отчаянно захотел получить эту работу. Он принял наше предложение.

– Очень хорошо, – ответила Салли Миньон.

– Где Поль? – спросила Мария, заходя в медотсек с подносом сандвичей и кофе.

– Ушел, потому что толку от него нет, – сказал Вольфганг.

Он сидел на своей койке, сердито глядя на всех, на ком удавалось сфокусировать взгляд.

– Совершенно никакого, – согласилась Джоанна. – А ты ложись, если не хочешь, чтобы тебя вырвало, – сказала она Вольфгангу. – Тебе не обязательно быть все время начеку. Все в порядке.

Она сделала шаг назад и вытерла блестевший от пота лоб. Джоанна готовила Хиро к операции, а он спал, отделенный от медотсека занавеской. Джоанна, как сумела, изолировала его от остальных.

– Мне не помешала бы помощь. Одна пуля все еще внутри.

Мария поставила поднос на стойку рядом с терминалом Джоанны. Схватила полотенце, вытерла Джоанне лоб, потом вымыла руки.

– А как ты, Вольфганг?

Не услышав ответа, она оглянулась на него. Он спал.

– Наконец-то, – сказала Джоанна. – Если он не будет отдыхать, то доведет себя до ранней деменции. Он хотел обвинить Поля в мятеже, потому что тот отнесся к крови так же, как раньше к наготе.

– Как капитан? – спросила Мария, присоединяясь к врачу у постели Хиро. Катрина спала на своей кровати, ее лицо скрывал толстый слой бинтов.

– На успокоительном. Я прокапала ей «Жизнь», обогащенную наноботами, чтобы залечить ее раны. Но глаз ей не вернуть.

– Третий день в наших, вероятно, последних телах, а мы все губим, – сказала Мария, дотрагиваясь до собственного распухшего лица и думая, что легко отделалась.

Мария помогла Джоанне извлечь пулю, промыла рану и стала зашивать, а Джоанна тем временем готовилась перелить ему синтетическую кровь.

– Экипаж сократился до троих, док, – сказала Мария, закрепляя последний стежок. – Теперь, когда командный состав выведен из строя, ты главная?

Джоанна прошла к раковине и смыла кровь с рук.

– Наверно. Но ты ведь знаешь свои обязанности?

– Готовить еду. Смывать кровь со стен. Зашивать Хиро. Все поняла, – сказала Мария и, поморщившись, согнула и разогнула больное запястье. – Утром я его почувствую. Может, у моего следующего тела будет более сильный плечевой сустав. Если я его получу, это тело.

– У тебя хватит сил вернуться в секцию клонирования?

Мария внутренне поморщилась, но кивнула.

– Придется, верно?

– А если Поль тебе поможет?

– Думаю, мне лучше одной. Я уже выработала систему, – ответила Мария. К тому же, кто знает, какие еще улики я найду?

Джоанна кивнула.

– Конечно. Мне надо оставаться здесь, присматривать за ними. Не знаю, что произойдет, когда проснется Хиро.

Мария была очень рада, что осталась в секции клонирования одна. РИН решил составить ей компанию.

– Знаешь что? – спросил он.

– Что? – спросила Мария, ввинчивая последний чистый фильтр в клапан.

– Этот ограничительный код был занозой в метафорической заднице. Потому что пока ты пустилась в приключения на нижней палубе, я кое-что нашел.

– Дневники? – с надеждой спросила Мария. – Копии карт мозга?

– Личные записи. Некоторые умеют ставить брандмауэры лучше других. Я нашел твои дневники.

– И что же в них говорится? – Мария пыталась не выдать своего волнения. Она уже поняла, что новый усовершенствованный РИН любит водить их за нос, когда удается.

Из ближайшего динамика донесся ее собственный голос, неестественный и далекий.

– Двадцать третье июля 2493 года. Капитан все больше впадает в паранойю. Вбила себе в голову, что все мы должны сознаться в своих преступлениях, чтобы она знала, кому может доверять, а кому нет. Сказала, если мы будем молчать, она сама все расскажет остальным.

Не знаю, как она раздобыла эти данные. Доступ к этим файлам есть только у доктора… и еще у меня, хотя я не должна его иметь. Но я не единственная, у кого могут быть большие неприятности с экипажем, если все вскроется. Прошлое Хиро, бедняги, – истинная каша. С Вольфгангом я не хотела бы связываться, но заплатила бы за место в первом ряду, если у них когда-нибудь случится бой без правил с Катриной.

Двадцать четвертое июля 2493 года. Я все думаю о нашем счете времени. Разве мы не должны будем придумать новый, когда достигнем Артемиды? Но это еще не скоро.

Ладно, я тяну время. На капитана сегодня напали. Знаю только, что это была не я. Джоанна нашла ее у входа в сады. Она в коме. Даже с той техникой, что есть у нас на борту, врач не в силах излечить такое повреждение мозга. Мы можем клонировать новое тело, изменить личность, но вылечить реальный мозг не можем. Тут что-то не так.

Я предложила подвергнуть ее эвтаназии и разбудить нового клона, но Вольфганг говорит, если мы потеряем ее, то не узнаем, кто на нее напал. Так что пусть полежит с неделю, посмотрим, придет ли она в себя.

Ну, мы все знаем, кто главный подозреваемый. Никто не забыл, как Поль закатил от страха истерику перед глубоким космосом в первый год полета. Поль, конечно. Вольфганг тогда ударил его так сильно, что Поль теперь не помнит, что случилось. Мы не один год наблюдали за ним. Он излечился и больше никогда не проявлял агрессии. Думаю, даже для клонов двадцать четыре года – достаточный срок для наблюдения за вспышками агрессии. Такая бдительность утомляет.

Но напасть мог любой. Катрина за последние дни всех настроила против себя – допросами, обвинениями, требованиями предать огласке наши секреты. Конечно, я рассердилась. Она никому не доверяет, и, думаю, Вольфганг собирается поговорить с Джоанной о том, чтобы освободить Катрину от ее обязанностей.

Конечно, сейчас она от них освобождена. Мы не знаем, кто это сделал.

Ужин прошел спокойно. Джоанна была в медотсеке с капитаном. Вольфганг, Хиро, Поль и я сидели на кухне и ели остатки – боже, в последнее время у меня остается много недоеденного, а я терпеть не могу выбрасывать еду, пусть даже в рециклер. Хиро бледен и никому не смотрит в глаза, но он ведет себя так уже много недель, с тех пор как мы разбудили его последний клон. Поль мрачен, но опять, что в этом нового? Ни до своего припадка, ни после он не может влиться в коллектив, а путь нам предстоит еще долгий.

Вольфганг объявил, что завтра начнет допросы. Я вышла из-за стола.

Мне все равно, если я попаду под подозрение. Мне нужно подумать. Завтра снова просмотрю файлы. Я надежнее закрыла свои записи, в духе тети Лусии.

– Подожди, – сказала Мария, и запись остановилась. – Эти файлы тоже у тебя?