Блейк Крауч - Сосны. Город в Нигде

Итан не рисковал дышать через нос уже больше минуты, и все равно чувствовал, что зловоние становится все крепче. Он готов был поклясться, что чувствует его вкус в уголках рта, и одна лишь интенсивность запаха – похуже, чем нашатырный спирт, – вышибала слезы на глазах.

В дальнем конце коридора стало темнее – здесь его пока прикрывал потолок, до сих пор каплющий сыростью после ливня, прошедшего невесть когда.

Дверь в конце коридора была закрыта.

Сморгнув слезы с глаз, Итан хотел было взяться за ручку двери, но не обнаружил ее.

И просто двинул по двери ногой.

Петли заскрежетали.

Дверь грохнула о стену, и Итан переступил порог.

В точности, как в его воспоминаниях об этих строениях, пули света прошивали дыры в дальней стене, искрясь в лабиринте паучьих тенет, прежде чем упасть на единственный предмет мебели в комнате.

Металлическая рама еще стояла, и сквозь осклизлые останки матраса проглядывали пружины, будто свернувшиеся спиралью медноголовые змеи.

Мух он до сих пор не слышал лишь потому, что те собрались у человека во рту – целый метрополис, и их коллективное жужжание билось, как небольшой лодочный мотор.

Ему доводилось видеть и кое-что похуже – в боевых условиях, – но обонять ничего хуже этого еще нет.

Белизна проглядывала повсюду – кости запястий и лодыжек, прикованных наручниками к железным прутьям спинок кровати. Плоть на обнаженной правой ноге висела чуть ли не лохмотьями. Внутренняя архитектура левой стороны лица покойника была как на ладони, вплоть до корней зубов. Живот вспучился – Итан видел, как тот выпирает сквозь лохмотья костюма – черного однобортного костюма.

В точности такого же, как его собственный.

И хотя от лица ничего не осталось, длина и цвет волос вполне соответствовали.

Да и рост тоже.

Попятившись на подгибающихся ногах, Итан привалился к косяку.

Бога душу мать.

Это агент Эванс.

Снова на переднем крыльце брошенного дома. Итан перегнулся пополам, упершись ладонями в колени, и принялся делать глубокие, до самого донца легких, вдохи через нос, чтобы прогнать прочь зловоние. Но без толку. Смрад смерти прочно обосновался у него в носовых пазухах, будто едкая, тлетворная желчь на мягком нёбе.

Итан снял пиджак, расстегнул рубашку, выпутался из рукавов. Вонь пропитала волокна одежды насквозь.

Без рубашки он пробился сквозь бурьянное буйство на месте бывшего переднего двора и наконец выбрался на грунтовку.

Чувствовал холод стертой кожи на пятках и басовое биение в черепе, но выплеск чистейшего адреналина нивелировал боль.

Итан зашагал широким шагом посреди улицы, а мысли понеслись галопом. Его подмывало обыскать пиджак и брюки покойного в надежде добыть бумажник, какое-нибудь удостоверение личности, но разумнее ничего не трогать. Не прикасаться ни к чему. Пусть на эту комнату накинутся люди в латексных перчатках и масках, вооруженные всеми мыслимыми орудиями судебной экспертизы по последнему слову техники.

И все же это как-то не укладывалось в голове.

Федерального агента убили в этом райском уголке.

Хоть Итан и не коронер, но не сомневался, что лицо Эванса не просто сгнило с одной стороны. Череп проломлен. Зубы выбиты. Одного глаза как не бывало.

Его еще и пытали.

Пролетев шесть кварталов на одном духу, Итан бегом устремился по тротуару ко входу в офис шерифа.

Оставив пиджак и рубашку на скамейке снаружи, он потянул на себя одну из створок двери.

Приемная оказалась комнатой, обшитой деревянными панелями с коричневым ковровым покрытием и головами животных, развешанными везде, где только была свободная вертикальная поверхность этого предмета недвижимости.

За столом шестидесяти-с-чем-то-летняя женщина с длинными серебристыми волосами играла в «Солитер» материальной колодой карт. Отдельно стоящая табличка с именем на ее столе гласила «Белинда Моран».

Подойдя к самому столу, Итан проследил, как она выкладывает еще четыре карты, прежде чем наконец оторваться от игры.

– Могу ли я вам помочь… – Вытаращив глаза, женщина оглядела его с головы до ног и с ног до головы, морща нос от, как он предположил, чудовищного смрада человеческого тлена, должно быть, исходящего от него. И изрекла: – Вы без рубашки.

– Секретная служба Соединенных Штатов, специальный агент Итан Бёрк, пришел повидаться с шерифом. Как его зовут?

– Кого?

– Шерифа.

– А! Поуп. Шериф Арнольд Поуп.

– Он у себя, Белинда?

Вместо ответа на вопрос она взяла трубку со своего телефонного аппарата с дисковым номеронабирателем и набрала трехзначный внутренний номер.

– Привет, Арни, тут тебя человек на повидать. Говорит, он секретный агент или навроде того.

– Специальный агент из…

Она подняла палец.

– Не знаю, Арни. Он без рубашки, а еще он… – развернувшись в своем вертящемся кресле спиной к Итану, она прошептала: – …скверно пахнет. Взаправду скверно… Ладно. Ладно, я ему скажу.

Повернувшись обратно, она повесила трубку.

– Шериф Поуп скоро к вам подойдет.

– Мне нужно видеть его сейчас же.

– Я понимаю. Можете подождать вон там. – Она указала на скопление стульев в соседнем углу.

Мгновение поколебавшись, Итан наконец повернулся и направился к зоне ожидания. Разумнее обставить эту первую встречу цивилизованно. Как показывает его опыт, если федералы начинают переть пузом прямо с порога, местные блюстители правопорядка тотчас встают в оборонительную позицию. А в свете того, что он только что обнаружил в брошенном доме, в обозримом будущем придется работать с этим типом рука об руку. Уж лучше начать с протянутой для пожатия ладони, чем с выставленного среднего пальца.

Итан опустился в одно из четырех мягких кресел сидячей зоны.

Пустившись бегом, он вспотел, но теперь частота пульса вернулась к норме, и пленка пота на коже начала стынуть под холодным дуновением из решетки централизованного кондиционирования воздуха над головой.

Свежего чтива на столике перед его креслом почти что не было – только пара-тройка старых номеров «Нэшнл джиогрэфик» и «Попьюлар сайенс». Так что он откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.

Боль в голове вернулась – пик каждого биения возрастал на каком-то молекулярном уровне, и ощутимым возрастание становилось лишь на протяжении минут. Он физически слышал буханье головной боли в полнейшей тишине офиса шерифа, где не раздавалось ни звука, кроме шлепков карт.

Услышал, как Белинда говорит: «Да!»

Открыл глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как она выкладывает последнюю карту, сумев разложить свой пасьянс. Собрала карты, перетасовала их и начала сызнова.

Прошло еще пять минут.

Еще десять.

Белинда закончила игру и перемешивала колоду снова, когда Итан заметил первый импульс раздражения – тик под левым глазом.