Блейк Крауч - Сосны. Город в Нигде

Посмотрел на нее – под странным углом из своего лежачего положения видя нижнюю сторону ее подбородка, губы, нос, мелькающие мимо потолочные панели и длинные люминесцентные лампы.

– Пэм, – проговорил он. – Пожалуйста. Поговори со мной. Растолкуй мне, что происходит.

Она не удостоила его даже взглядом.

Миновав пост медсестры, Пэм отпустила каталку, позволив ей проехать по инерции еще немного и остановиться, и подошла к двустворчатым дверям в торце коридора.

Итан бросил взгляд на табличку над ними.

ОПЕРАЦИОННАЯ

Одна из створок распахнулась, и оттуда вышел мужчина в синем хирургическом костюме с уже натянутыми на руки латексными перчатками.

Маска на лице скрывала все черты, кроме пары спокойных, проницательных глаз, цветом почти идеально соответствующих костюму.

– Почему он еще бодрствует? – тихим, спокойным голосом спросил он у медсестры.

– Слишком сопротивлялся. Не могла попасть в вену.

Хирург бросил взгляд на Итана.

– Ладно, оставьте его здесь, пока не отключится. Сколько это еще займет, как по-вашему?

– Десять минут.

Коротко кивнув, он направился обратно в операционную, толкнув дверь плечом, всей фигурой выражая агрессию и злость.

– Эй! – окликнул его Итан. – Я хочу с вами поговорить!

Через несколько секунд двери распахнулись, и взору Итана открылась вся операционная целиком…

Операционный стол в центре комнаты в окружении больших, ярких ламп.

Рядом металлическая тележка на колесиках с целым арсеналом хирургических инструментов.

Все чистое, сверкающее, аккуратно выложенное на стерильную салфетку.

Скальпели всех размеров.

Пилы для костей.

Щипцы и пинцеты.

Инструменты, названий которых Итан не знал, но напоминающие электроинструмент.

За секунду до того, как створки сомкнулись снова, он увидел, как хирург, остановившись перед тележкой, извлек из чехла дрель. Поглядев на Итана, нажал несколько раз на спуск дрели, наполняя операционную ее тонким визгом.

Грудь Итана под больничной сорочкой порывисто вздымалась, он почувствовал, как участившийся пульс ухает бас-барабаном. Оглянувшись на пост медсестры, заметил, как Пэм скрывается за углом.

На миг он остался в коридоре один.

Ни звука, кроме лязга скальпелей и медицинского оборудования по ту сторону двустворчатых дверей. Утихающая поступь медсестры. Гул люминесцентной лампы прямо над ним.

Безумная мысль – а что, если он и вправду сумасшедший? Что, если хирург в этой операционной вскроет его и действительно поправит? Исчезнет ли все это тогда? Утратит ли он эту личность? Станет ли другим человеком в мире, где его жены и сына даже не существует?

Он исхитрился сесть.

В голове гудело, она шла кругом, став большой и неповоротливой, но это вполне могло быть следствием побоев от рук шерифа Поупа.

Итан поглядел на запястья обеих рук, прикованные наручниками к металлическим перилам каталки.

Подергал браслеты, цепочки натянулись, кисти рук посинели.

Мука мученическая.

Он ослабил напряжение и дернулся назад достаточно сильно, чтобы сталь браслетов впилась в запястья. На левом наручник рассек кожу, забрызгав простыню кровью.

Ноги свободны.

Перебросив правую через боковые перила, он напрягся изо всех сил, стремясь дотянуться до стены, но не достал на целых три дюйма.

Откинувшись обратно на каталку, Итан холодным, пристальным взором впервые поглядел на то, в какой глубокой и темной жопе оказался – накачан наркотиками, скован, и его вот-вот покатят в операционную, где сотворят с ним бог знает что.

Он вынужден был признать, что когда в последний раз очнулся в больнице и беседовал с доктором Дженкинсом, то прошел через полосу неуверенности в себе, недоумения, страха, что, быть может, действительно получил какую-то травму, сказавшуюся на нем неврологически.

Исказившую его восприятие людей, пространства и времени.

Потому что все происходящее в Заплутавших Соснах – полнейшая бессмыслица.

Но эти последние несколько минут – социопатическое поведение медсестры Пэм, их нежелание внять его отказу от хирургического вмешательства – стали подтверждением: он в полном порядке, если закрыть глаза на тот факт, что жители этого городишки хотят причинить ему вред.

Он уже пережил немало страха, ностальгии и безысходности с момента прибытия в Заплутавшие Сосны, но сейчас рухнул на дно бездны полнейшего отчаяния.

Вполне может быть, по ту сторону этих дверей его подстерегает смерть.

Больше никогда не увидеть Терезу. Никогда не увидеть сына.

Одной лишь возможности подобного было достаточно, чтобы слезы навернулись на глаза, потому что он их подвел. Подвел их обоих в очень многих отношениях.

Своим физическим отсутствием. Своим эмоциональным отсутствием.

Подобная степень ужаса и раскаяния до сих пор коснулась его лишь однажды в жизни – Аашиф и голанские трущобы.

Линчи .

Теперь страх начал пожирать его целиком, притупляя способность перерабатывать информацию и адекватно реагировать.

А может, дело в наркотике, наконец-то прорвавшемся через гематоэнцефалический барьер и захватившем контроль?

Он думал: « Боже, только бы не сломаться сейчас. Надо сохранить контроль ».

Услышал скрежещущий визг дверей лифта, открывающихся позади него, затем приближение мягких, быстрых шагов.

Попытался вывернуть шею, чтобы увидеть подходящего, но когда это удалось, каталка уже пришла в движение – кто-то катил его назад, к лифту.

Он уставился на красивое, знакомое лицо, и выпуклые скулы тотчас воспламенили искорку узнавания. В его нынешнем состоянии потребовалось добрых пять секунд, чтобы опознать в ней пропавшую барменшу из паба.

Докатив его до кабины лифта, она не без труда загнала каталку внутрь.

Надавила одну из кнопок.

Лицо ее осунулось и побледнело, с надетого на ней темно-синего пончо на пол капала вода.

– Давай же, давай. – Она все давила пальцем на горящую кнопку B.

– Я вас знаю, – проговорил Итан, но все никак не мог припомнить ее имени.

– Беверли. – Она улыбнулась, но явно была вся на нервах. – Так и не получила обещанные громадные чаевые. Господи, вид у вас ужасный.

Двери начали закрываться – очередной длинный, стенающий вереск, хуже, чем железом по стеклу.

– Что со мной происходит? – спросил он, пока шкивы тужились опустить кабину.

– Вас пытаются повредить в уме.

– Зачем?

Приподняв пончо, она выудила из заднего кармана джинсов ключ от наручников.

Пальцы ее дрожали.

Потребовалось три попытки, прежде чем она в конце концов попала ключом в скважину.

– Зачем? – повторил Итан.

– Поговорим об этом, когда будем в безопасности.

Браслет со щелчком открылся.