Александр Шатаев - В последний день отпуска, или Тайна рыболова Николая [СИ]

Подумалось, что где-то здесь, на этом "озере", поближе к травам, стоят-дежурят, "стерегут добычу" то ли пара, то ли тройка сетей Юраса, метров по двадцати длиной.

Мне нужно было знать: он рыбу выбрал или нет? В принципе, я это мог определить-увидеть, заглянув в его, наверное, почти ровесницу моей - довольно старенькую лодку. В ней в обязательном порядке должны остаться либо чешуйки, либо слизь рыбешек, либо частички донных растений, не успевшие подсохнуть, превратиться в светловато-серую труху. По крайней мере, лодка находилась возле берега и была причалена. То есть угодить-упасть на травы, соответственно, его не угораздило.

Спустя еще минуту или полторы я убедился в том, что сети он не выбирал, - и получалось: либо умотал зачем-то в Николаевку (что было маловероятно), либо набирает-заготавливает на зиму шиповника, употребляемого им с его "мамашкою" вместо чая.

Я вышел-выбрался из лодки, чтоб хоть немного походить-пошляться по земле, и, послушав с полминуты тишину, рявкнул-прокричал на всякий случай: "Юра-а-ас!.."

- Иду, иду!.. - спокойно раздалось из-за кустов ракитника совсем неподалеку. А еще секунд через пяток-десяток он появился собственной персоной на тропе и с улыбкою сказал: "Ах, вот кто по мне соскучился! Как знал, что кто-то на озере, около лодки".

- Соскучишься с тобой, однако! - воскликнул я. - И Виктора, и Машу, всех нас "на уши поставил", напугал! Чуть было мы в две лодки не отправились сюда. Уплыл в затон... и - нет и нет! Отродясь с тобой такого не случалось. Мало ли что может на реке произойти! Тем более - в затоне. Подумали: не "чупокабра" ли тебя поймала-сожрала!

- Ну-у!.. На воде ей меня не взять. Я бы ее веслом!..- в свою очередь отшутился тот.

Мы сошлись, пожали руки.

- Поди шиповник заготавливал?

- Ты посмотри! - сняв-развязав рюкзак, воскликнул он. - И столько же ушло.

В рюкзаке, в непромокаемом мешке - штук семь красавцев-карасей, примерно каждый около кила.

- Опа!.. Вот так ты сегодня исхитрился, преуспел! И где живет-находится такая красота?

- В Продолговатом озерце. Вчера ходил туда смотреть шиповник. Слышу, рядом чмокает и чмокает. Подкрался, глянул, а в окне меж трав, как золотом сверкнуло... - зашептал Юрас, тем самым подавая знать, что говорит о величайшем для нас секрете. - Я за кустом притих, прислушался. А те немного погодя то здесь, то там всплывут под лопухами и, словно поросята - чмок, чмок, чмок, чмок, чмок, чмок, чмок!.. И ничем в том озерце их не возьмешь. Ни сетью, ни ловушкой-"топотухой"... Впервые в жизни нынче удил удочкой! Причем, в единственном окне, доступном с берега... - не унимался он и неожиданно сказал: - Давай тебе дам пару штук...

Я благодарил, но отказался. Сослался, что считаю эту рыбу, наряду с лещами, жерехами, подустами и язями, слишком уж костлявою. Ей предпочитаю окуней, не столь уж крупную плотву и судаков.

Узнав-прикинув, почему сошли-"удрали" остальные рыбины, пообещал на днях доставить-подарить ему свой старенький, но прочный удильник. А также - сачок, кивок-"сторожок" с наконечником, пару-тройку поплавков, с пяток мормышек. Сказал, что ловля карасей на удочку с кивком, с мормышкой иногда намного эффективнее, чем "с поплавком".

Однако времечко не уставало поджимать: визит на "озеро" к Юрасу мне стоил ровным счетом двадцати минут, если не побольше.

Я рассказал ему, что - тоже повезло! Что рыбу удалось продать, поэтому рыбачить нынче начинаю заново, надеюсь на отличнейший улов поближе к вечеру. Сказал, что мне весьма приятно пообщаться с ним, и даже только ради этого нет смысла сожалеть о путешествии к нему в затон. Сказал, что в рюкзаке имею пару помидорин, два яйца, огурчик, хлеб и соль. А ко всему тому есть небольшая фляжка с фирменной моей весьма неслабою "вишневкою", которой, с искренним и превеликим удовольствием, хотел бы угостить-побаловать его. Но он с чего-то вдруг решил не выпивать; однако согласился с тем, чтоб я налил ему "глоточка два" в его малюсенькую стограм-мовую бутылочку, которая, как оказалось, была у него в кармане.

Пришлось еще минут с пяток-десяток поговорить о чем-то незначительном, второстепенном, не столь уж нужном.

Мы вспомнили Андрюху, Даниила. Как выпивали с ними на лужайке подле памятника павшим воинам рядом с магазином в их Окшёве. Как закусили перышками лука, чесноком с чьего-то огорода и исключительно вкуснейшим белым хлебом по восемнадцати копеек за буханку. Прикинули, что это было, разумеется, уже во время перестройки. Но ближе к ее началу, во времена, по-видимому, Горбачева, поскольку к магазину прибыл-развернулся чей-то рейсовый автобус, в нем были рыбаки.

Разговорились-согласились с тем, что - ныне не поймешь!.. То ли рыбы в окских водах стало меньше, хотя ни бесконечных караванов барж, ни "Метеоров" на подводных крыльях, ни "Ракет" давно уж не видать. Но нет сомнения - уловы с той поры заметно поубавились. "Либо... рыба сделалась значительно прозорливей, умнее!.. - подумав несколько подольше, вывел-выразил одну из нетипичных версий: - Весьма возможно, усекла-запомнила все наши "колотухи", "топотухи", и теперь необходимы для успешной ловли (как не хотелось бы то признавать!) более тонкие, более хитрые покупные снасти. Ведь тридцать восемь килограммов был личный мой рекорд в те времена! - воскликнул я. - Под двадцать пять и более налавливал порою то и дело! На Кручу с полным рюкзаком проблемой было влезть-взобраться!.. А нынче пуд считается невероятнейшей удачей!"

Когда наш разговор, однако, подходил к концу, и мы уже уселись в лодках, спросил-полюбопытствовал, как у него дела с калымами, с работой?

- Предлагали сесть на трактор по перевозке леса из делянок... - с неохотой отвечал Юрас. - Но, оказалось, нужно подворовывать. Я отказался. Зачем под старость лет брать грех на душу.

- На биржу насчет пособий так и не наведался?

- А-а!.. - с неудовольствием отмахнулся он. - Там одними поездками к ним замордуют.

- Честно признаться, Юрас!.. - воскликнул я с немалою обидою на жизнь, на перестройку. - Будь моя воля!.. Я бы всех, как ты, единственных живущих на селе со стариками да старухами-пенсионерами, провел-оформил бы как патронажных братьев! Платил бы им достойную по сельской местности зарплату, чтоб шел, по крайней мере, их рабочий стаж!..

- Да ну вас, дядька Александр! Какой из меня медбрат! - приняв мои слова за шутку, засмеялся он.

Минуткой позже, когда мы с ним уже отчалили от берега и, расставаясь "до ближайших следующих встреч", отплыли друг от друга (он - в сторону сетей, мне ж нужно было плыть по направлению "ворот затона"), я, позвав-окликнувши его, спросил:

- Юрас, а что за двое кареглазых ребятишек в джинсах, в курточках сегодня были на реке? Правда ли, что ждут, когда в каком-то городе достроят школу?

- Значит, они добрались до Оки. Вот галчата неугомонные!.. - с какой-то странной светлою печалью отозвался тот и неожиданно сказал: - Огромное горе свалилось на них. Сироты они теперь... с июля месяца. Но о своей беде пока ничего не знают.