Александр Шатаев - В последний день отпуска, или Тайна рыболова Николая [СИ]

Сказал ему, что было бы весьма нелишне сплавать ради интереса вниз, поближе к "шумному", попробовать порыскать в том районе!.. Но предстоит, наоборот, подняться вверх, аж к островам затона, и посмотреть, полюбопытствовать, что там с Юрасом - совершенно безобиднейшим окшёвским мужичком, уплывшим туда проверить свои сетенки. "Уж очень давно уплыл, - воскликнул я. - Дел-то там ему на час, на полтора от силы! Но почему-то нет и нет. На душе немножко даже сделалось тревожно. С ним таких задержек не бывало никогда. Ненароком, не случилось ли чего? - И, немного помолчав, прибавил: - По грибы, орехи он на подошву Кручи, по обыкновению, не ходит".

- Исключительно благое дело, если так! Сплавать, посмотреть, что там случилось, действительно, нелишне, - отозвался Николай. - А мне, наверное, полчасика необходимо подремать. Укачало в лодке - мочи больше нет. Веки сами закрываться начинают. Ночь, считай, была без сна. Весь сон перед рыбалкой пропадает!

- Знакомо, Николай, знакомо! Еще как знакомо! - не замедлил ему с ответом. - Личный мой рекорд - аж чуть ли не четверо суток! Покемаришь минутку-другую во время гребли - на том и ладно! - И спросил его: - Через полчасика разбудить не нужно?

- Не нужно. Я включил будильник на мобильном телефоне.

Собственно, болтать-перекликаться было как будто бы более не о чем. К

тому же - некогда. И без того беседа с Николаем затянулась - дольше некуда.

- Ну, тогда приятных сновидений! - пожелал, отжавшись веслами по направлению вверх по реке, сдавая при этом поближе к берегу, чтоб было немного полегче грести навстречу течению.

- Премного благодарен. А вам - отличного улова!..

За паромом лодки Юраса не было; "Хюндай" Марины исчез-удалился тоже.

Солдатики, по-прежнему, "торчали" на платформе. Облокотившись о перила ограждения, они, по-видимому, наблюдали, как рыбачит парень-спин-нингист с "пятерки". С полным безразличием ко мне, дымя какими-то тонюсенькими сигаретами, они смотрели сверху на мою, представшую пред ними, лодку, рассматривая, видимо, обилие моей поклажи в ней. И якорь, и ведро, и удочки; пустая банка для живцов, подсачек - под рукою подле борта, рюкзак на спецрешетке рядом с кормовой скамейкой...

- Привет, служивые! Как служба-то? - окликнул их.

- Нормально.

- Не в тягость? - спросил, притормозив веслами.

- Нет.

- Не с Злобинской зоны, случайно?

- Нет. Мы из Добрятинской.

- Ой, как интересно прозвучало-то!.. Услышь о том какой-нибудь приезжий, наверняка, подумал бы, что балагурим-шутим. Ведь, верно, было б невдомек, что в нашем меленковском околотке действительно есть две такие воинские зоны. Далековато забрались, однако!

- Не пешком же. Всего-то час с небольшим пути.

"Быть может, он лодку оставил в затоне, решил прогуляться пешком?" - взяло сомнение, и я спросил:

- Слышь, парни!.. Здесь голубоглазый мужичок с козлиною бородкой, с серым рюкзаком не появлялся?

- Не видели никого, - отозвался тот, что был пониже, поплотнее.

Гребок, еще гребок. Вновь запела-зажурчала за кормой вода, заиграл мириадами солнечных блесток шлейф на ее потревоженной глади. "Чуйль- люльк, чуйль-люльк..." - отплескивали воду весла.

- И как? - спросил у спиннингиста.

- Десятка полтора поймал.

- Одни лишь окуни?

- Щукленочка заудил граммов на четыреста.

- О, как удачно! И уха есть, и пожарить.

Виктора и Маши тоже было не видать, хотя их лодка, притаившаяся в зарослях осоки возле берега, теперь была уже довольно различимой.

Оказалось, что ворона пребывала на ее борту. Но этой "серой бестии" не повезло!.. Ни одну из рыб поднять-украсть - к тому же вынуть из воды между шпангоутов - она была не в состоянии, а выклевать глаза (что в совершенстве могут делать чайки) серые "вещуньи неприятностей" пока еще не научились. Ей оставалось лишь поглядывать-смотреть на пищу. Увидев подплывающую лодку, она, махая крыльями, взлетела-"взгромоздилась" на ближайшую к реке ольху и принялась "во все ее воронье горло" каркать, вне всякого сомнения, уставясь-глядя на меня "ее вороньими" глазами наверняка с немалою обидою и злостью. "Спаси, сохрани, помилуй мя недостойного от всевозможных зол, напастей!.." - не замедлил сразу же произнести-воск-ликнуть, обращаясь к Господу.

Признаться, будучи немножко суеверным, я не люблю и даже не на шутку опасаюсь карканья ворон. Но та не унималась. Пришлось два раза хлопнуть посильней ладонями, подражая выстрелам. Вещунью тою же секундой будто придушили, внезапно перекрыв ей в горло доступ воздуха. Шумно зашуршав, по-видимому, с перепуга, крыльями по веткам дерева, она рванулась, чтоб скорее улететь-удрать подальше в лес, и секунд через пятнадцать-двадцать вновь начала с усердием орать-"накаркивать", но теперь уже сравнительно издалека.

Заметил еще по юности, что эта "недобрая птица", наряду с ее собратом - вороном, не очень-то терпят громкий хлопающий звук.

Синяя "десятка" прибыла на перевоз, остановилась около ручья. Приехали два брата-близнеца с резиновыми надувными лодками.

Зовут их в честь святых Петром и Павлом. Они заядлые лещатники, удят обычно с прикормкой; встают, как правило, за белым бакеном, неподалеку от фарватера, и могут там стоять-"дежурить" хоть целый день. Порою прямо в лодках оба спят. На спиннингах у них двойные звончатые колокольчики: иногда, во время клева, могут прямо-таки надоесть их постоянным перезвоном над округой - хоть уплывай куда-нибудь за поворот. Однажды (видел сам) они наудили по целому мешку лещей. Наверно, было килограммов тридцать пять у каждого. Однако я считаю слишком уж костлявой эту рыбу! Но для засолки, сушки... она, конечно же, является непревзойденной.

В затоне я проплыл "ворота" - два одинаковых по форме полуострова и кучеряво-рыжеватый островок с ракитником меж ними. Направился-помчал к участкам мелководий, образовавшимся из многочисленных подводных плато и даже выступавших над водою отмелей, поросших мощной, по-осеннему ярко-зеленой осокой.

Любой из новичков, забравшийся сюда со стороны "ворот", ничуть не усомнился бы, что перед ним невдалеке конец затона, плыть далее нет никакого смысла. Но это совсем не так. Меж мелководий есть приличные по глубине каналы, они расходятся на три весьма раздольных рукава, где прячутся целые полчища щук, неисчислимые стада "матросов"-окуней, довольно крупной плотвы-красноперки. При этом нужно знать (иметь в виду), что плыть необходимо только по центральному, весьма невзрачному, довольно узкому и неудобному каналу!.. Поскольку именно "его тропа" меж непролазных трав выводит к небольшому (метров до трехсот) удивительно красивому, обрамленному большим ольшаником и ивняком, прямому, довольно просторному рукаву, именуемому Озером. И только в самом его конце, напротив сухого дерева, можно подойти-подчалить к берегу, выйти на подошву Кручи.