Галина Полынская - Перстень отравителя [litres]

– Следуй за мной, Джин-Хо, – сказала крепко сбитая кореянка лет сорока в светло-зеленой униформе, мельком глянув на мужчину.

Развернув тележку, набитую всевозможными флаконами и бутылками с чистящими средствами, она направилась к лифтовым шахтам персонала.

– На самом деле меня зовут не Джин-Хо, – мужчина устремился следом, глядя ей в спину.

– Мне все равно, как тебя зовут, – Виен подкатила тележку к широким железным дверям лифта, обернулась и пристально посмотрела на Феликса. – Кто угодно может назваться Золотым Героем, но мало кто способен быть им.

Глядя, как чернота ее глаз сочится, словно густая древняя смола, сквозь узкие прорези век, Феликс произнес:

– Почему вы с мужем это делаете? С чего вы вдруг решили мне помогать? Возможно, я вас обманул, и я не детектив, а преступник.

– Нет, Джин-Хо, – опершись локтем на ручку тележки, женщина чуть подалась вперед, приближая гладкое луноподобное лицо к своему спутнику, и улыбнулась. Феликс отчего-то ждал, что сейчас меж ее губ скользнет быстрый змеиный язык, но этого не произошло. – Мы с Шином слишком хорошо знаем людей, чтобы ошибаться.

И Феликс вдруг с очевидной ясностью понял, что знают. Да.

– Виен, если вам с Шином понадобится другая работа, позвоните мне… – Мужчина сунул руку во внутренний карман пиджака, намереваясь достать визитку.

– Нам не нужна другая работа.

Горничная отвернулась и нажала кнопку вызова.

Лифтовая кабина доставила пассажиров на двенадцатый этаж. Ковры на полах коридора скрадывали звуки шагов и стук колес тележки. Подходя к двери под номером 4006, Виен достала из кармана зеленого фартука ключ-карточку, молниеносным движением сунула ее в щель замка, убрала обратно в карман и, не замедляя шага, пошла дальше по коридору.

Проскользнув в номер, мужчина тихонько притворил за собой дверь до щелчка и прошел внутрь. Номер оказался более чем приличным, двухкомнатным: небольшая гостиная и спальня. Шторы на всех окнах были плотно задернуты. Номер был таким чистым, что, если бы не чемодан у дивана в гостиной и белый целлофановый пакет с вещами на прикроватном пуфике, можно было бы подумать, что тут никто не живет.

Заслышав звук открывающейся двери, Феликс быстро шагнул в спальню, мигом растворяясь во мраке.

В гостиной вспыхнул свет. Вошел высокий темноволосый мужчина в светло-сером костюме. Сняв пиджак и бросив его на диван, он принялся мерить шагами комнату, время от времени потряхивая кистью правой руки, под манжетой рукава которой поблескивал золотой браслет. Пару раз мужчина даже поднес запястье к уху, словно надеялся услышать какой-то звуковой сигнал. Наконец он процедил вслух:

– Да где же ты, тварь?

Феликс чуть расслабил узел галстука, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, чтобы видна была полоска ошейника, нажал на кнопку галстучной булавки и произнес на арабском, выходя из спальни:

– Я здесь.

Мужчина резко обернулся. Взгляд его в одно мгновение охватил все детали, каждую черту лица, складку одежды, руки с длинными белыми пальцами, перстень с багровым камнем… Гость выглядел хорошо одетым элегантным господином, и ничто не отталкивало в его облике, но в нем со всей очевидной ясностью проявилось нечто абсолютно нечеловеческое. Прямые плечи Хатема вдруг поникли. И ссутулило их отнюдь не приближение господина с ошейником мумии на горле, Хатем не испугался, не удивился, просто некое мучительное напряжение словно наконец-то оставило эти плечи.

– Кажется, ты немного запутался, Хатем. – Гость перешел с арабского языка на древнеегипетский и указал жестом на диван. – Присядь, прошу, отдыха ради.

– Ты прав. Благодарю, – ответил египтянин на том же языке. Мужчина с готовностью шагнул к дивану и опустился на мягкое сиденье. – Безумно устал. Как же рад, что ты пришел! Можешь назвать свое имя?

– Зови меня Анубисом.

Феликс вышел в центр комнаты, остановился в метре от него и заложил руки за спину.

– Хорошо, – кивнул Хатем. – Тебе подходит имя проводника умерших в загробный мир.

Откинувшись на спинку дивана, мужчина уставился в потолок, немного послушал отдаленный вой автомобильных сигнализаций за окном, после произнес с легкой, отстраненной улыбкой:

– Ты начал говорить на арабском, теперь говоришь на древнеегипетском. Очень хорошо говоришь. Мой дед прекрасно разговаривал на древнеегипетском, арамейском и на аккатском.

– Он был историком?

– Профессором Каирского университета, специалистом по древним манускриптам.

– Должно быть, очень интересный собеседник.

– Очень, – кивнул Хатем. – Жаль, что я имел счастье общаться с ним в последний раз, когда мне было четыре года.

– Тебе удобно говорить на старом языке или хочешь перейти на современный язык Египта?

– Все равно. Удобно и так.

– Можно я присяду?

– Будь моим гостем, – взмахнул рукой молодой мужчина. Феликс принес из спальни прикроватный пуфик, опустил его посреди комнаты напротив дивана и сел. Поставив локоть на колено, он подпер кулаком подбородок и произнес:

– Можно задавать вопросы?

Хатем рассмеялся, расслабил узел галстука, по-мальчишески взъерошил пальцами волосы и ответил:

– Все что хочешь! Все двери открыты моему гостю!

– Цветы, яды, перстни-отравители – это очень красиво, надо отдать должное. Расскажи мне об этих кольцах, великолепных копиях перстней…

– …Чезаре Борджиа, Марии Медичи, Генриха Птицелова, Симона де Монфора, – закивал Хатем. – Моя семья владела оригиналами перстней и их репликами. У нас большая коллекция.

– Боюсь разочаровать, но твоя семья, скорее всего, владела копиями времен оригиналов и репликами копий. А настоящие перстни либо канули в реку времени, либо остались в семьях.

– Не хочу верить в это, – поморщился Хатем. – Я касался их, играл с ними, ощущал связь времен и сил…

– И взял реплики – дубликаты колец – для убийства?

– Да. Они давали мне силу, они касались рук выдающихся людей. Я изучил их до каждой мелочи, до всякой потертости, до каждого изъяна… в них заключено истинное могущество!

Феликс сунул руку во внутренний карман пиджака, вынул перстень в виде головы льва и протянул его на раскрытой ладони собеседнику.

– Этот перстень принадлежал моему двоюродному деду Сезару Борха. Это был его любимый перстень. Скольких он убил этим кольцом – не перечесть. Если верить тебе, то металл этого перстня хранит тепло его крови и кожи, его мысли, его поступки…

– Его энергию! – перебил Хатем, неотрывно глядя на золотое кольцо, лежащее на белой ладони.

– А этот перстень, – Феликс вынул из кармана точно такое же кольцо, – реплика кольца, сделанная во время жизни Сезара. Ощутишь разницу?

– Ты правда можешь дать мне их в руки? – Лицо Хатема озарилось восторженным интересом, и глаза его сделались светлыми, прозрачно-хрустальными.