Галина Романова - Колледж Некромагии. Самый плохой студент

Оливер тащился за нею следом и получал свою порцию внимания – от презрения, мол, только последняя тряпка может вздыхать о чужой невесте, до зависти и благородного негодования. Дескать, Ханна полная дура, раз не видит, как парень мучается! Была и жалость, и ее переносить было тяжелее всего. Остатки гордости и самоуважения требовали, чтобы он немедленно развернулся и ушел, но почему-то хотелось непременно испить эту чашу до дна.

– Эй, ты!

Она даже не сразу сообразила, кому адресован этот возглас, и продолжала идти по коридору.

– Ты! – продолжал недовольный женский голос. – Я к тебе обращаюсь! Не делай вид, что не слышишь! Руге!

Ханна оглянулась. Несколько девушек смотрели на нее в упор.

– Иди сюда, – сказала одна из них.

Оливер напрягся. Его не замечали, как не замечали колонны, поддерживающие потолок.

– Тебе надо, ты и подойди! – с этими словами Ханна двинулась дальше.

– Задержите ее!

Две девушки тут же ринулись наперерез, вставая у Ханны на пути.

– Дайте пройти!

– Сейчас поговоришь и пойдешь!

Девушка попыталась обойти неожиданное препятствие, но ее быстро схватили за локти.

– Что это значит?

Забыв про обиду, Оливер рванулся было на помощь, но еще одна девушка оттерла его в сторону. Юноша чуть не заплакал от досады.

Ханна рванулась из захватов. Уроки мастера Хотислава по самообороне, которые он преподавал с первого курса, не прошли даром. Ей удалось легко вырваться из одного захвата, но противниц было двое, и они тоже явно посещали те же курсы. Девушка сопротивлялась отчаянно, но ее все-таки скрутили и, заломив руки, подтащили к той девице, что смирно стояла в сторонке и ждала.

Ханну поставили перед нею. Несколько секунд девица рассматривала встрепанную, злую четверокурсницу, а потом коротко ударила ее по щеке.

– За что? – взвыла та.

– За то, что не подошла сразу, как только позвали!

– Я тебе не собака, чтобы бегать!

– Знаю. Ты хуже.

Вторая пощечина – левой рукой – вышла слабее, но все равно обидно. Оливер снова рванулся на выручку, но перед ним сомкнулись ряды.

– Тише ты, – какая-то девчонка схватила за локоть. – Не дергайся. Ничего она ей не сделает. Поговорит только.

– Это у вас называется «поговорить»? – взвыл парень, едва ли не впервые в жизни радуясь, что до недавнего времени девушки обходили его стороной. Если хотя бы треть всех девушек на самом деле такие, лучше уж держаться подальше от женщин вообще!

От обиды и боли хотелось плакать.

– Откуда ты взялась? – голос дрожал и срывался. – Что я тебе сделала?

– Меня зовут Олива Блок, и я, между прочим, виконтесса. Это, – девица мстительно сузила глаза, – тебе за Рихарда!

– Что? – от удивления у Ханны даже высохли навернувшиеся на глаза слезы.

– Что слышала. Рихард Вагнер мой! И только мой! Поняла?

– Нет, – выдохнула Ханна. Она не могла поверить в то, что этому есть такое объяснение. К сожалению, Олива Блок поняла ее по-своему.

– Да! – выкрикнула она. – Да! Он мне нравится! А ты… Ты на себя посмотри! Разве может понравиться такая, как ты, такому, как Рихард?

Оливер снова дернулся вперед – инстинктивно, помочь, поддержать! – и снова его удержали.

– Откуда ты знаешь, кому кто нравится, а кто – нет? – произнесла Ханна. – Ты вообще нравишься хоть кому-то?

– Многим. Но мне нужен он! Рихард!

То, что в высокого блондина была влюблена каждая вторая девушка факультета и кое-кто из «соседей», знал весь Колледж. Рихарду уже несколько раз приходилось драться на дуэлях с взбешенными ревнивцами. Говорят, что и девчонки ради его красивых глаз тоже устраивали разборки, а некоторые как раз и подали документы на отчисление потому, что самый красивый парень потока не обращал на них внимания. К счастью, об этих внутренних стычках не знали преподаватели, иначе сидеть бы Вагнеру в тюрьме несколько лет. Ханна сама какое-то время назад посматривала на него с интересом, но быстро поняла, что таким, как она, бабник Рихард не нужен и оставила все попытки.

– А нужна ли ему – ты? – вырвалось у нее. – У Рихарда вас – целый цветник.

– Был цветник, да весь вышел! Теперь у него есть я!

– Чем докажешь?

– Ну, – Олива выпрямилась, окинула взглядом коридор, – не здесь и не сейчас, но доказательства предоставлю.

– А где и когда? – быстро спросила Ханна.

– Думаю, у тебя найдется хорошая подружка, умеющая держать язык за зубами. Пусть она подойдет как-нибудь сегодня после занятий, и мы обсудим место и время. Согласна?

Ханна только открыла и закрыла рот. Она ожидала многого, но чтобы такое…

Застыл и Оливер, раздумав бежать на помощь. Дуэль? Между девушками? Он слышал, что такое бывает, но вот чтобы увидеть самому…

– Почему бы и нет? – услышал он голос Ханны.

Державшие ее руки разжались. Локоть Оливера тоже отпустили.

– Договорились, – Олива отступила. – Вот видишь, а ты упрямилась… Деревенщина! Учишь вас хорошим манерам, учишь, а вы никак не учитесь! Что вы за бестолочи такие…

Ее слова могли относиться как к «свите», которая топталась вокруг – кто держал сумку с вещами Оливы, кто теплый плащ, поскольку на дворе все-таки осень, – но задели только Ханну.

– Может быть, все дело не в учениках, а в бездарном учителе? – фыркнула она и пошла прочь. Избитые щеки горели. Но жгло девушку не это. Дуэль. За Рихарда. За его чувства… как будто ей были нужны чувства этого гулены и бабника! Ханна уже на первом курсе, когда Олива Блок еще даже не поступила в Колледж, пала жертвой его чар, но Рихард ее даже не замечал, увлекшись другими. Долгое время Ханна переживала, но тайно, с каждым днем понимая все сильнее, что шансов нет. И время сделало то, что должно. Время и… Оливер.

Они оба были в тени первого красавца всего факультета. Оба были для него всего-навсего друзьями, с которыми можно было весело поболтать и провести время. Почему же не заметили друг друга раньше? Да просто тень, которую отбрасывал Рихард, была слишком велика. Вот и блуждали они в этой тени, как слепые, пока случай не столкнул их нос к носу.

Теперь Рихарда нет. Они остались одни. Не было тени, которая застилала им свет – но не было и защиты.

Девушка обернулась на приятеля. Оливер тащился позади и, встретившись с нею взглядом, торопливо отвел глаза. Он все видел и слышал. Ханна прикусила губу и дотронулась до щеки. След от пощечины все еще горел.

– Оливер, что мне делать? – прошептала она.

На нее взглянули глаза побитой собаки. Глаза, в которых неожиданно вспыхнул слабый огонек надежды.

– Надо подумать, – прошептал парень.

Пра Добраш не хотел идти на сегодняшнее занятие по экзорцизму. И дело было не только в том, что ему вообще не нравилось здесь находиться. Это был тот самый курс, тот самый факультет. И те самые студенты будут смотреть на него во все глаза. Да, если бы не его долг, он бы вообще предпочел больше даже не думать о молодых некромантах! Больно нужно! Но пра ректор Святомир Гордич высказался достаточно четко – иди и работай!