Галина Романова - Колледж Некромагии. Самый плохой студент

– Кончайте говорить загадками, пра, – оборвал его парень. – Зачем вы-то явились? Только чтобы полюбоваться на спектакль? В Зверине закончились труппы бродячих актеров? Или нет денег на билет в театр?

– Я собираю информацию, – объяснил инквизитор. – По крупицам, по обрывкам…И кое-что интересное узнал.

– Вы узнаете еще больше интересного, если попросите допросить труп Густава Белого фон Ноймана, – повторил свою просьбу Рихард. – Я хоть и не закончил учебу, но знаю, что на магическом допросе труп солгать не может! Он назовет вам имя истинного убийцы…

– Зачем? – пра Михарь внезапно сел на корточки и оказался так близко от арестанта, что даже в полумраке камеры можно было как следует рассмотреть его моложавое строгое лицо, чуть прищуренные глаза, складочки в уголках губ. – Если мы его уже и так знаем?

– И вы туда же? – от близости инквизитора кружилась голова, по телу разливалась слабость, заведенные назад руки и напряженные плечи заныли так, что хотелось выть. Сейчас он не мог бы колдовать даже со свободными руками и вооруженный парой-тройкой амулетов. – Я не убивал Густава Белого…

– Тогда зачем взяли на себя чужую вину? Вы покрываете истинного убийцу, Вагнер? Зачем?.. Впрочем, тут как раз все понятно – спасаете друга ценой своей свободы, здоровья, карьеры…Похвально. Но если это так, то зачем вы настаиваете на магическом допросе души Ноймана? Ведь призрак Густава наверняка назовет вам имя того человека, которого вы стараетесь спасти!

– Я не знаю, кто убил Густава Белого, – признался Рихард.

– То есть, вы сами не знаете, ради кого рискуете жизнью? А как же улика? Кошелек Ноймана, найденный у вас и предъявленный вами? Как он попал к вам? Вы получили его от убийцы?

– Или от того, кто просто срезал кошелек с пояса мертвеца.

– То есть, – пра Михарь откинулся на пятках, – вы покрывали самого обыкновенного грабителя? Мародера, обирающего трупы на поле боя? А вы не подумали, что это все-таки один и тот же человек?

Рихард думал об этом, но сейчас решительно помотал головой:

– Нет. Он не убивал Густава. Им нечего было делить. Если только… – сомнения нахлынули снова.

– Вы колеблетесь, – кивнул инквизитор и встал. – Хотите узнать правду – а мог ли ваш приятель действительно случайно заколоть Ноймана на дуэли? Это ведь, насколько мне удалось узнать, беседуя с вашими однокурсниками и самими слушателями Университета, давняя война. А на войне убивают, берут в плен, грабят мирное население, засылают шпионов в стан врага, чтобы выведать их планы, заодно калечат людские судьбы… Война всегда война, кто бы и против кого ее не вел. Она жестока. И для победы порой хороши любые средства. Вы – жертва этой войны. Как и несчастный Нойман. И – увы! – вы не первые и не последние ее жертвы. Сколько их еще будет – неизвестно.

– Что же мне делать? – Рихард смотрел снизу вверх.

– Вам – уже ничего. Вы все сделали. Теперь за дело возьмутся другие.

Изольда готова была расплакаться от жалости к себе. Ее преследовали неудачи. На новом месте она никак не могла обзавестись друзьями. Цель, которую она преследовала с того мига, как переступила порог Колледжа Некромагии, так и не была достигнута. Более того, сейчас она оказалась отброшенной назад, словно не было этих без малого трех седмиц учебы. А теперь еще и этот день…

Она сразу заметила, что ее одногруппники о чем-то совещаются. Ханна была единственной, до ее появления, девушкой группы среди полутора дюжин парней, и впервые за завтраком она нарушила правила и уселась за стол на мужской половине. Ни разносчики, ни остальные студенты и бровью не повели – о том, что случилось с Рихардом Вагнером, так или иначе, уже знали все. И, сблизив головы, третья группа четвертого курса о чем-то коротко переговаривалась. Отдельные слова: «Да!» – «Нет!» – «А я согласна!» – «Ну, вообще-то нормально…» – и так далее. Ничего конкретного, но, когда Изольда подошла, смолкли и они.

– Ты чего? – на девушку смотрели в упор.

– Идем за наш столик, – она кивнула Ханне. Та покачала головой:

– Иди. Я потом подойду!

– Почему? – блондинка не собиралась сдаваться без боя.

– У нас есть дело.

– Не подскажешь, какое?

– Это наше дело, – обычно смешливый Янош сейчас выглядел непривычно серьезным.

– Но…

– Ты не поймешь! – решительно отрубил он.

– Это касается Рихарда, – все же решилась Ханна.

Краем глаза Изольда заметила, как напрягся Оливер Жижка, сидевший рядом с ее подругой, и внутренне усмехнулась.

– А меня, значит, не касается? Мы с ним, кажется, учились вместе и…

– Вы с ним вместе учились всего месяц, – перебил Янош. – И то не полный. А мы – три года. Мы его друзья…

«А ты чужая», – прозвучало невысказанное, но понятное всем.

Ханна поджала губы, собираясь принять неудобное решение.

– Мы хотим устроить бойкот, – с неохотой пояснила она. – Для пра Добраша. Сейчас ведь у нас теория по экзорцизму, а он – богослов. И именно из-за богословов Рихард попал в беду. Вот мы и хотим…

– Завалить ему лекцию? – догадалась Изольда. – Но это… неправильно! Он ни в чем не виноват! Он просто…

Перед глазами встало лицо пра Добраша. Все еще симпатичный и довольно молодой по сравнению с остальными преподавателями Колледжа мужчина с правильными резкими чертами породистого лица. Несомненно, до принятия сана он принадлежал к какому-то знатному и очень древнему семейству – такую внешность дает только чистая кровь. Конечно, он не мирянин, но когда это нежные чувства останавливала подобная преграда?

– Вот видишь! – Янош скривился. – Я же говорил, что плохая идея ей все рассказать!

– Радмиру мы рассказали, – Ханна кивнула на Крамера, который вместе со своей сестрой сидел с другой стороны.

– Да, потому что Радмир нужен нам в аудитории.

– И мы друзья! – выпалил тот, покосившись на свою сестру. Фиона занимала столик вместе с тремя девушками четвертого курса. – Кроме того…

– А я не друг? – поразилась Изольда.

Ответом ей были весьма двусмысленные взгляды, и она удалилась, чувствуя себя уязвленной.

И это было только началом. Как она и предполагала, остальной курс был частично посвящен в планы друзей Рихарда. На протяжении всей лекции она со всех сторон ловила на себе возмущенные взгляды, словно это она была во всем виновата. Но ведь пра Добраш действительно ни причем!

А потом еще и отработка у преподавателя нежитеведения… Мэтр Йоганн заставил ее вымыть в аудитории все – полы, стены, парты, окна – а сам все это время сидел на кафедре и проверял домашние работы, лишь изредка отвлекаясь от своего занятия и отдавая короткие приказы: «Стулья ставить не так! Поверните!» – или: «Осторожно! У этого окна рама старая». И все. Не приставал, не разговаривал, даже не зачитывал ничего вслух – мол, вот какие перлы выдают некоторые умники. И, тем более, не пытался засадить ее собственно за отработку занятия. Ей не пришлось переписывать из толстого фолианта названия всех потусторонних сущностей или наспех составлять какую-нибудь схему. Он даже не приказывал сто раз написать какую-нибудь бессмысленную фразу типа: «Я больше никогда не буду пропускать занятия». Все ограничилось банальной уборкой помещения, после чего ее выставили за дверь. Мол, надо успеть подготовиться к завтрашнему занятию с первокурсниками.