Роберт Маккаммон - Слушатель

Слава Богу, что до Кертиса можно было мысленно дотянуться — а через него и до отца — но она волновалась, что эта способность сильно зависит от расстояния между собеседниками. Если их увезут еще дальше, у нее может не хватить сил, дотянуться до Кертиса.

— С нами все будет хорошо, — заверил Хартли детей перед тем, как выйти из машины. Он глянул на два ствола револьверов и двух похитителей, с вызовом вздернул подбородок, и спросил: — Что теперь?

— Сними ботинки и выбрось их в лес, — скомандовала Джинджер. Он подчинился. — Теперь распахни пиджак, — приказала она. Когда он вновь подчинился, она сказала ему снять ремень и выбросить его тоже. — Бумажник, — отчеканила она. Он послушно отдал бумажник Донни. Она забрала его наручные часы, но небольшое количество мелочи в карманах предпочла оставить. Затем, прикрываясь стволом револьвера, Джинджер сказала: — Стой смирно, Хартли. Донни, давай.

Донни сорвал с шофера фуражку, взъерошив его поседевшие волосы, и нацепил головной убор на себя, сильно наклонив его набок. Потом, немного повозившись, он открыл одну из упаковок ваты.

— Открой рот, — потребовал он, после чего затолкал в рот Хартли кучу ваты. Затем он отрезал ножом кусок изоленты, заклеил им губы шофера и вдобавок еще несколько раз обмотал ею его голову. Далее, так же заложив ватой глаза пленника, он заклеил клейкой лентой и их. — Руки перед собой. И сложи их вместе, — после исполнения команды лента обмоталась вокруг запястий Хартли. И хотя у его пальцев оставалось около дюйма свободы, толку от этого не было. После окончания экзекуции Хартли затолкали обратно в салон автомобиля. Следующей из машины выбралась Нилла, которую тоже заставили выбросить обувь, затем ей набили рот ватой, заклеили глаза и связали ей запястья, как и Хартли.

Когда очередь дошла до Джека-младшего, мальчика пришлось силой вытаскивать из машины, потому что он начал сопротивляться, активно дергая ногами и руками и неистово крича.

— Сними с него эти чертовы «Бастер-Браунс!» — прорычал Донни, держа Джека за волосы. Несмотря на то, что он угрожал ребенку пистолетом, Джек умудрился нанести ему удар в левую голень. Донни сцепил зубы от боли и на миг отпустил ребенка, но лишь для того, чтобы отвесить ему звонкую пощечину, после чего затолкал ему в рот столько ваты, что его щеки неимоверно раздулись. После удара Джек Младший присмирел, поняв, каким грубым Донни может с ним быть, и после этого стоял смирно.

— Поосторожнее с ним, — предупредила Джинджер. — Не ломай наш товар.

— Я ему шею сверну. У меня теперь шишка на ноге неделю не пройдет, — буркнул Донни, схватив мальчика за волосы и яростно встряхнув его, зашипел прямо на ухо ребенку: — О, да, парень, мы с тобой отлично повеселимся! — он едва не вывернул Джеку Младшему руки, и Джинджер подержала его, пока Донни связывал ему запястья изолентой.

Сидя в машине рядом с Клэем Хартли, лишенная зрения и с набитым ватой ртом, Нилла, как могла, постаралась сконцентрироваться на разговоре с Кертисом и отринуть свой страх.

— Кертис, ты там?

Он не отвечал.

— Кертис? Пожалуйста, ответь, — она почувствовала, как горло ее сдавливают рыдания. Жесткая черная лента опоясывала всю ее голову, закрывая оба уха, и все, что она могла слышать сейчас, это рев собственной крови, быстро бегущей по ее венам.

Затем, после того мучительно-долгой паузы, послышалось:

— Я здесь, Нилла. Тебя едва слышно… похоже, ты очень далеко.

— Я так устала… у меня ужасно болит голова. Ты все еще с моим папой?

— Да. Он ведет меня к тебе домой. Я останусь с ним, пока мы не найдем вас.

— Они затолкали нам в рот вату. И глаза тоже заклеили. Они нас связали, я ничего не вижу. О, Кертис… моя мама… она будет так волноваться!..

— Твой папа тоже мне так сказал. Он сказал, что не представляет, как она это перенесет, но ему придется рассказать ей все, как только мы доберемся до вашего дома.

— Я чувствую, что вот-вот заплачу. Но я не могу… я не должна. Если я начну… я не уверена, что смогу остановиться. Скажи мне что-нибудь хорошее, Кертис… что-нибудь, чтобы я не заплакала, — попросила она.

— Ну… Мы никогда прежде не говорили подробно о том, кем ты хочешь стать, когда вырастешь. Почему тебе хочется стать медсестрой?

Она заставила себя проглотить рыдание, и это было трудно, словно проглотить большой кусок угля.

— Мне бы хотелось изучать здоровье, — ответила она. — В школе меня это интересует больше всего.

— Это прекрасная мечта, — ответил Кертис. — Хорошие медсестры всегда нужны, как я думаю. И кто знает! Может быть, в итоге ты даже решишь стать настоящим доктором.

— Быть доктором… мне кажется, это очень сложно, и… ОЙ! — она воскликнула мысленно и даже тихо застонала вслух, потому что ее голова разболелась еще сильнее. — Дверь машины захлопнулась! Они… кажется, завели двигатель. Мы снова едем!

— Все хорошо, Нилла. Я расскажу твоему папе, что происходит. Ты звучишь очень слабо, и я думаю, дело в том, что ты очень устала. Просто помни… я здесь, и твой папа здесь, и он рассказал мне, что прикладывает все силы, пытаясь достать деньги для этих людей. А после — все будет хорошо. Очень скоро. Надо просто немного потерпеть.

— Хорошо, — ответила она и кивнула, чувствуя, что слезы все равно подступают. — Хорошо, я буду об этом помнить.

— Чего ты там головой киваешь? — послышался голос Донни — резкий и громкий. — Я ничего у тебя не спрашивал. Эй! Девчушка! Я с тобой говорю! — она почувствовала, как кто-то грубо толкает ее в плечо чем-то жестким, и решила, что это может быть ствол пистолета.

— Она не может ответить, — закатила глаза Джинджер и в сердцах добавила: — идиот !

Она смотрела за Партлоу, ехавшего в «Форде» впереди: тот только что повернул направо, на залитую дождем дорогу.

— О. Ну да. Ну… черт, она кивнула так, как будто… не знаю… как будто она что-то слушала. Странно.

— Хватит размахивать стволом, мать твою, сиди смирно. Примерно через три минуты я хочу, чтобы голова Хартли опустилась вниз. А детей и так никто не увидит. Слышишь? Слушай внимательно, что я тебе говорю, и быстро выполняй.

— Слушаюсь, мастер-сержант-мэм, — отчеканил Донни, отсалютовал ей и прыснул от смеха, выпустив соплю из правой ноздри.

В «Форде», возглавлявшем этот парад похищения, Партлоу все еще пылал от возмущения после того, как получил взбучку от этой самоуверенной разгневанной фурии. Разумеется, он понимал, как опасно давать Ладенмеру еще один день, но разве дополнительные пятнадцать тысяч не были хорошей добавкой?

— Да черт с ним! — воскликнул он, глядя на выступающую перед ним из леса коммуну Кеннера.