Роберт Маккаммон - Слушатель

— Увы. Хорошо, что здесь темно, да?

— Ой, брось, малыш Джек, — протянула Нилла. — Не веди себя, как ребенок. Если что, мне тоже придется писать при тебе.

— Давай, воспользуйся ведром, — сказал Хартли. — Не бойся, это всего в трех шагах.

Джек направился в угол, испустив тяжелый вздох смирения. Он двигался осторожно, с явной опаской, разведывая незнакомое пространство комнаты.

Нилла села прямо на пол в дальнем углу. Она оперлась спиной на стену, закрыла глаза и попыталась вообразить, что сидит в собственной комнате дома, но ее воображение не могло наградить ее этой успокаивающей иллюзией.

— Кертис? — попыталась связаться она.

Он ответил почти сразу.

— Я здесь .

— Где ты?

— Я с твоим отцом у вас дом. Никогда прежде не бывал в таких местах. У меня даже дыхание перехватило. Твой папа ушел, он решил поговорить с твоей мамой. А где ты?

— Я в комнате в какой-то жуткой старой хижине. Здесь нет света. А этот человек — Донни — забрал стеклянный глаз мистера Хартли. Я думаю, он сумасшедший. Он так разозлился на этот стеклянный глаз, что у него все лицо покраснело… и женщина назвала его Хайнц. Возможно, она имела в виду кетчуп.

Кертис не ответил.

— Ты еще там? — спросила Нилла.

— Да. Ты сказала, она назвала его Хайнц?

— Да.

— Это забавно, — сказал Кертис. — Не смешно, но… забавно.

— Смеяться тут не над чем. Мне хочется плакать, но я не могу разрыдаться на глазах у малыша Джека.

— У тебя есть идеи о том, где может находиться эта хижина?

— Я даже не могу сказать, мы все еще в Кеннере или уже уехали оттуда. После того, как они залепили нам глаза и рты, они куда-то поехали. Они везли нас так около пятнадцати минут, но повернули только один раз направо.

— То есть, вы должны быть где-то на берегу озера, — прикинул он. — Возможно, за чертой города.

— Может быть. Я не…

Ее концентрация была прервана громовым ударом, сотрясшим дверь. Нилла ахнула от испуга и так подпрыгнула, что поцарапала спину о грубые доски.

— Не слишком ли вам там комфортно? — злорадно спросил Донни, стоя у двери.

Его громовой смех прорезал пространство, как выстрел.

Хайнц , — подумал Кертис, сидя в мягком кресле в роскошной гостиной Ладенмера.

Он вспомнил молодого белого мужчину, который недавно столкнулся с ним на станции Юнион и лицо которого стало красным, как кетчуп, из-за гнева. С ним была женщина и еще один мужчина, и эта женщина назвала сердитого джентльмена Хайнц . Неужели, это та же троица, которая похитила Ниллу и малыша Джека? Эта версия была не лишена смысла: плохие люди путешествуют на поездах так же, как и добропорядочные, так что…

Кертис внезапно потерял связь с Ниллой и уже собирался позвать ее снова, когда в комнату вошел Ладенмер. Лицо его казалось не просто белым, а, скорее, серым и выглядело оно изрядно изможденным. Вздохнув, магнат опустился в кресло напротив Кертиса.

— Я только что говорил с Ниллой, — сообщил Кертис. — Она сказала, что они в какой-то хижине, возможно, за пределами Кеннера, но наверняка на берегу озера, потому что они свернули направо с главной дороги.

— От этого мало пользы, — устало пробормотал Ладенмер. Он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. — Там много хижин и рыбацких стоянок. Даже если бы я знал точную хижину… я бы не стал предпринимать ничего, что навредило бы моим детям. Нашим детям, — исправился он.

Кертис слышал душераздирающий крик сверху около десяти минут назад, а затем наступило молчание.

— Как прошло? — спросил он.

— Плохо. У нее есть несколько предписанных седативных препаратов, я дал ей один и, возможно, ей удастся немного поспать. Джейн… старается держать марку при посторонних, но на самом деле она очень хрупкая, — его глаза широко открылись, но взгляд их казался замутненным, их обычный синий цвет как будто вымылся. — Ее отец — богатый корпоративный адвокат в Шривпорте. У него хорошая репутация в обществе, но большинство людей не знает, что он — страшный в гневе алкоголик. Когда напьется, он ведет себя, как бешеный бык. Когда Джейн и ее сестра были маленькими… он бывал с ними груб, а им приходилось притворяться, что все хорошо. Они обе хорошо обучились притворству и могут разыграть первоклассный спектакль, но насилие оставило на них обеих отпечаток, за который они расплачиваются до сих пор. Поэтому с любой проблемой, которая вызывает стресс — думаю, ты понимаешь, что это значит — Джейн справляется намного тяжелее, чем другие.

— Может быть, вам следует вызвать врача?

— Я уже думал об этом. Возможно, так и надо поступить. Может быть, это именно то, что должен сделать хороший муж… но доктор будет задавать вопросы, Джейн может проговориться о случившемся, док пойдет в полицию, несмотря на то, что я попрошу, чтобы он молчал… или он скажет кому-нибудь еще, кто обратится либо в полицию, либо в газету… Я не могу так рисковать. Не прямо сейчас, когда все готово к часу ночи пятницы. Нет, я должен справиться с этим сам, — Ладенмер повернул свое измученное лицо к панорамному окну. — Когда-то, я был для Джейн рыцарем в сияющих доспехах, — тихо сказал он, — но мне кажется… со временем мои доспехи потускнели.

— Я думаю, вы делаете то, что считаете нужным, — сказал Кертис.

— Да. Дело в том, что если что-то случится с нашими детьми… я потеряю и Джейн. Я знаю, она уйдет от меня. Это будет потеря всего… всего того, что я обрел хорошего и стоящего в этом мире, — вдруг он резко тряхнул головой и рассмеялся. — Только послушай меня! Говорю с тобой, как будто я знаю тебя всю свою жизнь! Как будто ты друг семьи, а не… — он замолчал, его рот так и остался открытым.

— Не негр? — подсказал Кертис, произнеся это спокойным голосом, как всего лишь констатацию факта.

— Не посторонний человек , — договорил Ладенмер. — Мне плевать, какого цвета у тебя кожа. Ты — моя связь с Ниллой, и только это имеет значение. Может быть, ты — ее рыцарь в сияющих доспехах.

— Мои доспехи не слишком-то сияющие, — сказал Кертис.

— Хорошо, будь рыцарем в черных доспехах, если тебе так больше нравится.

Несмотря на испытания и невзгоды дня, сказанное показалось Кертису безумно смешным. Он не смог сдержаться и громко рассмеялся. И вопреки подавленному состоянию, в котором пребывал Ладенмер — а возможно, именно из-за него — он тоже попытался отказаться от рвущегося искреннего смеха, но после того, как его смех все же зазвучал и раскатился эхом по всей комнате, он почувствовал себя и лучше, и увереннее.

— Вот, как все пройдет завтра, — сосредоточенно произнес Ладенмер, когда перестал смеяться. — Виктор принесет коробку с деньгами сразу после полудня. Затем мы с тобой отправимся на поиски Сандаски-роуд и этого рыбацкого пирса. Я не хочу рыскать в темноте, не зная, где он находится — он поднялся с кресла. — Я лучше пойду, посижу с Джейн. Послушай… ты можешь занять спальню для гостей наверху. Мэвис тебе ее покажет. Там есть собственная ванная комната. Если ты проголодался… у нас на кухне много еды. Если хочешь чего-то особенного, Мэвис сможет приготовить. Стейки, ветчина, хлеб для бутербродов… мороженое и торт… даже свежая… — он снова замолчал, выглядя как человек, который отчаянно пытается оттянуть шаг, который низвергнет его в бездну. И все же, он нашел в себе силы договорить: — … дыня.