Татьяна Хмельницкая - Дело ясное, что дело тёмное

— В какой-то мере чистейшая правда.

Вот как хочешь, так и относись к его словам, произнесённым с хитрым выражением лица!

Неожиданно сердце кольнула тревога. Я обернулась и увидела на прозрачном стекле дверцы автомобиля чёткий рисунок ладони со всеми линиями, крючочками, складочками и бугорками в основаниях фаланг пальцев.

Тряхнула головой, но ладонь не исчезла. Я села удобнее и приложила свою ладонь к стеклу.

— Что? Что ты видишь? — Полин навалился на меня со спины, обнял одной рукой.

— Ладонь. Чья, не знаю.

Как только я произнесла фразу, стекло моментально заполнило едва уловимое лицо юной девушки-основательницы. Он смотрела на меня спокойными, умными глазами, словно изучала или запоминала.

— Скажи мне, — прошептала я, обращаясь к призраку. — Ты давно не приходила, но раз ты здесь — скажи.

Но вместо ответа лицо юной основательницы расцвело улыбкой, а глаза стали хитрыми. Губы девушки зашевелились, а мои вторили её движениям:

— Он знает, — получилось у меня.

— Кто знает? — бросил Пол.

Ответить я не успела: мир потерял звуки, выцвел, стал безжизненным, а в голове зазвучал высокий женский голос:

— Как не войти дважды в одну и ту же воду…

Разноголосый хор эхом повторял слова в моей голове, заставляя меня вжиматься в спинку кресла, сдавливать голову руками. Мне казалось, что каждый звук заставляет вскипать кровь, разъедает вены, выжигает душу.

— Так не быть второму, как не допущен первый, — повторила я за хором.

Боль заполнила всю меня до последней клетки и я, не выдержав пропала, растопившись внутри горящего водоворота собственной крови. Затем пришла темнота — холодная, спасительная, надёжная.

Хлопок по щеке заставил меня открыть глаза и первое, что я увидела — испуганные глаза Полина Щуки. Парень тут же набросился на меня с вопросами о моём здоровье, а я вместо того чтобы отвечать, поднесла ладонь к своему лицу и вгляделась в линии на ней. Память подкинула картинку ладошки на стекле, и я сравнила линии.

Полин продолжал теребить меня, спрашивал что-то, а я не могла оторвать глаз от чёрточек, образующих пентаграмму, которую раньше я не замечала.

— Надо будет спросить у Мартина, что это означает, — пошептала я, обращаясь к Полу.

Парень нахмурился, посмотрел на мою ладонь.

Я обрисовала ногтем линии, образующие пентаграмму. Пол внимательно смотрел за моими движениями, затем достал шариковую ручку и протянул мне. Я снова повторила рисунок, но теперь чернилами.

После короткой паузы Щука произнёс:

— Понятно. Читал о таком, но всё равно удивительно увидеть воочию. Это подсказка. Подробнее расскажешь о том, что ты видела и что за фразы ты произносила?

Объяснила, как сумела — комкано, подбирая слова, сбивчиво. Но меня порадовало, что Полин не посмеялся надо мной, а отнёсся к словам очень серьёзно:

— Пращуры помогают, только мы не можем расшифровать сказанное. Ладно, будем двигаться дальше. Поехали, Виктор.

— Но что и где ты про это читал? — указав на свою ладошку, спросила я.

— Обещаю, что до боя курантов в Новогоднюю ночь ты всё узнаешь. Пока что, оставим всё, как есть.

Остальную часть пути мы болтали, смеялись, жевали — в общем, старались не говорить ни о чём серьёзном, словно готовясь к сложным испытаниям.

Первое из них случилось сразу, как только мы пересекли границу владений. Нас обыскали полицейские, долго проводили допрос, затем, удостоверившись в том, что мы те за кого себя выдаём, разрешили следовать дальше. Напоследок старший группы напомнил Полину, что он на территории Ореховой провинции, и поправки к Законам королевства действуют в полной мере, а Пол тут же вытащил из кармана магический кристалл на цепочке и повесил его себе на шею. Действия всезнайки вызвали у меня всю палитру раздражения, а я и не подозревала, что она настолько красочная.

Деревенька Простор расположилась недалеко от границы частей государства, за лесочком и выглядела игрушечно и живописно, на фоне высокого холма. Дом Зелёных мы нашли сразу, впрочем, как и его обитателей — они наряжали высокую ёлку, растущую во дворе. Я сразу почувствовала запах родной расы, и настроение стремительно пошло вверх, размывая злость на мага с его защитным амулетом.

После недолгих объяснений, хозяева — мать на вид не старше сорока и дочь лет пятнадцати — пригласили нас в дом. Причём женщина всю дорогу не сводила с меня взгляда, а лицо подростка стало напряжённым и хмурым.

Разместившись за широким столом на удобных, добротных стульях мы пили чай и говорили о Магогесте и Миргороде, как принято у всех оборотней: сначала о внешнем, потом о сокровенном.

Потихоньку разговор лёг на нужные нам с Полом рельсы, и я погрузилась в рассказываемую женщинами историю. Говорила в основном мать, Мариика, а её дочь Ирада, вносила уточнения.

Оказывается, у Мариики была старшая дочь, и звали её Софья. Девушка влюбилась в шестнадцать лет в мага по имени Валентин Буков и последовала за ним в Магогест. Оборотень присылала электронные письма, в которых рассказывала о том, как живётся ей с любимым, насколько она счастлива.

София была более откровенна с младшей сестрой и присылала ей более подробные эпизоды, и один из них знакомство с оборотнем по имени Евгений Крюков.

Когда прозвучало знакомое имя, я вздрогнула, и посмотрела на Пола. Он, поймав мой испуганный взгляд, подмигнул мне и улыбнулся, попросив хозяев дома продолжать.

Последнее письмо, которое получили женщины от Софии, было наполнено теплотой, счастьем и ликованием. Она собиралась на бал вместе с возлюбленным и пребывала в приподнятом настроении. Электронное письмо содержало фотографию.

Мариика поднялась со стула и подошла к шкафу, что стоял в углу. Громадина из тёмного дуба, выглядевшая внушительно и мощно тонко скрипнула дверцей, когда мать Софии потянула за дверцу и снова пискнула, когда захлопнула её. Теперь в руках женщины была рамка, со вставленной в ней фотографией.

Усевшись на своё место, женщина погладила тыльную сторону фотографии и только после этого развернула её к нам. На нас с портрета смотрела фиолетовыми глазами рыжеволосая девушка. Платье с цветами выгодно подчёркивало изгибы её фигуры и тон кожи — белоснежный, фарфоровый.

Если не вглядываться в портрет и девушку на нём, то можно было бы принять её за меня и наоборот.

Я с трудом сглотнула, на секунду зажмурилась, а когда снова распахнула веки, посмотрела на Мариику. В её глазах читалась боль.

— Вы из Нагорных? — просипела я и откашлялась, схватившись рукой за горло.

— София — внебрачная дочь, — заговорила Мариика после недолгой паузы. — Я вдова. Мой муж, Ивар Зелёный, взял меня в жёны, зная, что ношу под сердцем дитя от другого мужчины. Тот — другой, он умер на охоте. Сломал шею… Мы хорошо жили с Иваром… Он помогал мне с поисками дочери. Даже ездил к Букову, чтобы поговорить, но… Пропал.