Виталий Останин - Остерия Старый конь Дело второе: Браватта

Кансильер подробно описал сам демарш на герцогском Совете, высказался относительно браватты графа да Вэнни, обозначил свою убежденность в едином корне двух этих событий. Далее, он поделился своими подозрениями об участии в заговоре Речной республики, словом — вывалил на полковника всю ту информацию, что бурлила в его голове уже два дня. В завершение он сообщил табранцу о предпринимаемых действиях. Последняя часть его монолога вышла обидно короткой: слежка за ключевыми персонами, перлюстрация их переписки и попытки добраться до ответов с помощью рассуждений и логики.

Когда да Гора закончил, Ауэрштедт, наконец, соизволил кивнуть. Помолчал, а спустя несколько секунд спросил:

— Простите меня, барон. Может быть, мой вопрос покажется вам бестактным, но… Почему, во имя Единого, вы не схватили подозреваемых и не выбили из них правду?

Бенедикт да Гора чуть наклонил голову, чуть приподнял левую бровь и пристально взглянул на собеседника. В этот миг он вновь стал похожим на себя: всегда ироничного дворянина и дамского угодника. Слова, которые он произнес были настолько салонными, насколько это вообще возможно.

— Вы серьезно, полковник? Так делают у вас в Табране?

И вновь ирония не оставила ни царапины на гранитной серьезности табранца. Ответ его был весомым и уверенным.

— Так делают везде, где власть монарха находится под угрозой.

— Серьезно? Вы будто с колоний вернулись, полковник! Поступи мы так, то все, чего мы добьемся — раздуем небольшой костер в лесной пожар.

— А сейчас у вас небольшой костер?

“Наш полковник умеет пикироваться?” — подумал Бенедикт. Но ответил:

— Я не вижу угрозы монарху. Да, кризис. Да, заговор. И да, демоны их забери, наши таны играют на руку речникам. Но это не угроза целостности государства. А банальнейшая борьба за влияние. С привлечением третей стороны, что, согласитесь, нередкое явление. При самом плохом варианте мы рискуем потерять голоса десятка прежде нейтрально настроенных баронов. Это означает, что правительству Фрейланга придётся на равных разговаривать с партией консервативных танов, под руководством старого лиса да Урсу. И, да, в этом случае не будет никакой Конфедерации независимых государств! Что, безусловно, плохо, но все же не настолько, чтобы говорить об угрозе власти монарха!

Полковник выслушал речь барона, хмыкнул, но не произнес ни слова. Бенедикта это уязвило, но он сумел удержать себя в руках.

— Можно спросить у вас, полковник, что такого смешного я сказал?

— Вы давно были на улицах вашей столицы, барон? — вместо ответа спросил его Ауэрштедт.

— Полчаса назад! Какое это имеет отношение!..

— Сам пока не пойму… — задумчивым тоном проговорил табранец, чем моментально погасил раздражение да Гора. Сошел-таки с места, на котором стоял и принялся расхаживать по комнате, оставляя новые следы в пыли. — Но город гудит, как гнездо лесных пчел, по которому кто-то стучит палкой. Мои люди докладывают, что горожане создают в своих кварталах отряды милиции.

— Вот вы о чем! Лунный волк. — прозвище убийцы Бенедикт произнес как ругательство. — Тоже ...кхм... проблема. Какой-то безумец режет девиц. Естественно, что люди волнуются и стремятся хоть как-то защититься! Ведь ни городская стража, ни судебная инквизиция до сих пор не может найти мерзавца! Но какая связь?..

Ауэрштедт покачал головой, одновременно соглашаясь и демонстрируя сомнения.

— Распаленная толпа, да под кризис в верхах…

Барон подался назад всем корпусом.

— Вы что же, полковник, считаете, что от страха перед убийцей горожане кинутся на стены Инверино?

— Кто знает? Может да, а может нет. Но это странно, согласитесь! Пока я просто вижу, что в вашем городе происходит очень много событий. И совпадений. А я очень настороженно отношусь к совпадениям. И еще слухи, барон. По Сольфик Хуну невероятно быстро разносятся слухи! Словно бы все ваши добрые горожане поголовно научились читать и им разносят газеты в каждый кабак!

— В каком смысле? — не понял Бенедикт. — Какие слухи?

— Разные. — табранец пожал плечами. — Обо всем. О браватте этого вашего да Вэнни, о ругани дворян на Совете, о Лунном волке, наконец, и о каждой его жертве. Просто невероятная осведомленность! Кто-то раскачивает вашу лодку во время шторма — так у вас, кажется говорят?

— Признаться, пока ничего удивительного не вижу… Сольфик Хун — крупный портовый город. На слухах тут можно сделать состояние! Они здесь циркулируют постоянно. Да и потом — жестокие убийства женщин, это, согласитесь, вполне достойный повод для слухов!

Ауэрштедт остановился против барона и тихо спросил:

— Вы сами-то верите в свои слова?

Бенедикт хотел было ответить какой-то резкостью, но тут в его памяти всплыли строчки записки Мерино.

“Это не убийца. Это заговор”.

Со всего муху он хлопнул себя по лбу.

— Какой же я идиот! Праведник опять все раскопал раньше меня!

Полковник изобразил вопрос на лице.

— Праведник! — пояснил да Гора. В голове у него, задевая друг друга, вставали на месте целые куски головоломки. — Он бывший дознаватель Тайной стражи и мой друг. Вместе с вашей, я получил и его записку. Он написал, что хочет поговорить про Лунного волка. “Это не убийца. Это заговор”. Так он сказал в письме.

— Это очень в духе речников — использовать ситуацию с убийствами. — подумав, выдал Ауэрштедт. — Просто подарок судьбы, если вдуматься. Полное бессилие власти перед кризисом любого рода!

Бенедикт, прежде не смотревший на убийства более пристально, чем было необходимо для общего владения информации, кивнул. И ведь делать ничего особенно не нужно! Просто кричи каждое утро на рынке и по площадям “Новая жертва Лунного волка!”.

— Или даже они сами… Нет! Это просто невозможно!

— Вы про убийцу? Что речники не ждали случая, а сами его создали?

— Да, но только это…

— Действенно.

— …мерзко.

— Но действенно.

— Преисподни!..

Ошеломленный картиной открывшегося ему заговора, Бенедикт не сразу отреагировал на очередной вопрос табранца.

— Оборот “угроза власти монарха” больше не кажется вам слишком сильным?

Барон кивнул.

“Даже — недостаточно сильным!”

— Тогда может прекратим миндальничать с вашими заговорщиками? Согласен, путь грубый, но если все провернуть правильно, например, взяв одного из заговорщиков по некому очень правдоподобному обвинению, никак не связанному с его выступлением на Совете, то под шумок с ним можно весьма обстоятельно побеседовать…

— Пытать дворянина?

— Ну зачем же сразу пытать? А если и так — что с того? На кону стоит нечто большее, чем ваша или моя честь!..

— А может и не придеться! — перебил его да Гора, вспомнив про дуэль да Агато. — Есть у меня одна идея!